Наместный маг 2 (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 40

Пест в это время не шелохнулся, но под его чутким взглядом кухня ожила. Перед ним начался настоящий танец. Вспыхнул огонь в глубине печи, начали летать овощи и корнеплоды, сбрасывая на ходу кожуру, загремели крышками огромные сковороды и кастрюли, перелетая на чугунную плиту.

Вот очищенные овощи, как и мясо, подлетели к сковородам и кастрюлям и, словно пересекая неведомую черту, распались на мелкие кусочки и осыпались на сковороды. Из кувшинов полилось масло, поплыли по воздуху мелкие горшочки с дорогими пряностями.

Людвиг тем временем мнет ком теста. На лбу выступают капли пота, а дыхание становится тяжелым.

– Пест! Почти готово! – громко объявляет молодой маг воздуха.

– Надувай и закладывай! Печь готова! – короткий ответ.

Людвиг кивает головой. Руки гладят каравай и начинают светиться. Тесто, которое он разделил пополам, начинает увеличиваться, словно его надувают. Когда два куска теста превращаются в два крупных полушария, Людвиг подхватывает их деревянной хлебной лопатой и засовывает в печь. Та, под действием волшебства Песта, уже исходила жаром.

Поставив хлеб в печь, Людвиг уже было вздохнул, но юный ведун коротко скомандовал:

– Воду ставь!

Воздушник кивнул, а руки подхватили огромную кастрюлю, поставив ее на плиту. И тут же принялся наливать туда воду из бочки, кидать сушеные яблоки и какие-то корешки.

Пест наблюдал за всеми приготовлениями невидящим взором. Крепко сжатые челюсти и дрожащие пальцы свидетельствовали о напряжении. Под его взглядом овощи, мясо и специи в сковородке постоянно перемешивались, распространяя по кухне аппетитный аромат. Овощи первыми дали сок, и в сковороде начался процесс тушения. Смесь свежайших овощей и мяса теперь не жарилась, а варилась.

Не прошло и получаса, а Людвиг уже торопился вытащить хлеб. Раздутые полусферы превратились в бугристые копии облаков. Сверху они бугрились, а снизу были словно обрезаны. В объеме хлеб увеличился в несколько раз.

Как только по кухне потекли умопомрачительные запахи тушеного мяса с овощами, свежего хлеба и пряного яблочного отвара, на пороге, словно по волшебству, появился служка-официант. Он водил носом, ловя запахи, будто мог по запаху определять степень готовности блюд.

– "Облака" забирай! – громко командует Людвиг, помешивая пряное варево в кастрюле.

Служка быстро подхватывает оба хлеба на металлический поднос и снова исчезает.

Не проходит и нескольких минут, а Пест уже выкладывает сочное и ароматное рагу в большую миску. Делает он это весьма экстравагантно. Сковорода самостоятельно поднимается и опрокидывает содержимое в миску. Тут же начинает суетиться Людвиг. Он разравнивает гору рагу по мискам, украшает зеленью и вытирает с краев керамических мисок капли.

– Аккуратнее! Так ведь и есть приятней...

Пест на эти слова пожимает плечами и принимается переливать пряный яблочный отвар в большой пузатый кувшин.

– Я думаю, это последний? – Людвиг придирчиво оглядывает тарелку.

– Надеюсь, – со вздохом отвечает Пест.

В этот момент на пороге снова появляется служка в зеленом пиджаке. Он моментально подхватывает на поднос приготовленное рагу и пряный яблочный отвар. Не оборачиваясь и не отвлекаясь от подноса, он на ходу бросает:

– Это для гостей хозяина. Можете сворачиваться.

Людвиг с кряхтением поднимается и направляется к столу, за которым готовил. Он смачивает тряпку и начинает натирать его до блеска. Пест же встает у небольшого окна.

– Людвиг... – тихо зовет он напарника. Взгляд застыл на окне, за которым в ночи с неба падают капли. – Людвиг, ты помнишь, когда последний раз плакал?

– Чего? – не сразу доходит вопрос до юноши.

– Когда ты плакал в последний раз?

– Мужчины не плачут, – сухо отвечает Людвиг, продолжая натирать стол.

– Ну, да... не плачут... – порывы ветра периодически бросают на небольшое окошко капли дождя.

На пороге появляется все тот же прислужник-официант. Пиджак он держит в руке.

