И взошли сорняки - Каплан Виталий Маркович - Страница 26

Мертвы? Оба?

Сперва я, конечно, кинулась к Юре. Перевернула на спину, приложила ухо к груди. Слава Богу, сердце билось. Ужасно медленно, но все-таки. И едва заметное дыхание вылетало из разбитых в кровь губ.

Потом обследовала Аркашу. Тоже крепкий мужик оказался, коньки не откинул. Ладно, а дальше-то чего? Какую им первую помощь оказывать?

По привычке потянулась в Сеть, к Доктору.

Не вышло. Вообще ничего не вышло. Ни серости, ни холодка. Солнышко, мухи. Все равно как шевелить отрезанной рукой. Удовольствие ниже среднего.

Хорошо хоть хватило ума не метаться в панике. Что там с Сетью стряслось — пока неважно. Вот как этих гавриков оживлять? В принципе, в Варнавине есть больница, надо бежать туда. Хуже, наверное, не будет.

А вообще положеньице. На мне — двое мужиков без сознания, я сама в чужом городе, в чужом доме. На ходиках — начало двенадцатого. Через два часа приедет бабка Геннадьевна. И что она обнаружит? И как ее потом спасать? Особенно когда узнает, что я дом покупать раздумала.

И сорванец вдобавок где-то шляется…

13. Варнавинский гамбит

Пакости шли косяком. Хотела водички набрать, на бесчувственных побрызгать — а нате вам, водопровод забунтовал. В трубах шипит и хрюкает, но ни капли, сколько ни верти кран. Интересно, а купи я бабкин дом взаправду — какими словами кляла бы себя? Если здесь такое в порядке вещей…

Что ж, отступать я не привыкла. Нашла в чулане ведро, потащилась на улицу, к ближайшей колонке. Уж колонка-то работать должна, иначе остается лишь повеситься.

Далеко, впрочем, не ушла — лишь до калитки.

Они шли навстречу — Олег и… и тот самый, что возле магазина «люлюку» просил. С той лишь разницей, что сейчас он был относительно причесан. Но все та же гимнастерка, те же чудовищные штаны… Прыщи тоже никуда не делись.

— Ну как, теть Оль? — зачем-то шепотом спросил Олег.

Я оглядела его сверху вниз — совсем дикого, обгоревшего на солнце. Майку снял, обвязал вокруг пояса. Ноги пыльные, коленки ободраны. Зато в руке — и это ценно! — двухлитровая бутыль минералки.

— Что именно «как»? — сухо осведомилась я.

— Ну, в смысле… Короче, сильно вас это стукнуло? Ну, когда…

— Что когда? — я даже испугалась, что скоро потеряю над собой контроль.

Олег поковырял носком кроссовки пыль на обочине. Получилась ямка, куда немедленно забежал здоровенный черный муравей.

— Ну, короче… когда мы Сеть рванули, — смущенно пояснил он на конец.

Ясности, впрочем, не было.

— Вот что, друг дорогой, — нахмурилась я, — пойдем-ка в дом и там уж поговорим обстоятельно. Заодно водичкой побрызгаем на пострадавших.

— Они что, до сих пор в отключке? — озабоченно спросил Олег.

— Пошли, поглядишь.

— А можно Вова с нами тоже пойдет? — он улыбнулся столь невинно, что мне сразу захотелось плюнуть на все свои педагогические принципы и схватить что-нибудь потяжелее.

— Умеешь ты друзей находить, — процедила я сквозь зубы. — Но не вижу смысла. Не до гостей, понимаешь ли. Своих проблем выше крыши.

— Так Вова же в наших делах не посторонний! — зачастил Олег. — Без него бы и не получилось ничего. Ну пошли, я все вам расскажу!

В зале за время моего отсутствия произошли некоторые изменения. Юрий Михайлович, скорчившись, сидел на полу и глухо стонал, водя головой слева направо. Аркаша ворочался в кресле, беззвучно открывая и закрывая рот.

— Ни фига себе! — вытаращив глаза, ляпнул Олег. — Здорово их приложило! Нас-то с Вовкой просто тряхануло слегонца, типа как взрывной волной. Я сперва слышал плохо, а теперь нормально. Тетя Оля, а что теперь делать-то?

Отобрала у него бутылку. Какое там побрызгать — пришлось попросту вылить холодную воду на головы болящих. Всю, до последнего глотка. Пить, между прочим, хотелось зверски.

Но помогло. Спустя пару минут оба они кое-как вернулись в реальность. А еще через полчаса, когда Босс, едва ворочая языком, все же заставил себя говорить, я узнала самое интересное.

