Хроники Небес. Сломанный меч (СИ) - "Коммисар" - Страница 81

- Я поклялся в верности королевскому престолу, - тихо ответил Эдвард, прямол глядя на соблазнявшего его банкира. - Я поклялся на клинке, что никогда ни словом, ни делом не преступлю законов Рейнсвальда и данной клятвы. А теперь вы говорите, что должен нарушить ее? Разве вы бы так говорили, если я и когда-либо раньше нарушал данное мне слово? Что вообще можно сказать о человеке, нарушившем данную им клятву? О человеке, лишенном чести? Разве можно таким путем встать на престол?

Теперь он уже встал, положи руку на эфес своей шпаги, готовый прервать этот разговор даже силой оружия, если это потребуется.

- Вы говорите как ваш отец, - улыбнулся остезеец, - Когда мы предложили вашему деду заявить свои права на престол вместо того, чтобы выступить на стороне Иинана, тогда еще герцога Барийского, но никак не Третьего в своем имени. Видно, у вас это в крови.

- Он никогда не рассказывал, что деду предлагали выступить кандидатом на престол, - уже более спокойным тоном сказал Эдвард, подойдя к барному шкафчику и налив себе немного вина. После услышанного ему просто необходимо было что-нибудь выпить, лишь бы привести роившиеся в голове мысли в порядок, но успокоиться все равно не получалось. Мысли неслись как машины на магнитной автостраде, оставляя лишь вытянутый след фар в памяти, тут же исчезавший среди десятков остальных, врезавшихся друг в друга, отлетая в стороны, но тут же снова вставая на полосы и продолжая свой безумный гон.

Король? Он король? Может ли он быть королем? Что вообще он сможет, став королем? И сможет ли вообще? Сколько крови придется пролить, сколько несогласных будет? Один за другим вопросы пролетали в голове, порой вытягивая за собой ответы, а порой так и исчезали, не получив никакого разумного объяснения.

- Я думаю, ваш отец далеко не все вам рассказывал, - понимающе кивнул остезеец. - Иначе вы бы вряд ли вернулись с Аверии даже ради свадьбы. Вашему деду уже предлагали взять трон Рейнсвальда силой для своего сына, но они отказались. Оба, без всяких объяснений, ограничившись практически теми же словами, что и вы сейчас. Честь в этом королевстве много значит, но кажется, у вашего рода это заложено уже в крови, и ничем не вытравить. Такому можно лишь позавидовать, - банкир снова улыбнулся, но в этот раз улыбка выглядела уже совсем иначе, словно говорящий сожалел о собственных словах, произнесенных сейчас или чуть раньше, - но самой сути это не меняет. Что вам вообще известно о планах графа после того, как он займет престол?

Тут уже была очередь Эдварда улыбаться, поскольку конкретно о планах графа он не знал, только общие планы и предложения, что и так известны каждому. Он согласился поддерживать его больше из уважения к Рокфору, который мог убедить, кажется, кого угодно, а в данной ситуации еще являлся и будущим родственником. Ведь оставалось всего лишь несколько дней до того момента, когда оба дома породнятся.

- Можете не продолжать, - кивнул банкир, - Вы слишком честны, чтобы шпионить за собственными союзниками. В этом плане ваш отец был несколько более проницательным человеком, да и вам бы пора принять подобное. Особенно после того, как ваш собственный родственник чуть вас же не убил из-за права на титул барона Рейнсвальда...

Карта отключилась, а банкиру, кажется, надоело стоять на одном месте. Пока он мерял кабинет шагами, Эдвард пытался понять, кем этот человек является на самом деле, не отрывая от него взгляда и внимательно наблюдая за каждым его жестом, словно надеясь увидеть в них подсказку или зацепку для хоть каких-то логичных выводок касательно всей сложившейся ситуации.

После произнесенного вслух предложения начинать восстание против существующего порядка, легко сообразить, что это не обычный представитель банка, присланный для обсуждения каких-то вопросов. Упоминание о том, что он является членом Высшего Круга, управляющего органа Остезейского союза, подтверждалось тем, как вольно себя ведет и смотрит прямо в глаза, как и положено представителю благородного рода с соответствующим воспитанием. Банковские кланы еще считались дворянами, но основная суть этого значения для них была давно потеряна. Эти люди больше не были воинами, теми, кто готов с оружием в руках отстаивать собственные земли и собственную честь, защищать интересы короля и тех людей, кто принес им клятву вассалитета. Они были торговцами, менялами, ростовщиками, да кем угодно, но только не теми, с кем можно сравнивать идеал рейнсвальдского дворянина. И все же, уже давно ни одна война и ни один серьезный конфликт на Рейнсвальде или его колониях не решались без участия остезейцев или их представителей. Они как стервятники слетались туда, где умирали люди и рвались снаряды, обменивая деньги на кровь и кровь на деньги, богатея от каждой войны и становясь все влиятельнее.

