Служительница. Ход королевой (СИ) - Халкиди Марина Григорьевна - Страница 17

- Приказом всемилостивого короля Неомира с сего дня тринадцатого оберота государственной религией Полевии объявляется культ Велесы. Все иные религии, верования, культы отныне признаются инакомыслием и отступничеством. До конца месяца еретики, которые не желают сменить верования, обязаны покинуть страну. Те, кто останется в королевстве, обязан отказаться от чуждых Полевии верований. Наказание за нарушение указа-штраф, арест и изгнание из страны. Магия в Полевии запрещается-ибо это есть занятие не богоугодное, оно разрушает умы. Тот, кто будет уличен в колдовстве, будет немедленно арестован и подвергнут ритуалу изгнанию демонов…Книги, содержащие магические формулы и заклятия, а также книги, посвященные чуждым Полевии верованиям, должны быть изъяты и сожжены.

Толпа на площади двояко слушала глашатого. Как догадалась Вэйна не единственного. Мир Полевии менялся. И девушка даже не представляла, какие изменения грядут.

Часть жителей, едва дослушав длинную речь глашатого, отправилась по делам. Несколько человек незаметно избавились от магических амулетов. Другие отбросили мощи своих богов, которые попирали ногами. Но толпа уже всколыхнулась! Многие люди подхватили лозунг, призывающий очистить город. Призывали к этому мелкие торговцы и ремесленники, нищие и убогие, а также блаженные. Те, кто был обделен в средствах и влачил жалкое существование… Местная знахарка ни о чем, не подозревая, открыла двери, ревущей толпе. Женщина едва успела всплеснуть руками, когда в нее кинули булыжником. Знахарку подхватили за руки и потащили к зданию ратуши. Женщина заглядывала в лица нищим, которым подавала милостыню, раздавала бесплатно еду и лечебные мази. Залена просила о пощаде, но люди с фанатичным блеском в глазах, продолжали выкрикивать лозунги. Один из брошенных камней рассек бровь знахарки и кровь заливала ей лицо. Пекарь чью дочь женщина спасла на прошлой неделе, отвернулся и поспешил закрыть окна на ставни, а двери на засовы, ведь толпа часто не знала пощады. Казалось по отдельности горожане были не плохими людьми, но сейчас ими управлял коллективный разум, который жаждал крови и разрушений. Однорукий солдат призвал всем идти громить кварталы ростовщиков, ведь их занятия противоречили самой сути веры в Велесу!

Толпа разделилась на несколько потоков. Люди сметали уличные лотки и врывались в таверны и винодельни. Берениец возглавил шествие в библиотеку. Архивариус с помощником пытались остановить людей, но были схвачены и избиты. Книги сбрасывали с полок, набивали в мешки и выбрасывали в окна, где толпа уже разводила костры. Архивариус с поломанной рукой, обжигая руки, бросался к кострам. Люди глумливо смеялась, подначивая старика. Помощник архивариуса пытался увести учителя, но тот кажется был готов разделить судьбу своих книг.

- Это же наше прошлое, наше наследие…Что…что мы оставим нашим детям?

Городничий приказал закрыть ворота, чтобы удержать беснующуюся толпу. Все стражи срочно были вызваны на службу. Но взбесившейся город невозможно было остановить. Ненависть выплескивалась на улицы и витрины, на тех, кто не отрекался от своих богов.

Вэйна которая видела, как пылали костры, а знахарей и гадалок забивали насмерть, бежала с городских улиц. Девочка не была глупа, понимая, что этой ночью хламида велесок не спасет ее. Люди теряли человеческие лица-этой ночью они становились диким зверьем, уничтожающим все на своем пути.

Вэйна бежала и от довольных лиц жриц, которые со злорадством и удовлетворением взирали на обезумевший город.

Городничий после ужина закрылся в кабинете, чтобы дописать депешу об успешном выполнении приказа-культы были запрещены, книги изъяты, гадалки и знахарки арестованы.

Вэйна долго не могла заснуть. Девушка ворочалась в кровати, пока усталость не взяла верх. Но и во сне Вэйна не нашла покоя, ее преследовали кошмары. Девушка в ужасе проснулась, когда увидела Офелию, привязанную к помосту с пылающим костром. После этого кошмара Вэйна не могла уже заснуть.