Они с Олегом рассказывали на два голоса. А странный Вова сидел на корточках в углу и молча глядел на нас. Люлюку, что характерно, не просил, да и взгляд его сделался вполне осмысленным. Тупость растаяла.

— Короче, купались мы вчера в пацанами, — Олегу явно хотелось говорить солидно, по-взрослому, — и тут что-то такое меня кольнуло.

— Шило в одно место? — не удержалась я.

— Интуиция, — возразил Олег. — А вот в какое именно место, я не понял. Только мне резко расхотелось плавать, я ребятам сказал, типа домой надо, к обеду ждут. Ну, оделся, пошел. Только я не обычной тропинкой пошел, как все, а левее, по зарослям.

— Там крапива, — подал вдруг голос дебильный Вова. Хотя вещь сказал вполне здравую.

— Ну да, — поморщился Олег. — Только мне очень что-то не хотелось по главной дороге идти. А когда почти поднялся, слышу голоса. Ваши, тетя Оля, с дядей Аркашей.

— Вот! — наставительно заметил Босс. Сейчас, полусидя-полулежа на диване, он казался уже не таким трупом, как получасом ранее. — Вот! Нельзя забывать про того, кто сидит в кустах. Даже стихи такие есть.

— Быкова читала, но полагаю приземленным, — отрезала я. — Вы мне эту лирику бросьте, я хочу въехать в суть.

— Ну, короче, я сперва напугать вас хотел, — продолжил Олег, — типа зарычать, как зомби из «Вольфенштейна», и наброситься. А потом подумал, что так только мелкие оттягиваются. Ну и сидел, слушал.

Аркаша в кресле заворочался. Кажется, и этот возвращается в нашу мрачную реальность.

— А когда он дослушал главное, — перехватил инициативу Босс, — то сейчас же, едва вы отошли подальше, помчался домой. Я как раз в сознание возвращался. Голова болела зверски… Ольга, как бы там ни сложилась жизнь, но никогда — подчеркиваю, никогда! — не давайте мне димедрол. Абсолютная непереносимость.

— Дядя Юра мне про бандитов рассказал, как они кошмарили, — вновь повел свою линию Олег. — А потом дядя Аркаша пришел и их уронил. Как лесник из анекдота.

Я непонимающе уставилась на него.

— А потом пришел лесник и вышиб из лесу и нас, и немцев к такой-то матери, — вдруг сухо и четко, словно на экзамене, подал голос Аркаша.

Ого! Крепкие люди все же защищают безопасность нашей родины. В какую яму их ни кинь — в итоге выползут на свет Божий. Благоухающие.

— Так вот, — вмешался Босс, — когда мы с Олегом друг другу рассказали, что знаем, то стали думать, как дальше-то быть. Вы же понимаете, Ольга, что госбез немногим лучше Фомича со товарищи. Стелют они мягко, не спорю. Умеют. Только потом ведь все равно, раньше ли, позже, а придется просыпаться на жестком. Однако выбирать между мафиями локальной и глобальной мне вовсе не хотелось. Обе хуже. Нужен был какой-то совсем иной, принципиально иной ход. Какой-то хитрый гамбит. Не скрою, я с некоторых пор задумывался о полной ликвидации Сети. Экспериментировал…

— И каждый раз не вовремя! — вознегодовала я.

— Уж как вышло, — пожал плечами Юрий Михайлович. — Но особого толку от этих экспериментов не было. Максимум что удавалось — это на несколько минут блокировать доступ к ресурсам. А даже если бы и получилось? Все равно не выход. Наши мягкостелющие друзья заставили бы соорудить новую Сеть. Я-то все равно есть, и я знаю, как. То есть, знал…

— Не поняла! — надеюсь, что рот мой все же не распахнулся подобно пасти бегемота. Неэстетично.

— А тут все просто. Надо было решить одновременно две задачи — и Сеть уничтожить, и из себя самого это опасное знание стереть. Намертво. Не скрою, рассматривал вариант суицида. Не годится, они же подумают, будто кто-то из вас тайну знает. Начнут трясти и под рентгеном просвечивать.

— А как же это физически возможно — стереть из мозга информацию? — удивилась я.

— Ну, — улыбнулся Босс, — если выжечь нейроны в той зоне коры, которая связана с этим знанием… Сама информация — штука нематериальная, никуда не денется. Но вот вытащить ее вовне уже никак нельзя. Пока кто-то другой не додумается.