Мусорщик - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 3

– Кроме того, – продолжил Александр Петрович, – вы можете связаться с Романом Константиновичем по телефону. Он подтвердит мои слова.

– И что же вы хотите? – спросил Андрей.

– Я уже говорил: помочь вам… у нас машина. Через два часа будем в Екатеринбурге, а там на самолет и – домой.

– Спасибо, я сам доберусь.

– Извините, Андрей Викторович, но у меня приказ… Нравится вам или нет, но я обязан сопроводить вас до Питера.

Подошел трамвай, двери раскрылись и выпустили прапорщика из персонала «тринадцатой». Прапорщик Пивоваров с изумлением уставился на Андрея. Об освобождении Обнорского он еще не знал.

– Обнорский! – сказал он. – Ты что? Ты как здесь?

«Да что же это за непруха-то такая? – подумал Андрей с раздражением. – Что вы мне душу мотаете? Что вам всем от меня надо? Раз в жизни на свободу вышел… и – на тебе! Со всех сторон засада».

Андрей вздохнул и, воровато оглядевшись по сторонам, заговорил быстро и горячо:

– Тихо. Тихо, Коля, не ори. Тут, понимаешь ли, такое дело… Я ненадолго. Ты шум не поднимай, я заплачу.

– Что-о? – ошеломленно протянул Пивоваров.

– Баксами заплачу, – говорил Обнорский. – Ну нету больше сил сидеть, понимаешь? А я домой съезжу на недельку и вернусь. Договорились, Коля? Это же не побег…

– А ну-ка! – закричал Пивоваров, хватая Обнорского за рукав.

Александр Петрович неодобрительно покачал головой и скомандовал:

– Отставить, товарищ прапорщик.

– А ты кто такой? – агрессивно спросил Пивоваров. Он был убежден, что пресек побег. – Сообщник?

– Вот мое удостоверение, – сказал Александр Петрович и показал Пивоварову книжечку бордового цвета.

Лицо у прапорщика вытянулось. Оно выражало крайнее удивление и «напряженную работу мысли». Наверно, это было смешно, но ни Обнорский, ни Александр Петрович даже не улыбнулись. Трамвай зашипел сжатым воздухом и закрыл двери. Уехал. Андрей посмотрел ему вслед.

Прапорщик все еще соображал.

– Андрей Викторович освобожден решением суда, – сказал Александр Петрович. – Показать бумаги?

Пивоваров наконец-то понял, что ошибся. Что так не бегают. Он отпустил рукав Обнорского. На лице прапорщика появилось выражение разочарования.

– Ну, Обнорский, ты даешь, – сказал он. А трамвай уехал.

Подкатила «волга». Андрей подмигнул Пивоварову и сел на заднее сиденье. Рядом опустился Александр Петрович. Хлопнули дверцы, и машина резко взяла с места. Вслед за ней тронулась красная «пятерка».

– Что же вы представление-то устроили, Андрей Викторович? – недовольно спросил Александр Петрович. – Вот заломал бы бравый прапор вам ручонку, потащил бы обратно в казенный дом.

– А вы на что? – сказал Обнорский. – Вас сюда зачем прислали? Вы обязаны были прапорщика убить, снять с него скальп и станцевать канкан. А вы… А вы вместо этого… Да я на вас жалобу напишу! Коллективную.

Александр Петрович досадливо махнул рукой: что, мол, тут поделаешь?

– А вы рукой-то не машите, – сказал Обнорский. – Что это вы себе позволяете? Я – офицер, и ваша бесцеремонность совершенно неуместна. Она, может быть, оскорбляет мое человеческое достоинство.

Андрей гнал дуру, но уже чисто механически, без интереса. Его трамвай уехал. И другого не будет. Не будет никогда. Обнорский продолжат гнать дуру, возмущаться и негодовать по поводу отсутствия цветов, шампанского, цыган и голой Клавки Шиффер на серебряном подносе и с розовым бантиком на попке. …Но трамвай ушел, и другого уже не будет никогда. И только пыльный ветер над рельсами… и скучное лицо кондуктора… и стук колес… Следующая остановка – конечная.

– Будете звонить Роману Константиновичу? – спросил Александр Петрович.

– Нет, – качнул головой Андрей, – позже.

– Как знаете, – сказал конвоир, – а я обязан доложить.

