Путь меча - Чейни Дэвид - Страница 43

— Вы оба, — сказал он, — очевидно, вызвали нападение. Чикара не знал, что ты здесь, он забыл о твоем существовании. У тебя по отношению к нему просто предубеждение, и это может кончиться только несчастьем. Я знаю Чикару. Он человек чести. Он не может отвечать за то, что его люди напали на вас. Это не в его духе. Он самый, может быть, сильный фехтовальщик во всех десяти провинциях; если бы он желал твоей смерти, он бы вызвал тебя сам.

— Все-таки, дядя, это были его люди. Если он не собирался убить меня, почему же он назначил начальником своих солдат Канеоки — моего злейшего врага?

Факты казались ему неоспоримыми. Ослепленный гневом и горем из-за гибели Ичикавы, он был не в состоянии разбираться в том, насколько убедительны доказательства вины Чикары.

— Может быть сколько угодно причин, — Фумио нетерпеливо поднял руки.

— Я этому не верю. Слишком явное совпадение. У Чикары нет никаких дел в Окитсу. Земли у него отобрали. Зачем ему посылать сюда людей, если не для того, чтобы убить меня?

Фумио не видел логики в рассуждениях Йоши, спор закончился тяжелыми взаимными обвинениями.

— Я тебя не понимаю. Ты — взрослый человек, а в этих вопросах ты как ребенок. У тебя нет ни благоразумия, ни достоинства, — сказал Фумио.

— У нас было бы очень мало достоинства, если бы мы убежали от наших врагов.

— Я не имею в виду, что вам надо было убежать; правда, осторожность иногда так же важна, как достоинство. Ты повторил трагическую ошибку с Генкаем. Ты опять действовал необдуманно и был причиной смерти человека, которого ты любил. Если бы вы постарались избежать схватки, Ичикава был бы жив, а у меня не было бы еще одного повода для ссоры с Чикарой, — Фумио сердито посмотрел на Йоши. — Он муж Нами и близко связан с нашей семьей. Не следует забывать, что, хотя он потерял свои земли, он сохраняет свое влияние при дворе.

— Сохраняет влияние при дворе? — повторил Йоши, повышая голос. — И поэтому мы должны угождать ему? Это ваше представление о достоинстве, дядя?

— Ты говоришь дерзости и оскорбляешь меня, — холодно сказал Фумио. — Ты не хочешь считаться с разумными соображениями. Нашим близким связям с Тайра мы обязаны всем, что мы имеем. — В тот момент, когда Йоши хотел ответить, Фумио раскрыл ему объятия и сказал теплым и сочувствующим тоном:

— Я прощаю тебе непочтительность, потому что знаю, как тебя расстроила смерть Ичикавы.

Ласковые слова Фумио подействовали как ледяной душ. Йоши побледнел. «Будда, помоги мне, — подумал он. — Это так я отплачиваю за доброту дяди? Что я сказал?» — он глубоко вздохнул.

— Ты прав, дядя. — Йоши вполне овладел собой. — Я надеюсь, ты сможешь простить мне мои необдуманные слова.

Фумио правильно разгадал его. Он говорил несдержанно, потому что утрата Ичикавы вызвала у него чувство беспомощности; но он не имел права поддаваться ему. После гибели Ичикавы Йоши стал главой академии фехтования, и он должен с честью выполнять обязанности, связанные с этим положением. Если бы Йоши оказался недостоин учителя, во всем бывшего для Йоши примером, это было бы знаком неуважения к его памяти. Момент, когда Йоши это осознал и принес извинения, стал водоразделом в его жизни. С этого временя он стал сэнсэем — мастером фехтования!

Нами была глубоко огорчена, когда Йоши сказал ей о своем близком отъезде.

— Ты покидаешь семью, которая тебя любит, и сестру, которой ты нужен, — сказала она. — Я одинока, у меня нет друзей здесь, в замке. Моего мужа здесь нет, и, хотя Фумио добр ко мне, я чувствую себя чужой в его доме. Когда ты приехал, больной и беспомощный, у меня появилась цель в жизни. Я думала…

— Что ты думала? — прервал Йоши. — Ты забыла о нашем разговоре перед приездом Ичикавы? Ты замужняя женщина, и твой муж — мой враг — может в любой момент приехать и потребовать тебя к себе. Перед смертью Ичикава сказал мне, что он предвидит: в будущем мы с Чикарой встретимся лицом к лицу. Это время еще не наступило. Во всяком случае, первая моя обязанность — позаботиться об академии. Мне жаль уезжать, но я должен уехать.

