Наместный маг 2 (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 74

– Последний... буря... догадался... – прорычал рырг, внимательно следя за юношей. – Ждать...

Парень постарался не выдать своего удивления, впервые услышав, что рырги умели говорить на Гвинейском, пусть и исковерканном.

– Чего ждать, тварь? – процедил сквозь зубы Людвиг.

– Его ждать! – оскалился рырг и указал пальцем за спину Людвига.

Молодой парень облизал губы и мельком взглянул назад. За спиной оказался Пест с повязкой на глазах и кривой палкой в руках.

Ведун аккуратно подходил к Людвигу мелкими шагами, не забывая прощупывать перед собой землю.

– Рырг говорить... вы слушать... – прорычал рырг и выдернул из-за пояса кинжал. – Рырг долго охотиться на человек. Мы хотеть есть, мы съесть всю рыбу на северном берегу, мы отдавать морю дитя, потому что нет еда. Дитя умереть голодным.

Старый колдун поднял руку с кинжалом и провел себе по лбу. Из раны потекла черная кровь. Капли текли по лбу, бровям и переносице, постепенно заливая глаза. Вокруг колдуна начала сгущаться тьма.

– Мы есть рырг-брат и рырг-мать, мы есть рырг-дитя, чтобы выжить. А твой господин делать корону из кости Муума, нашего большого голоса. Человек отобрать наша земля, человек отобрать наш лес, человек рырг гнать, травить и убивать. Ни один человек не говорить зачем. Никто не сказать, что человек надо. Человек только убивать.

Колдун глубоко вдохнул кривым сморщенным носом и сплюнул на землю черную кровь. Из колдуна начала течь кровь. Пест встал между колдуном и Людвигом. Внутренний взор затмило тьмой так сильно, что даже контур колдуна терялся в потоках темной энергии.

– Моя кровь залить мой глаз. Тьма моей души залить твоя судьба... – после этих слов колдун с размаху всадил кинжал в свою грудь и завалился на спину. Вокруг его тела поднялся черный вихрь. Голос старого колдуна начал эхом разноситься по окрестностям. – Последний буря... будь ты проклят... я прокляну тебя всем родом рырга... я последний слышать тьму... я тебя проклятье... каждый луна ты будешь хоронить наш дитя... каждый луна ты есть свой дитя вместе с нами... когда ты умрешь – с нами будет есть своих детей твой старший сын...

Тело рырга выгнуло, и во все стороны ударила тьма, но не конкретным заклинанием, а вязкой, липкой волной сырой силы. Послышался то ли кашель, то ли каркающий смех рырга.

– Ключ! Назови ключ проклятья! – выкрикнул Пест, когда понял, что делает старый колдун.

– Ключ? Человек всегда звать рырг темной тварью... Ключом проклятья будет слово... слово вашего самого большого голоса. Когда он скажет "Рырг не темная тварь. Темная тварь – это человек"... – речь оборвалась глубоким утробным кашлем, который так и не закончился, пока последний поток тьмы не исчез, унесенный ветром.

Тьма схлынула так же резко, как появилась. Перед Пестом лежал мертвый последний колдун Северных островов. То, что он последний, было какой-то странной уверенностью. От силы тьмы накатывала тошнота, начало немного покачивать.

Обернувшись, Пест обнаружил Людвига, но силуэт его окутывала странная черная дымка.

– Ты как? – хмурясь, задал вопрос молодой ведун и сделал шаг к парню.

– Нормально... – буркнул в ответ воздушник и тут же упал на колени. Несколько раз содрогнувшись, он вывалил все содержимое желудка на землю.

– Уходить надо! Доставай артефакт. Активируем и уходим, – сглатывая, произносит Пест. Ком в горле подпирает так, что, кажется, его тоже сейчас вывернет наизнанку.

– До островов... – выдавливает Людвиг, пытаясь встать с колен. После недолгих усилий юноша все же поднимается на ноги.

– Нет, нельзя активировать артефакт там. Это надо сделать здесь...

Людвиг дрожащими руками достает артефакт и выдергивает из него металлический стержень, который крепил шар к цепочке. Секунда, вторая, и ничего не происходит, но вдруг стеклянный шар резко вспыхивает ярким белым светом.

– Положи его! Уходим! – кричит Пест, но Людвиг не кладет его, а просто-напросто роняет на землю. Еще одна вспышка артефакта, и Людвиг падает на землю рядом с артефактом.

