Йога. Искусство коммуникации (Издание второе, исправленное) - Бойко Виктор Сергеевич - Страница 95

Меня поразили теоретические познания Романа, кроме того, он потрясающе пел мантры и занимался кое-какими медитативными практиками, но телу никакого внимания не уделял, выполняя при ухудшении самочувствия Пракшалану.

Я доказывал ему необходимость систематической практики асан, но Роман был крепким орешком, и наша борьба длилась с переменным успехом года два. Он то начинал заниматься более или менее регулярно, то забрасывал практику, предпочитая лишний раз посидеть за чашечкой кофе в «Джантаранге» либо угостить нас роскошным пловом собственного изготовления. Потом у него появилась идея-фикс попасть в Бихарский ашрам, чтобы получить программу восстановления своего здоровья прямо на месте. Сказано — сделано, вскоре Роман отбыл в Индию.

Мантрами и знанием языка он произвёл такое впечатление на индийцев, что получил возможность непосредственного контакта с главой Бихарской школы Свами Ниранджананандой. Через месяц последний назначил Роману мантра— и асана-дикшу (дикша — персональное посвящение). После первого же исполнения мантры Роман двое суток лежал и потел чёрным потом. С асанами было ещё круче, не менее часа в день он должен был выполнять Сукшма-вьяяму (суставную разминку), а затем подряд около сорока поз. Кроме того, Ниранджан запретил употреблять Роману чай, кофе, и острые приправы.

— Ты был прав, — сказал он, — если б не сачковал я эти два года! Ведь ерунда получается: визуализация и мантры идут великолепно, а самочувствие хуже, чем раньше.

Мы с сыном уезжали в Крым, и я посоветовал Роману не терять времени.

— Ладно, — апатично сказал он, — без тебя я приступать не хочу, подготовлюсь морально, а вернёшься, тогда и начнём.

В один из дней я с удивлением узрел на ласпинском пляже старого друга, с которым давно не встречался. Он приветствовал нас и неожиданно спросил: — Есть у тебя в Москве знакомый по имени Роман? Имей в виду, он погиб...

Роман не успел начать практику, в которой так нуждался и с таким роковым упорством пренебрегал, он погиб в совершенно нелепой автомобильной катастрофе. Если дух развивается без сопутствующей трансформации физической оболочки, судьба с какого-то момента начинает работать на разрыв.

Вторая история началась ещё в 1989, накануне 1-й Всесоюзной конференции по йоге меня вдруг пригласила в гости Елена Олеговна Федотова. В 1988 вместе с представителем НИИ нормальной физиологии им. П.К.Анохина она направлялась Минздравом в Индию, где они посетили ряд ашрамов. Поездка была предпринята в рамках подготовки к конференции, которая знаменовала в СССР выход йоги из опалы. В нашей беседе Федотова намекнула, что благодаря её личной инициативе в Москву прибывает известный учитель Б.К.С. Айенгар, и было бы очень неплохо, если бы кто-нибудь из наших самодеятельных товарищей, — Ну вот, например, вы, — поразил его своими успехами настолько, что он открыл бы здесь свой филиал.

— Ему видней, кто на что способен, — сказал я, — а уж на кого он глаз положит, это как Бог даст.

Случилось так, что Гуруджи действительно обратил на меня внимание и даже побывал с Бириа и Махидой у меня в гостях. Федотова была также, в качестве переводчика. Затем он прислал и ей, и мне приглашения на месячный курс в Пуну. Я не стал дёргаться, поскольку не имел тогда средств, да и особого желания, так как моё собственное понимание йоги к тому времени было уже вполне определённым. Федотова же поехала в Индию и прошла этот курс. Получив соответствующую бумагу, она вернулась в Москву и, не мудрствуя лукаво, основала свой Центр — филиал Айенгар-йоги. После этого, забросив основной род деятельности, Елена Олеговна ринулась в бурные события, знаменующие выход йоги из подполья. Её можно было понять: кандидатов психологических наук хоть пруд пруди, а перспектива иметь своё дело выпадает далеко не каждому.

