Четвертая обезьяна - Баркер Джей Ди - Страница 11

Они сели в лифт номер шесть, и двери со свистом закрылись. Портер нажал кнопку тридцать шестого этажа, но кабина не двинулась с места.

— Вставь карту в щель, — подал голос Нэш.

— В щель? Какого хрена ты подался в детективы?

— Прости, я утром не успел справиться в календаре, какое сегодня «слово дня», — парировал Нэш. — Вон в то устройство. Похоже на машинку для считывания кредитных карт.

— Понял, понял, Эйнштейн. — Портер сунул карту в устройство и снова нажал кнопку. На сей раз панель осветилась ярко-голубым светом, и они начали подниматься.

Дверцы лифта открылись, и они вышли на площадку, от которой отходили коридоры. Застекленные полы позволяли любоваться просторным атриумом этажом ниже. В конце коридора справа дверь была открыта; рядом с ней стоял полицейский в форме.

Портер и Нэш подошли к нему, показали жетоны и зашли внутрь.

Открывающийся вид захватывал дух.

Пентхаус занимал весь северо-восточный угол здания. Внешние стены были стеклянными от пола до потолка; за ними имелся еще и внутренний дворик. Вокруг них раскинулся город; вдали виднелось озеро Мичиган.

— Когда мне было пятнадцать, — сказал Портер, — я жил не на таком просторе.

— В этой гостиной поместится вся моя квартира, — вздохнул Нэш. — После сегодняшнего дня придется, наверное, сдать жетон и заняться недвижимостью. Скоро я тоже стану магнатом!

— Вряд ли тебе сразу удастся подняться на такую высоту, — предупредил Портер. — Возможно, вначале придется пройти заочный курс обучения в Интернете.

Нэш достал из кармана две пары латексных перчаток, одну пару протянул Портеру, вторую надел сам.

В пентхаусе уже работала бригада экспертов-криминалистов. Пол Уотсон издали заметил их и поспешил навстречу. Он работал возле огромного, от пола до потолка, стеллажа с книгами у противоположной стены.

— Если здесь и была борьба, то признаков нет. В жизни не видел такой чистой квартиры! Холодильник забит продуктами под завязку. В мусорной корзине я нашел квитанцию двухдневной давности. Мы затребовали распечатку телефонных переговоров, но не думаю, что там что-то удастся выяснить. Мне удалось определить последние десять входящих звонков; все они от ее отца.

— У нее здесь наземная линия связи?

Уотсон пожал плечами:

— Может, она прилагается к такой квартире.

— Скорее всего, папочка провел. При наземной линии не сошлешься на то, что связи нет или не слышно звонков, — заметил Нэш.

— А как насчет исходящих? — спросил Портер.

— Три номера. Сейчас мы их проверяем, — ответил Уотсон.

Портер начал осматривать квартиру; туфли скрипели на деревянном полу.

В кухне он увидел шкафчики вишневого дерева и темные гранитные столешницы. Все бытовые приборы из нержавеющей стали — плита «Викинг», трехкамерный холодильник. В гостиной стоял большой угловой бежевый кожаный диван. Он казался таким уютным, что мучительно было даже смотреть на пухлые подушки. Напротив дивана расположился телевизор «Самсунг» с диагональю восемьдесят дюймов, не меньше.

— Четыре-ка, — заметил Нэш.

— Что такое «четыре-ка»?

— Телевизор с ультравысоким разрешением. В четыре раза больше пикселей, чем у стандартных телевизоров эйч-ди.

Портер только кивнул. У него дома до сих пор стоял самый обычный телевизор-«кубик» с диагональю экрана девятнадцать дюймов. Он отказывался заменить древний прибор плоской панелью, ведь тот еще работал. Раньше делали технику на совесть: его телевизор долго не ломался.

В гостиной имелся и рабочий уголок с большим дубовым письменным столом. Эксперт копировал файлы с большого, двадцатисемидюймового моноблока iMac.

— Что-нибудь нашли? — спросил Портер.

Эксперт покачал головой:

— Все выглядит вполне обычно, ничего из ряда вон… Как только вернемся, проанализируем ее личные файлы и активность в соцсетях.

Портер прошел в спальню. Постель застелена очень аккуратно. Никаких плакатов на стенах, только несколько картин.

