Ракетчики (СИ) - Рагорин Алексей Владимирович - Страница 126

Светлана Журавлёва бродила по пустой квартире и не находила себе места. Разговор с мужем прошёл как-то не так. «Да и как «так» он мог пройти? Неуютно, обидно, тоскливо на душе. Пусть бы Юрка кричал, сломал что-нибудь, побил бы меня, или посуду. Хотя нет, это я бью посуду. Он обычно обнимает, утешает, целует. Вот уже и Маша пришла. Звонила Кулакову — там его нет. А больше Юре и пойти не к кому. Про кого другого бы подумала, что бухает где-то, но это не про моего мужа. Маша уже спит давно. Где же он!? Ой! Как громко звенит звонок.»

— Гражданка Журавлёва?

— Да, я.

— Прочитайте и распишитесь вот тут.

— А что случилось? Вы из милиции?

— А откуда же мне быть? Загадка. Или на мне форма пожарника? Вот моё удостоверение, похож?

— Похож.

— Я — ваш участковый. Подписывайте и — я пошёл.

— Но что это?

— Вы в школе учились? Читать умеете? Подписка о невыезде. Ясно?

— Не понимаю…

— Чего тут понимать? Вы являетесь подозреваемой по делу. Если не подпишите, то я вас задержу и доставлю к КПЗ. Оно вам надо?

— Но почему? Какое дело?

— Дело о доведении до самоубийства. Журавлёв Ю.Г. - ваш муж?

— Да, а что с ним?

— Да, нормально всё, накачали успокоительными, спит сейчас. Завтра утром будет как огурчик. А вы завтра на работу не выходите. Я вам повестку занесу, советую сотрудничать со следствием. Может, дадут по минимуму, года два. Вам ребёнка есть на кого оставить? Бабушка, дедушка? Муж-то работает, поди?

— Так Юра, что, на меня заявил? А как он..?

— Топился он, еле откачали. А дело прекратить нету никакой возможности. Этот тип дел возбуждается по факту, а не по заявлению, так что, гражданочка, готовьтесь. Завтра утром зайду, вручу повестку. И не увиливайте.

Всю ночь Света плакала. Себя было жалко, Юру было жалко, и даже Машу было жалко. «Два года минимум. Наверно, бывает и больше. Всё правильно, она и довела до самоубийства. Нельзя было так сразу вываливать на него. Юра, он такой ранимый! Дрянь, дрянь, сволочь! Какая же я сволочь!

Почему я не спросила милиционера, в какой больнице Юра лежит? С другой стороны, а что мне там делать? Он спит, под присмотром, меня, наверно, видеть не хочет…

Машу можно в Ростов к сестре отправить. Два года — это не очень много, может быть, в тюрьме за хорошее поведение «скостят»? Слышала, так бывает… Не должны дать больше, ведь: первый раз, не специально, мать своей Маши, Юра выжил. Может быть, как-то обойдётся? Ой, мамочки! Что я наделала!?

Звонок в дверь… Семь тридцать. Участковый? Что-то рано.»

— Здравствуйте, вы — Журавлёва Светлана Васильевна?

— Да, я.

— Во-от тут распишитесь, получите, и я побежала.

— Это повестка?

— Какая такая повестка? Передача вам из Ростова от Крамской Елизаветы Васильевны.

— Это моя сестра. Младшая.

— Это хорошо, что младшая. Передачу-то получать будете?

— Где вы говорили расписаться?

— Где галочка.

— Но вы же не из почты?

— Нет, я сотрудница «Русско-российского общества дружбы». Иногда и почтальоном приходится работать.

— А как это?

— Есть такая услуга, звонит ваша сестра к нам и просит: «Поздравьте мою Светочку». Мы и поздравляем. Вы, вот, её — не поздравили.

— С чем?

— Уже неделю как у них отмечали пятилетие семейной жизни с её мужем.

— Ой, чёрт! Правда, совсем закрутилась. Не помню. — «Странно, вроде бы сестра летом свадьбу играла», отстранённо подумала Света.

— Вот и она так подумала, вот и решила таким оригинальным способом вам напомнить о своём существовании. Решила, что раз про неё забыли, значит, трудная полоса в жизни. Для облегчения этой самой жизни получите ваш продуктовый набор.

— Зачем же так, у нас есть еда?..

— Точно? А ну, покажите холодильник.

Незнакомка поставила два огромных кулька в коридоре на пол, Свете пришлось сделать шаг назад, разулась, и нагло прошла на кухню.

— Дааа, это называется: у вас есть еда? Полторта, пирожное и пачка масла. Афигеть. Чем вы ребёнка кормите?