– Хозяин закрыл заведение. На сегодня все, – усталые ноги доставляют его к столу, руки кладут на выскобленное дерево стопку серебряных монет. Он обводит взглядом кухню и вздыхает. Ноги несут его к выходу, где он вешает на вешалку пиджак и надевает плащ с капюшоном. – У меня два дня вольных...

– Хорошо отдохнуть! – не глядя, бросает Людвиг.

– И вам, – отвечает официант, закрывая за собой дверь.

– Хорошо бы, но некогда...

В этот момент Пест отчетливо чествует дыхание смерти. То странное, неуловимое чувство прохлады и вечности, которое он почувствовал, познакомившись с ангелами смерти.

– Людвиг, мне твоя помощь нужна! – взгляд Песта застыл на закрывшейся двери.

– Чего? Прямо сейчас? – на лице Людвига появляется гримаса обреченности.

Пест переводит взгляд с двери на окно, за которым идет дождь.

– Да, прямо сейчас. Это очень важно...

Тренировочная комната непривычно пуста. Два юных мага вынесли из нее все, что могло взлететь под действием урагана. Потолок сплошь покрыт затейливым витиеватым рисунком. Обыватели приняли бы этот узор за "Гостерскую роспись", но знающие сразу бы опознали руны магии воды, четко вплетенные в узор.

– Теперь-то, может, расскажешь, какого черта мы до рассвета рисуем эту дрянь на потолке?

Оба юноши стоят посередине комнаты. Пест откидывает кисть с длинной ручкой, которой он писал на потолке знаки воды. Усевшись на песок и вытянув ноги, он спрашивает:

– Людвиг, что тебе сниться? – юный воздушник не ответил. – Когда ты просыпаешься, у тебя кандалы на руках так исходят жаром, что я иногда боюсь, что твоя постель загорится.

– Какая тебе разница? Может, ответишь на мой вопрос? Ты постоянно отвечаешь вопросом на вопрос, – Людвиг сел рядом, поджав ноги и обхватив колени руками.

– Недавно я тоже боялся уснуть, – Пест повернул голову, а взгляд скользнул по суровой гримасе Людвига. Рука потянулась к его шее и, как только юноша прикоснулся, глаза воздушника закатились.

Пест начал рассказывать, кусками транслируя свои воспоминания и чувства прямо в разум Людвига.

– Я когда домой приехал, тут же принялся по селам ходить, метку свою раздавать, и не уследил, – Пест умолк, взгляд, упертый в пол, начал мутнеть, словно он что-то видел вдалеке. – Когда почуял – отца мертвым нашел. Вои с Ультака-града к нам зашли и резать принялись всех, кто под руку попадался. А я не успел. Бою мажескому третьего рангу выучился, артефактному делу ученый, и огнем паленый и в воде топленый, сколько раз меня Ратмир резал... А отца не уберег, мужики села родного полегли, род без главы остался, а я ничего сделать не смог.

Пест поджал губы и замолчал, убрав руку от воздушника.

– Мстил? – слышится от Людвига. Тот, от такой демонстрации сидел пришибленный.

– Нет, – Пест нервно хохотнул и сквозь зубы начал говорить. – Зубом скрипел, злобой исходил, крови хотел, за отца, за мужиков села нашего, за детей и баб, что порубили, а кровь не пролил чужую. Нельзя мне.

– Что нельзя?

– Жизни мне отбирать нельзя, или смерть за мной придет. Это рок мой, мое проклятье за силу ведовскую,- юный ведун с усмешкой вздохнул, добавив. – Вот тебе и маг боевой...

– А как же...

Пест снова прикоснулся к Людвигу и продолжил рассказ.

– На нас воины из града потом пришли. Две сотни, все в латах одинаковых, воевать обученные. Я тогда предков на бой звал, по соседним селам клич кинули, сотню воев обученных собрали, да толку? Я свою кровь тогда лить решил за воев наших. Ворожбу творил с иглой, что из рога единорожьего, чтобы каждая рана не на вое нашем была, а на мне. А я уж с настойками да отварами сдюжил...

– Ты перенес все раны с ваших воинов на себя?

– Да, – пожимает плечами юный ведун. – А куда деваться-то было? Как иглу в кожу загнал, так каждый порез на своей коже чуял. А чтобы кровью не изойти или от боли сознание не потерять – зелья пил, а когда сам не мог, то отец их в меня вливал.