Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 55

Коготь Хоруса. В стазисе он выглядел почти обыденным. Смертоносным, ужасным, убийственным, но всего лишь молниевым когтем. Всего лишь оружием.

Дрожь удовольствия, пронзившая Телемахона, была самой сильной эмоцией из тех, что я ощущал в его разуме после переписывания. Я чувствовал, что под погребальной маской у него изо рта потекла слюна.

А потом я увидел, в чем дело.

Лезвия Когтя покрывала кровь — засохшие пятна крови, размазанной по блестящим металлическим остриям. Телемахон положил руку на репрессорный ореол стазисного поля, будто мог просто протолкнуться внутрь него и прикоснуться к защищаемому им Когтю.

Абаддон присоединился к нам. Его нечеловеческие глаза глядели на запертое оружие. Для него оно было менее мистическим, но более важным. Он тысячу раз видел, как его отец-примарх носит Коготь в бою, что придавало реликвии ауру чего-то знакомого, — но это именно он сорвал коготь с остывающего трупа отца, пока клинки еще были влажны от крови, принадлежавшей… принадлежавшей…

Я тихо выдохнул, чувствуя на лице тепло от дымки стазисного поля.

— Когда ты заключил его в стазис? — спросил я Абаддона.

— Через несколько часов после того, как забрал.

Абаддон тоже не отрывал взгляда от оружия, хотя я не мог сказать, какие эмоции сгущаются по ту сторону его золотистых глаз.

— Я ни разу не носил его в бою.

Он начал вводить код деактивации, чтобы выключить стазисное облако. Моя рука со страшной силой стиснула его запястье, но было уже поздно, слишком поздно. Сдерживающее поле затрепетало и отключилось.

Оружие обладает душой. Механикум Марса всегда знали об этом, проводя ритуалы, чтобы почтить и задобрить машинных духов своих пушек, клинков и боевых машин. Однако душа оружия также отражается и в варпе. В тот же миг, как стазисное поле упало и позволило Когтю вернуться в реальность, дух оружия — немыслимо хищное создание — вцепился в мой разум.

Я ощущал угрозу, исходящую от находящегося рядом смертоносного, вопящего Когтя — от убийственных клинков до крупнокалиберных орудийных стволов, приникших, словно паразиты, к его тыльной части. От запятнанных кровью лезвий исходила удушливая аура тягучего и жаркого трупного зловония. Насыщенная краснота пятен на изогнутых косах резала глаз, будто в лицо плеснули чем-то жидким и маслянистым. В ушах, проникая внутрь черепа, звучал оглушительный рев — похоронный плач скорбящего отца и умирающего бога. Каждый порез, царапина и вмятина на оружии были заработаны на поле боя, где брат шел на брата.

Даже не успев осознать, что двигаюсь, я отступил на полдюжины шагов назад и прижал руку к виску, чтобы сдержать острую давящую боль, размалывающую мой мозг в кашу. В глаза плыло, зрение мутилось, грозя полной слепотой. Я поперхнулся от смрада генетически очищенной крови. Ее вкус горчил на языке. Топор с лязгом упал на палубу, хотя я не помнил, чтобы доставал оружие.

— Ну же, — донесся откуда-то издалека голос Абаддона. — Какой же ты чувствительный, Хайон. Гораздо тоньше настроен, чем я думал.

Облегчение наступало, но не быстро. Напор на мои чувства отступал, неохотно откатываясь, словно океанский прилив. Я сделал вдох, чувствуя, как легкие расширяются в груди. В воздухе все еще присутствовал неестественный запах генетически модифицированной падали, но он больше не терзал меня.

В последующие годы мы много раз встречались с Кровавыми Ангелами и их наследниками. Потомков Сангвиния всегда поражало присущее только им безумие в присутствии оружия, которое искалечило Императора и убило их предка-примарха. Думаю, в ту ночь на борту «Духа мщения» я испытал толику их боли.

Я поднялся с колена и вытер бронированной ладонью кровоточащие нос и рот. На темной синеве металла кровь казалась черной.

Стазисное поле оставалось отключенным. Присутствие Когтя давило на мои чувства, но теперь это был шепот, а не бурлящий поток. Братья смотрели на меня с разной степенью понимания.

— Это было неприятно, — признался я.