С одной стороны странно, что остезейцы не желали полноценной гражданской войны в Рейнсвальде, ведь сложно даже представить, какие прибыли могли им принести постоянные военные заказы и транши, но с другой стороны, также легко представить, сколько их клиентов погибнет в этой мясорубке прежде, чем вернут все долги, сколько денег улетит в пустоту, так и не получив ни обещанного возврата, ни каких-либо прибылей. Остезейцам нужен прежний порядок в Рейнсвальде, когда все готовятся к войне, но изливают ее вовне, а не друг на друга, ведь именно в таком состоянии постоянной напряженности банки и процветают. Хаос, в какой впадет королевство в случае гражданской войны, обрушит саму систему кредитования, а вместе с ней и могущество Остезейских банков, чего они желали избежать.

- Ваше содружество тогда, кажется, потеряло несколько миллиардов выданного кредита, не так ли? - Эдвард усмехнулся, но это действительно было правдой. Остезейцы поддержали его дядю, уверенные в том, что все прибыли и проценты будут возвращены с разоренного Тристанского бароната, и никто не ожидал, что молодой наследник сможет отбить столь мощное нападение и даже выиграть войну за принадлежавшее ему по праву наследство.

- В нашем деле тоже бывают и потери, и ошибки, - чуть поклонился банкир, чтобы скрыть эмоции, отобразившиеся у него в этот момент на лице, - Приходится рисковать, чтобы удерживаться на плаву, но что вообще есть наша жизнь без риска?

Разговор так ничем и не закончился. Остезеец, поняв, что его предложение не нашло соответствующего отклика в душе молодого барона, вскоре покинул барона, договорившись только об экономическом сотрудничестве и безопасности вкладов в «Сакрал» и колонию на Аверии, вне зависимости от того, как в дальнейшем будет развиваться политическая ситуация. Эдвард же остался в раздумьях по поводу того, что же следует предпринимать дальше, обеща лишь еще раз подумать о предложении Союза.

В итоге, после часа тишины, велев никого к себе не пускать и наконец-то насладившись давно заслуженным спокойствием в голове, никем более не тревожимый, барон Тристанский решил для себя, что на ближайшей же встрече попробует лично узнать от поддерживаемого им кандидата на престол, что же он собирается делать, если добьется своего. При их встречах граф всегда говорил только общими фразами о сохранении прежних порядков, поддержке феодалов и развитии колониальной политики, но теперь представитель Остезейских банков заронил в душу барона семя сомнения, не дававшее и дальше сохранять прежнее спокойствие.

Нужна ли ему гражданская война на Рейнсвальде? Можно ли ее избежать, и если это вообще возможно, то каким образом? Не приведут ли такие действия к более тяжелым последствиям? Вопросы, на которых у него не было ответа ни сейчас, ни в обозримом будущем.

И именно поэтому Эдвард сейчас летел к королевскому порту,в открытую и официально возвращаясь в Рейнсвальд. Там его должен был встречать Иинан Третий, все-таки поднявшийся с постели, словно решив еще раз доказать всем, что железный дух, томившийся в его истощенном теле, не сломить никакой болезни. И даже едва дыша, король смог доказать, что заслужил корону Рейнсвальда по праву деяний, а не потому, что ему кто-то помогал в борьбе за престол. И там же в порту будет возлюбленная барона, принцесса Изабелла, вернувшаяся из Камского замка, сейчас находившаяся под охраной гвардии ее отца и королевской армии, и вряд ли даже Респир будет настолько безумным, чтобы попытаться напасть прямо здесь. В отъезде Эдварда был все-таки один положительный момент, прояснивший ситуацию с этим сумасшедшим, оказавшимся на коротком поводке у барона Гористара и неспособным к серьезным самостоятельным действиям. Можно было больше не опасаться неожиданных нападений, во всяком случае, до смерти короля и начала борьбы за престол.