— Как-то это неправильно.

Нэш выдвинул несколько ящиков комода; в каждом лежала идеально сложенная одежда.

— Ага. Больше похоже на дом из рекламы или из плохого сериала. Если здесь живет пятнадцатилетняя девчонка, она самый аккуратный ребенок на свете.

На ее прикроватной тумбочке стояла единственная фотография в рамке: женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми. Струящиеся темные волосы, ярко-зеленые глаза… Портер таких в жизни не видел.

— Ее мать? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Да, наверное, — отозвался Уотсон.

Мать Эмори стояла на ступеньках планетария Адлера.

— Толбот сказал, что она умерла от рака, когда Эмори было всего три года, — заметил Портер, разглядывая фотографию. — Рак мозга, ну надо же!

— Если хотите, я наведу справки, — живо предложил Уотсон.

Портер кивнул и поставил фотографию на место.

— Да, может, мы что-нибудь и выясним.

— Кровать прямо по струнке застелена, — заметил Нэш. — Вряд ли девочка заправляла ее сама.

— Я до сих пор не убежден, что девочка здесь живет.

Ванная поражала воображение — сплошной гранит и известковый туф. Две раковины. В душе можно было устраивать вечеринки; Портер насчитал не меньше шести насадок с дополнительными форсунками, встроенными в стены.

Он подошел к раковине, потрогал ее зубную щетку.

— Еще влажная, — заметил он.

— Сейчас уберу в пакет, — сказал Уотсон. — Вдруг понадобится ДНК. Передайте мне ту щетку тоже.

К спальне примыкала еще одна малая гостиная. Стены были уставлены стеллажами, которые ломились от книг — Портеру показалось, что там больше тысячи томов. Книги были самые разные, от Диккенса до Дж. К. Роулинг. На большом мягком анатомическом кресле посреди комнаты лежал раскрытый роман какого-то Тада Макалистера.

— Может быть, она все-таки живет здесь, — сказал он, беря книгу. — Этот роман вышел несколько недель назад.

— А ты откуда знаешь? — удивился Нэш.

— Хизер тоже его купила. Она большая поклонница этого типа.

— Ясно.

— Посмотрите-ка, — сказал Уотсон. Он держал в руках учебник английской литературы. — А в гостиной на столе лежит учебник высшей математики… Эта серия, «Уортингтон», особенно популярна у тех, кто учится на дому. Мистер Толбот сказал, в какой школе учится его дочь?

Портер и Нэш переглянулись:

— Мы не спрашивали.

Уотсон листал страницы.

— Если она где-то учится, можно расспросить ее друзей… — Он покраснел. — Извините, сэр. Я хотел сказать… конечно, вы расспросите ее друзей — если решите, что вам это нужно.

На поле для гольфа Толбот вручил Портеру свою визитную карточку с номером мобильного телефона. Портер похлопал себя по карману, чтобы убедиться, что карточка на месте.

— Когда мы здесь закончим, я позвоню ее отцу и все выясню.

Они вышли из спальни и продолжили осмотр в холле.

— Сколько здесь спален?

— Три, — ответил Уотсон. — Взгляните вот сюда! — Он показал комнату справа от них.

Портер зашел в комнату. На двуспальной кровати стояла корзина с грязным бельем. В изголовье висел большой католический крест. Комод был уставлен фотографиями в рамках — их было так много, что они стояли в два ряда.

Нэш взял одну.

— Это она? Эмори?

— Да, наверное.

На многочисленных снимках она была представлена в разных возрастах: от малышки до очень красивой юной девушки в темно-синем платье; она стояла рядом с мальчиком лет шестнадцати с длинными волнистыми темными волосами. Надпись маленькими буквами в углу гласила: «шк. им. Уитни Янга, вечер встречи выпускников, 2015».

— Значит, она там учится? — спросил Портер.

— Я выясню. — Уотсон показал на молодого человека рядом с Эмори: — По-вашему, это ее бойфренд?

— Похоже на то.

— Можно взглянуть? — попросил Уотсон.

Портер протянул ему фотографию.

Уотсон перевернул рамку и сдвинул крошечные петельки, потом аккуратно извлек снимок.

— «Эм и Тай». — Он показал им надпись на обороте. Имена были напечатаны мелким шрифтом в правом нижнем углу.