Они тоже отреагировали на разблокировку Когтя, хотя и не столь сильно. Я чувствовал тайное, смешанное с восторгом отвращение, охватившее Телемахона от запаха окровавленных клинков, и тусклое пламя тикающего, терзаемого болью разума Леора.

Абаддон восстановил поле, введя код реактивации. Дискомфорт пропал сразу же, как только оружие выпало из времени.

— Неприятно, быть может, однако чрезвычайно поучительно, — наконец отозвался Абаддон.

Он подошел к верстаку и бесцеремонно бросил туда свой болтер. Металл громко лязгнул о металл.

— Итак. Леорвин говорил, что вы пришли забрать мой корабль? Продолжайте.

Было уже немного поздно врать, и я подозревал, что он распознал бы любую ложь, сколь бы складно я ни облек ее в слова.

— Эта мысль приходила нам в голову, — ответил я.

Абаддон трижды постучал о броню напротив сердца. Этот формальный жест искренности был обычным делом у многих Сынов Хоруса, родившихся на Хтонии.

— Не пытайтесь это сделать, поскольку мне придется вас убить. Ты слишком мне нужен, чтобы позволять тебе умереть, брат мой. — Он сделал паузу и вновь обратил на меня взгляд своих золотистых глаз. — Как дела у твоей сестры, Хайон?

Я следил за тем, как он играет словами, не пытаясь по-настоящему ухватить смысл. Он знал, что мы придем, и знал, кто мы такие. Ему было известно, что я намеревался присвоить «Дух мщения». А теперь он утверждал, что я ему нужен — не представляю, для чего. Однако при упоминании сестры я ощутил, как сжимаются зубы. Вокруг пальцев обвилась смертоносная молния, вызванная к жизни вспышкой моей злобы.

— Что-то не так, Хайон? — Глаза Абаддона понимающе светились золотом.

— Ты ее у меня не отнимешь.

На протяжении нескольких ударов сердца казалось, что по венам, заметным под кожей его щек и на шее, течет более темная жидкость, чем кровь. Я практически ничего не мог прочесть в его окруженном железной броней разуме под внешним фасадом спокойствия, которое он использовал, как щит. Однако я чувствовал, как в его сердце, за внешне добродушной улыбкой, струится что-то вроде лавового потока.

— Я спросил, в порядке ли она. Это едва ли угроза отнять ее у тебя.

Теперь Леор и Телемахон уставились на меня.

— Твоя сестра? — переспросил Пожиратель Миров.

Вместо меня ответил Абаддон:

— Анамнезис. Прости, я полагал, что об этом все знают.

Леор разинул рот.

— Эта бедолага, которая плавает в суспензорной жидкости в Ядре… Это твоя сестра?

Я не имел никакого желания обсуждать это, особенно здесь и сейчас. Леор предпочел не заметить намека, заключавшегося в моем говорящем молчании.

— Зачем ты позволил Механикум сделать такое с той, кто с тобой одной крови?

— Не было выбора. — Я развернулся к Леору, заставив змеящуюся молнию рассеяться в зловонном воздухе зала.

Приходилось быть осторожным — от любого признака агрессии его Гвозди начали бы вгрызаться.

— Ее заразил один из психических хищников нашего родного мира. Он отложил яйца в ее сознание, и потомство существа поглотило половину ткани ее мозга, прежде чем их успешно удалили. Она могла стать Анамнезис или же жить в муках, став отупевшей оболочкой той женщины, которой была прежде.

Разговор на эту тему вновь вернул прошедшее: последние ночи возле постели сестры, необходимость мыть ее тело, над функциями которого она утратила контроль. Непрекращающийся плач наших родителей, винивших черепных хирургов за слишком плохую работу и меня за слишком позднее возвращение на Тизку. Занимавшие всю ночь глубокие прощупывания сознания Итзары, поиски какой-нибудь ее части, оставшейся незатронутой прожорливыми тварями и последующей хирургической чисткой.

Я отдал младшую сестру на аванпост Механикум на Просперо, зная, что в их экспериментах нужен живой психически развитый человек для преобразования в Анамнезис. Мне было известно, что это рискованно и что все предыдущие попытки создать искусственную совокупную сущность потерпели крах. Но рискнуть стоило, и я бы поступил так снова. Это был единственный достойный выбор.