— Значит, что бы я ни говорила, — сказала Нами, — ты сделаешь так, как хочешь.

— Я сделаю то, что обязан сделать, — сказал Йоши, подняв руку умоляющим жестом. Но она уже отошла.. Йоши видел, что она расстроена. Он не мог понять почему; как будто он обидел ее. Амида! Нами была ангелом милосердия, когда он нуждался в помощи. Неужели она не понимала, как он любил ее? Он поморщился в отчаянии. Конечно, она никогда не догадается: он так хорошо скрывал чувства, которые никогда не выдаст из-за ее брака с Чикарой. В тот же день Йоши собрал свои вещи и уехал в Сарашину.

Теперь он медлил перед входом в доджо, полный сожаления. Может быть, он нехорошо поступил по отношению к Нами? Может быть, надо было признаться в любви и остаться, не думая о своих обязанностях? Бесчестная мысль! Он бы только смутил ее и причинил огорчение. Он сделал правильно. Только так он мог расстаться с нею: сразу, честно, быстро. Он поступил так, как он считал правильным, и большего нельзя требовать ни от кого.

Все равно! Что сделано, то сделано, и ему надо было выполнить свой долг. Он расправил плечи, поправил платье и вошел в здание.

ГЛАВА 39

В завещании мастера фехтования Наонори Ичикавы наследником академии был назван Йоши. До возвращении Йоши два помощника, Коджима и Тофуши, вели занятия и распоряжались в школе. Они были рады его возвращению и обещали служить ему так же верно, как они служили его учителю. Хотя помощники были фехтовальщиками средней руки, старательность восполняла их технические недостатки.

Группы были полны. Правда, во время отсутствия Йоши многие студенты из семей сторонников Тайра уехали из-за усиливающихся политических распрей: Сарашина находилась посреди территории Минамото. Однако их места заняли монахи Тендай из монастыря Энриакуджи близ Киото.

Тендай сделались политической силой, их религия стала уже почти государственной, и при этом у них шла вечная борьба с властями. Религия, экономика, политика представляли собой нестойкую смесь, и отряды воинов-монахов часто затевали стычки с имперской стражей.

Хотя секта Тендай являлась уравновешивающей силой между Тайра и Минамото, многие лидеры Тендай ненавидели развращенный двор и симпатизировали Минамото Йоритомо; они отправляли сотни молодых монахов в академии военного дела, подготовляя их к участию в будущей битве между этими двумя знаменитыми кланами. Школа Ичикавы привлекала многих в далекую Сарашину.

Йоши был доволен подготовкой монахов-учеников и поблагодарил помощников за успешную работу. Но счета, корреспонденция и хозяйство были запущены, и Йоши погрузился в море деталей.

— Наймите еще помощника. Поручите ему привести в порядок двор, — приказывал он. — Надо покрасить стены доджо. Повесьте новые плакаты. Надо заменить старое оборудование.

Только через пять дней после возвращения Йоши закончил наиболее срочные дела школы и у него нашлось время сесть выпить чаю с помощниками. Он описал гибель Ичикавы. Много слез было пролито, когда Йоши рассказал с трагическими подробностями о храбрости Ичикавы в неравной борьбе и о предательстве Канеоки. Когда Йоши кончил, Коджима и Тофуши прокляли имя Канеоки на десять тысяч поколений и пожелали ему вечных мук в преисподней Йоми.

Когда в вишневых рощах покраснели листья, закончившие курс обучения ушли, а из всех десяти провинций собралась новая группа учеников. Школа была готова. На территории было чисто, жилье отремонтировано. При некоторой тесноте, у каждого была подставка, служившая изголовьем, чистая циновка, столик, лакированный шкафчик и подушка. В каждой комнате была, кроме того, жаровня с древесным углем для обогрева зимой.

Когда начались занятия, Йоши обучал старшие группы. Он вставал до рассвета и работал до позднего времени: учил фехтованию, приготовлял книги, занимался корреспонденцией и составлял расписание. Исключая изредка ощущавшиеся боли в бедре, он чувствовал себя отлично, ему был полезен строгий образ жизни и обилие работы. Он все лучше владел мечом, руки его огрубели, на них появились большие мозоли.