— Она в школе ест, там столовая дешёвая. Ааа!

— Ну-ну, милочка, что ж вы плачете? Садитесь. Что случилось?

После долгой беседы с женщиной стало легче. Звали её Ирина Викторовна, не такая уж она и наглая. Ей где-то за сорок, но выглядит несколько моложе, хорошо выглядит. Попили чая с пирожными. «Ещё с работы притащу. Если что — Фёдоров покроет. Тьфу! Как я могла? Не голодаем ведь! И войны нет! Чёрт! Чёрт! Скоро участковый придёт, потом суд. Бедный Юра. Что я натворила?»

— Ну, я побежала, у меня много дел. Советую вам съездить в гости к сестре. Больше не плачьте, всё наладится, поверьте.

«Что может наладиться? Юру жалко… Вроде уже смирилась с разводом. А тут… А теперь так больно! Ни Фёдорова не хочется, ни достатка. Дура, я, дура! Сижу, жду милиционера, листаю фотографии. Почти забылась. Вначале было много счастья. Как-то потом заели будни, а ещё позже пошли проблемы. У него на работе, у меня, да и вообще, в стране. В кондитерском цехе с деньгами было лучше, но… Фёдоров — начальник, и он был очень настойчив. А Юре денег четвёртый месяц не дают. Гадство! Как-то так я и потеряла свою семью. (Цзинь!) Вот и милиция. За мной. Ужас!»

— Юра… Ты… Ты — дурак! Дурак! Как ты мог!? Машу отвези к сестре в Ростов. Ты не справишься. А ребёнок только во втором классе. Я скоро выйду, года через два, тогда опять заберём.

— Светик, ты о чём?

— Юра, за мной скоро придут из милиции. Это из-за тебя. Доведение до самоубийства.

— Светик, успокойся, я же жив! Что за бред, какая милиция?

— Ты топился?

— Ну… Пытался, только я такой у тебя неудачник, что и это не вышло.

— Мне два года минимум дадут.

— А можно и мне слово молвить?

— Вы кто?

— Света, это Иван Мартынович, хороший человек, он хочет нам помочь, предлагает работу.

— Проходите в дом, я чай поставлю, не в коридоре же разговаривать. Юра, а ты на работу сегодня не идёшь?

— Так, у меня же выходной после вчерашнего дежурства.

— Да, точно, вылетело из головы.

— Светлана, я должен перед вами извиниться.

— Вы? За что?

— Это был розыгрыш. Вас не будут судить. У милиции к вам нет претензий.

— Как это?

— Тот милиционер, что к вам вчера приходил, это наш сотрудник, из русско-российского общества дружбы. Это именно он, между прочим, спас вашего мужа.

— А ко мне сегодня утром приходила женщина, Ирина Викторовна, тоже от вас…

— Да, так и есть. Вы сестре звонили?

— Нет, не успела. Это тоже был розыгрыш?

— Не совсем. Продукты настоящие? И сестру вашу, Лизу, пришлось в пять утра поднять, разговаривать. Так что тут — без розыгрыша. А Петровича я к вам послал, на всякий случай. Если муж пошёл топиться, то мало ли? Может и вы бы что-нибудь придумали.

— Нет, мне было стыдно, но до такого я бы не додумалась. У меня же дочь. Юра! Дурак! Ну как ты мог!? Скажите, а вы что, добрый волшебник? Цель вашего общества: бескорыстно помогать всем людям? И я всё равно могла бы что-то сделать — у меня была вся ночь.

— Хороший вопрос, Светлана, вижу, на ком тут семья держится. По порядку. Не всем, не совсем бескорыстно. Не могли. Петрович всю ночь внизу в машине вас слушал через прослушку, глупость сделать он бы вам не дал. Моя цель: организовать ваш переезд в СССР. Мы заинтересованы в вашем муже. Он вчера рассказал, как с помощью палочки и девяти дырочек; э-э, нет, вру с помощью деревянного клина и каната, заменил лопнувший кронштейн двигателя, корабль нормально отстрелялся на учениях, на 25 узлах спокойно пришёл в порт. Таких специалистов очень мало. Или вот, ещё случай. Вопреки мнению главного инженера части, наперекор приказу командира — не принял восстановленную турбину, как новую. Ух, и деньжищи кое-кто потерял! Рапорт наверх настрочил, бучу поднял. Дело отстоял, хотя самого же за это и наказали. Света, да таких принципиальных меньше одного процента! И Юрик нам нужен, и, поверьте, вам в СССР будет лучше. И ещё. На Новый Год, два года назад, помните? В Доме Офицеров? Конкурс умных пап был? Ваш Юра тогда первое место взял.