Пест делает несколько шагов к воздушнику, хватает его за одежду и пытается тащить. Шаг, второй, и тут еще одна вспышка артефакта. Свет настолько сильный, что обжигает кожу.

Ведун с кряхтением поднимает обмякшего Людвига с земли и, стиснув зубы, закидывает себе на плечо.

– Еще чуть-чуть, – вырывается сквозь зубы парня. Изо всех сил стараясь не упасть, Пест подпрыгивает на месте, подошвы отрываются от земли и приземляются уже во владениях хозяина Теней. 

Темнота неохотно отступает. Ее заменяет серая дымка. Вокруг начинают появляться контуры предметов, затем текстуры, а уж потом и бледные цвета.

Веки пытаются открыться, но не выходит. Рука тянется к глазам, пытаясь снять повязку с глаз, но ее нет. Вместо глаз пустые провалы. Внутреннему взору предстает Кара’кан и смутно знакомая дворовая девчонка. Девчонка с тревогой смотрит на Песта и спрашивает, обращаясь к Кара’кан:

– А почему у Песта глаз нет?

Ведьма бросает хмурый взгляд на девочку и неохотно отвечает:

– В уплату отдал, за дорогу для люда пришлого.

– А он разве новые вырастить не может? Он ведь...

– Не сами глаза он отдал, а право видеть глазами своими.

– А как же он теперь? Убогим будет?

– Кто-то без глаз убогим будет, а Пест душой глядеть умеет.

Кара’кан заметила, что тот начал дышать по-другому, шевелится и уже не спит. Ведьма преображается. Сквозь зубы она произносит девочке:

– Старосту зови, проснулся ведун, – девочка спешно уносится из дома, а Кара’кан обращается к парню.

– Много на себя берешь, ведун.

Руки ее сложены в замок на груди, а из глаз того и гляди посыплются искры.

Пест протягивает руку к девушке, но та делает вид, что не замечает ее.

– А я твою клюку потерял... Слышишь?... Ты про кровь мою… – начал было парень, но запнулся и спросил по-другому. – У тебя в утробе дитя?

Ведьма делает вид, что не собирается отвечать, но после нескольких секунд мельком кидает взгляд на Песта и коротко кивает.

– Этого не может быть. Это рок. Мое семя...

– Твое семя – твой рок. Моя утроба – мое проклятье, – бормочет ведьма. – Роковое семя в проклятой утробе. Не думал, не гадал, что проклятье проклятьем уймет?

– Ты знала изначально? – поймав взгляд девушки, спросил парень.

– Знала.

– А удел дитяти знаешь?

– Знаю.

Пест выжидающе уставился на Кара'кан, но та не спешила что-либо объяснять. Она поднялась, взяла со стола кружку отвара и сунула в руки юноши.

– Не будет за дитем ни силы, ни права ведовского. Тьма над ним не властна, и свет ему не указ, – ведьма подождала, пока Пест выпьет отвар, и произнесла с усмешкой. – Не будет он слугой ни одной силы. Справно жить будет... Счастливо... За нас обоих, за все, что мы не пожили...

Пест сел на лавке, где лежал, и грустно улыбнулся, пробормотав себе под нос:

– Хоть кто-то счастлив будет, – парень принялся разминать ноги. – А ты? Выходит, ты только из-за него меня искала?

Парень пытается встать на ноги, но они подкашиваются.

– Поясницу защемило? – спрашивает Кара'кан и подходит к Песту. Обняв его за грудь, она с трудом отрывает его от земли. Слышится хруст и тихий стон ведуна.

Парень не отпускает Кара'кан и тихо спрашивает:

– Теперь уйдёшь?

– Куда я от тебя уйду? – бурчит девушка, с обидой добавляет. – Ежели себя сам не угробишь, внуков еще повидаем...

Пест со всей силы прижимает к себе ведьму и пытается поцеловать. Кара’кан сопротивляется и хмуро буркает:

– Нашел время! У тебя вон благородный как обухом стукнутый второй день...

– Людвиг? – с тревогой спрашивает Пест и начинает оглядываться. Внутренний взор указывает, что в дальнем углу на стуле кто-то сидит. Ведун отпускает ведьму и, прихрамывая, подходит в угол.

В углу обнаруживается Людвиг. Сидит он ровно, лицо без эмоций, словно истукан, а взгляд уперт в пол. Кажется, что парень не моргает и не дышит.