То было легендарное время, когда легализовалось множество апологетов Зубкова и К*, а московский центр Айенгара отменно спелся с чиновниками. Один из них, Ю.Белоус, тогдашний глава НПЦ при НИИ Госкоморта, предложил мне возглавить секцию йоги вместо Тетерникова, но я отказался. Тетерников и сам уже ушёл от Белоуса, поскольку после конференции у него, как у вице-президента Ассоциации, на руках оказались все карты. Первым делом он присвоил учредительные документы, печать и пропал. Найти его по телефонам либо наяву не мог никто. Я по-прежнему работал в своём НИИ, занимаясь в свободное время йогатерапией и наблюдая развитие событий в йоговском мире, а посмотреть было на что. В непрерывной чехарде семинаров по «йоге», закрученных Тетерниковым (который действовал от имени Ассоциации) Федотова приняла самое деятельное участие, выступая в них, как эксперт, хотя не могла не знать, что имеет дело с мошенником.

Отснятый Далем Орловым видеоматериал, когда Айенгар с моей помощью объяснял асаны (вплоть до того, что лично ходил по мне ногами, с чем и поздравили меня Дхармаверсингх и Фаек Бириа, сказав: — Для ученика это великая честь!) канул в небытие. Сама Федотова больше в моей жизни не появлялась, а когда ей ещё дважды пришлось помимо воли вместе с Фаеком посетить мой дом, была крайне холодна. На семинарах и занятиях в своём Центре вела она себя по отношению к людям крайне беспардонно, и эту манеру вскоре усвоило её окружение. Стало ясно, что йога для Федотовой — это чистый бизнес, а в моём лице она имела дело с конкурентом. Центр её не то, чтобы процветал, но, по крайней мере, в тяжёлые времена не развалился. В 1993 она опубликовала перевод «Йога-дипики», и вскоре отбыла с сыном в Стэнфорд, к мужу, который давно уже работал там по гранту. Своё московское детище она передала, очевидно, на каких-то условиях, Е. Ульмасбаевой, и начала преподавать йогу по месту жительства. Я не мог взять в толк: как может человек учить кого-то йоге, если его собственное поведение противоречит не то что требованиям ямы-ниямы, но простым правилам вежливости. Но, как говорится. Бог долго ждёт, да больно бьёт. Воздействуя на окружающих, я тем самым влияю и на себя, поскольку сделанное мною неминуемо ко мне и возвращается, древние называли такой ход событий гармониями, тайными путями порядка, уравновешивающими наши действия. Поскольку Федотова преподавала йогу, не имея на то моральных оснований, это вызвало негативную реакцию Сети: осенью 1998 года она, её муж и двенадцатилетний сын были зверски убиты в райском городке профессуры Стэнфорда, а виновников местная полиция так и не нашла.

Если Роман упустил практику, не имея проблем с морально-этическими требованиями, то Федотовой, занимающейся телом весьма интенсивно, их как раз и недоставало. В обоих случаях итог получился равнозначно гибельным.

Чтобы не завершать главу на минорной ноте, расскажу пару любопытных случаев. После нескольких лет практики у одной дамы сиддхи начали проявляться весьма специфично. Скажем, утром возникает чёткое ощущение, что сегодня с сыном что-то случится в школе. Если оставить его дома, то это «что-то» тоже произойдёт, но в ещё худшем варианте. Поразмыслив, дама отправляет мальчика в школу, строго-настрого предупредив, чтобы он вёл себя как можно тише, а затем созванивается со знакомым хирургом. Во время беготни на перемене ребёнка толкают, и он врезается боком в угол подоконника. Дома, ощутив недомогание, ребёнок тут же доставляется в больницу, где его удачно оперируют по поводу разрыва селезенки.

Ещё одна дама, живущая в Севастополе, спустя год после начала практики каким-то образом стала «видеть» внутренности окружающих, в частности — поражённые болезнью места, что повергло её в такой шок, что на какое-то время она перестала пользоваться общественным транспортом. Когда мы обсудили ситуацию, и было сформулировано нужное намерение, способность «видеть» начала включаться только по желанию.

У каждого, кто осваивает йогу, жизнь постепенно становится прекрасной и удивительной — это несомненное и самое главное чудо. Сиддхи — это конфетти. Но если конфетти является атрибутом праздника, то сиддхи — признак будущего совершенства, его начальный симптом, подобный повышению температуры после удачной прививки. Но если температура не падает...