Офелия поднялась на одну из башен, недоверчиво она смотрела на столб приближающейся пыли. Солдаты…

Уголки губ жрицы задрожали. Как же так? Ведь она предчувствовала беду-намеки, слухи, перешептывания. Почему же она не доверилась интуиции? Почему беспечно продолжала верить в защиту своей богини? Офелия подошла к шкафу, достала флягу с коньяком, сделала один глоток, прислонила лоб к поверхности зеркала. Странно, но настоятельница Весты не могла найти слов, чтобы обратиться к богине.

Послушница, все еще не веря словам нищенки, взбежала по узкой винтовой лестнице. Она обратила испуганный взгляд на настоятельницу.

- Приказ короля о запрете всех культов.- На одном дыхании сказала девушка.

Офелия вздрогнула, как будто ее ударили по щеке.

Послушница замялась, она не привыкла видеть настоятельницу потерянной.

- Что нам делать?

Офелия пожала плечами. «Бежать»,- прошептала она одними губами.

Жрицы, собравшиеся во дворе, впервые в жизни заперли ворота, испуганно переглядываясь, они обратили взгляды полные надежды на настоятельницу. Офелия, наконец, взяла себя в руки, выпрямилась. Женщина вспомнила предсказание старого охотника о том, что скоро весталки склонят головы перед велесками. Кажется, этот день настал.

- Каждая из вас вольна принять решение, подчиниться приказу короля или же…

Голос Офелии сорвался, так как в этот миг ворота дрогнули под натиском солдат, а затем были снесены. Жрицы испуганно жались друг к другу, пока один из офицеров зачитывал приказ. Ни разу он не оторвал взгляд от бумаги, страшась встретиться взглядом с настоятельницей и другими жрицами, которых знал не один год.

- Служительницы Весты с сего дня пятнадцатого оберона признаны виновными в распространении ереси. Приказано каждую жрицу взять под стражу и заключить в исправительном доме, чтобы дальнейшую судьбу каждой грешницы решила специально сформированная комиссия. Каждая жрица, которая проявит сопротивление, будет арестована и она предстанет перед судом в обвинении в государственной измене…

Жрицы молча выслушали указ, на мгновение на площади воцарилась тишина, а потом все пришло в движение. Солдаты даже не поняли, кто подал знак, но жрицы бросились бежать. Капитан-грузный мужчина отбросил дрожащего офицера в сторону.

- Чего вы стоите, ловите этих чертовых баб!

Солдаты замешкались на несколько секунд, а потом протянули руки, пытаясь изловить юрких жриц.

В этот день повезло только четверти жрицам и послушницам, им удалось бежать по тайному ходу, затем они затерялись в лесу. А как только рассвело, жрицы нашли убежище-кто у разбойников, кто у друзей, кто у любовников. Остальные женщины были схвачены и связаны. Офицер, который утром снял оберег Весты, подаренный матерью, испытывал стыд за то, что вместо чтобы вступиться, он остался верен присяге. Капитан брюзжал слюной, просчитывая возможность получения нового звания…

Офелия затаилась в овраге. Неудачное падение для женщины закончилось вывихом и растяжением. Настоятельница сделала еще один глоток из фляги. Офелия слышала мужские голоса, преследователи приближались. Жрица видела, как колыхнулась листва и прямо перед ней появился молоденький безусый солдат. Кажется, он испугался встречи не меньше жрицы. Офелия сорвала с шеи драгоценный камень на шнурке, протянула его стражнику.

- Пожалуйста,- прошептала жрица одними губами.

Солдат отрицательно мотнул головой, отвернулся.

- Здесь никого нет!- выкрикнул он.

Офелия закусила губы, чтобы не всхлипнуть от боли. Женщина просидела в овраге не меньше часа. Жрица слышала, как рядом сновали солдаты, но Веста хранила ее.

Под утро Офелия выбралась из укрытия и заковыляла к храму. Женщина затаилась за деревьями, наблюдая за происходящим. Храм Весты был объят огнем. Горели кельи и библиотека, хозяйственные постройки и сады. Солдаты уже вынесли из храма дорогую одежду, мебель, украшения. Скульптура белой богини была опрокинута с помоста. Отрубленную голову Весты выволокли из храма и теперь солдаты пинали ее ногами. Вскоре в храме не осталось ни одного человека, огонь перекинулся на стены и ворота. Пойманные жрицы были связаны, и солдаты собирались гнать их в город как скот. Офелия неосознанно вышла из укрытия, женщина собиралась до конца разделить тяготы и лишения с сестрами.