Он пробежался пальцем по клавиатуре телефона. Абонент отозвался быстро. Александр Петрович сказал в трубку:

– Доброе утро, Роман Константинович. Рогозин на связи… Встретили господина журналиста… Да, нормально, без проблем… Едем… Что?… Нет, не захотел. Сказал: позже… Обязательно передам… да… да… Буду держать вас в курсе… Всего доброго.

Он выключил телефон и произнес, обращаясь к Андрею:

– Роман Константинович передает вам свои поздравления по случаю выхода на свободу.

– Мерси, – процедил Обнорский.

– Андрей Викторович, – сказал Рогозин, – зря вы так. Поверьте, что мы здесь присутствуем не в качестве конвоя. Наша задача – обеспечить вашу безопасность. Вы вольны распоряжаться собой. Может, хотите нормально, по-человечески пообедать? Может быть, по женскому обществу соскучились? Мы же все это понимаем… В багажнике, кстати, лежит гражданская одежда для вас.

– Саша, – подал вдруг голос водитель.

– Да?

– По-моему, ты поторопился сообщить, что у нас нет проблем.

– А что такое?

– У нас на хвосте бээмвуха.

Обнорский и Рогозин одновременно посмотрели назад: за красным «жигуленком» ехал темно-синий БМВ. Запиликала лежащая на переднем сиденье радиостанция. Рогозин перегнулся и взял ее в руку. Лицо у него, заметил Обнорский, стало напряженным.

– Слушаю, – сказал он, поднеся рацию ко рту.

– Петрович, – раздался голос из рации, – у нас хвост.

– Вижу. Когда они зацепились?

– Прямо от зоны.

– Чего же молчишь?

– Вот и говорю. Я и сам еще не уверен. Возможно, совпадение.

– Возможно… все возможно. Однако лучше проверить.

На ближайшем перекрестке проверили. «Волга», а за ней и «пятерка» резво рванули под красный. Водитель БМВ, нисколько не смущаясь, повторил тот же маневр.

Стало ясно, что никакого совпадения нет. Их «ведут» и даже не пытаются маскироваться.

– Наглые ребятишки, – сказал Рогозин. – Но ничего, сейчас мы с них спесь собьем. Он снова взялся за телефон.

– Максим Максимыч? – спросил Рогозин. – Добрый день. Моя фамилия Рогозин, зовут Александр Петрович. Вам привет передает Роман Константинович Семенов… да, точно так… спасибо. Спасибо. Максим Максимович, у меня вот какого рода к вам просьба. Мы тут у вас в командировке, можно даже сказать – проездом. Нас явно преследует некий автомобиль. Нельзя ли проверить, что за люди?… Нет, только проверить… Хорошо… Очень хорошо. Спасибо. Записывайте номер.

Рогозин продиктовал номер БМВ, потом сообщил свой.

– На выезде из города их остановят, – сообщил он, когда закончил разговор с неким Максимом Максимовичем. Обнорский подумал, что этот Максим – скорее всего, из местного милицейского или чекистского начальства.

На выезде из Нижнего Тагила стоял стационарный пост ГАИ.

– Тормози, – скомандовал водителю Рогозин.

«Волга» и «пятерка» сопровождения съехали на обочину. Рогозин вышел и закурил. Он равнодушно смотрел, как старший лейтенант-гаишник ткнул жезлом в БМВ. Какие инструкции офицер ГАИ получил от заместителя начальника УФСБ, Александр Петрович не знал, но выглядело все круто. К бээмвухе подошли два автоматчика, и – пока старлей изучал документы – они контролировали автомобиль снаружи. Водителю и двум пассажирам пришлось выйти, открыть багажник. На Рогозина, беспечно покуривающего у «волги», водитель – крепкий мужик лет сорока – посмотрел зло.

Процедура проверки документов и осмотра автомобиля заняла минут пять. После этого старлей подошел к «волге», козырнул:

– Старший лейтенант Козырев.

– Майор Рогозин, – представился Александр Петрович.

– Все трое – сотрудники частной охранной фирмы «Центурион». Один – бывший сотрудник РУОПа. Вооружены, но на оружие есть разрешение. Чем я еще могу вам помочь?

– Спасибо, старший лейтенант, ничего не нужно.

– А то смотрите, товарищ майор: могу придержать их под видом проверки на угон.

– Спасибо, не нужно.

– Как хотите, – ответил гаишник.

Спустя несколько секунд три автомобиля покинули пост. Рогозин отзвонился Семенову, доложил об инциденте. Полковник выслушал и высказался в том духе, что предполагает, кто прислал наблюдателей в БМВ.