Ракетчики (СИ) - Рагорин Алексей Владимирович - Страница 133

Виды съедобных рыб, медуз, водорослей, моллюсков. Акустические портреты целей на мониторе и на слух — вдруг, комп сломается. Визуальное отличие типов целей. Ладно, надводных, их я учил в училище, и сейчас помню. А вот с подводными — засада. Их не особо учат, причём в полном, подводном виде, так они многие очень похожи! Внутреннее строение целей! Места выхода выдвижных устройств. Это надо. Прикрепился ты в месте выдвижения антенны, например, а лодка решила радио послать — раз — и в тебе дырка! Ой, нехорошо! Или заварить, первым делом, лючок, откуда аварийный буй выходит — а зачем врагам давать возможность SOS послать? Виды кабелей и их маркировка. А куда без этого предмета? Подключение к энергосистеме цели — штатный способ действий. И чтобы у нас голова не лопнула, когда всё это будем учить, так сказать, для облегчения, дают мнемотехники, причём три разных: для цифровых данных, для картинок и карт, для звуков. Мама моя родная! Я и не знал, что такое бывает в природе! Во, попал, так попал!

Занятия, теоретически, по десять часов. Плюс обед, туда-сюда перейти с класса в бассейн, в спортзал. Реально — все двенадцать. Доползаю до дома на четырёх точках. Спросил Щедрина: «Куда так гоним?» А от в ответ: «Это мы вальяжно идём, пусть, и не ползём, нужно ещё быстрее, но, увы, быстрее вы не можете». Ничё не понятно, но начальству виднее. Со Щедриным общаемся всё меньше, а больше нами, новичками, занимается командир взвода, Лапин Олег Степанович. Резкий такой товарищ. Чуть чё не так, как глянет — думаю: сейчас стукнет. Рукопашку, ножевой ведёт частенько сам — это жесть. Умом понимаю, что бережёт нас, жалеет, но, один чёрт, всё болит после его показов.

Обедаем часто-густо медузами, мидиями, водорослями, рыбами. Сырыми! Сначала противно было, тошнило иногда, были и расстройства кишечника, мягко говоря. Но постепенно все привыкли.

Идёт четвёртый месяц обучения. Глубины, поведение в разных подводных условиях, подводные течения, некоторые приёмы расслабления, медитация, зачем нам это? Хотя, раз дают, значит, надо. На овоздушеных тренажёрах отработали всё, что можно; сначала в залах, потом в воде. По службе уже ничему не удивляюсь. Выработался иммунитет. А вот что заставляет задуматься: жилая зона нашего военного городка постоянно расширяется. На окраинах постоянно идут стройки. Я посчитал по домам: выходит уже тысяч на сорок семей. Городок!

В конце июня нас «обрадовали»: меняется место жительства. А нам так здесь нравилось. Всякая сказка когда-то кончается. Приехали большие удобные автобусы. «ЛАЗ» написано — парадокс! Внизу большие багажные отделения. Едем почти на втором этаже. Взяли только личные вещи. Страшно: как-то оно там будет, на новом месте? Запорожье — конечная. Ничё, могло быть и хуже. Запорожье — тоже юг. Дэ жа вю. Практически копия нашего севастопольского военного городка. Природа, конечно, не такая, но в принципе… Красивые клумбы, пчёлки жужжат, новые дома, внутри всё так же само. И мебель очень похожая, полный комплект техники, белье в шкафах и туалетная бумага в туалетах. Не хуже — уже хорошо. Дали неделю отпуска «на обустройство». А что тут обустраивать? Вещи разложили по шкафам — и всё. Внизу те же: спортзал, бассейн, кафе и прочее. Съездили в город на разведку — жить можно. Переселили очень многих знакомых. Причём, старались селить по старой схеме. Многие соседи остались соседями. Автобусы прибывали каждый день. Моя неделя истекла и этими же автобусами нас повезли назад. Только без семей. Только нас, мужчин, воинов.

Поселили сразу в медцентре. А там заработал конвейер по изготовлению ихтиандров. Впрочем, официально мы зовёмся акванавтами. Это называется оводнение. Внедрённые в нас штуцера с клапанами подключают к системе, заполняют все внутренние полости некоей жидкостью. У неё сложный состав, куда входит глицерин, поэтому её называют «глицерин». Думал, будет хуже. Терпеть можно. Благодаря этой технологии заполнения пустот, мы способны выдерживать давление воды на любой глубине. Следующий этап: замена дыхательной схемы. К штуцерам на ногах крепится система водного дыхания. Есть ещё запасные клапана. Теперь без одежды ходить вне части, городка, дома — запрещено. Кислород поступает сразу в кровь. Часть крови циркулирует по искусственным газообменникам. Пятикилограммового аккумулятора хватает на выработку кислорода из воды в течение 18 часов. Вполне можно спать. При автономном режиме на щиколотки крепятся специальные рычаги. Когда акванавт плывет на ластах, работает динамо-машина, заряжает аккумулятор и вырабатывает кислород. Эффективность всей схемы работы системы водного дыхания высокая. Инструктора рассказывали, что первые экземпляры, которые они испытывали, были в три раза тяжелее и по характеристикам во столько же раз хуже. На суше нас подключали к сети 220 вольт, как каких-то роботов. Я немного приукрашиваю. К каким-то сложным приборам нас подключали, но это не столь важно, ощущения сюрреализма от этого не уменьшаются. Если отключаешься, то в специальной емкости на аппарате водного дыхания должна быть вода. Именно из неё и добывают кислород. То есть, мы на суше можем жить почти нормально. Правда, со слухом не очень: лобные, гайморовы пазухи, ушные полости заполнены глицерином. Он не усваивается, не впитывается, не вредит никак, но разговаривать невозможно. Используем язык жестов. Я что, забыл сказать, что мы это учили? Это не всё, что я забыл рассказать.

Вообще, удивляюсь, что «крыша не поехала», от такой подготовки. Лёгкие на данном этапе работали вхолостую. Специальный резервуар с гелием на груди, в трахее один из клапанов, вроде грудная клетка дышит, а гелий переходит из лёгких в мешок и обратно. Если бы водная система дыхания отказала, то без проблем можно перейти на обычную схему дыхания. Целый месяц мы работали по полной программе, тренировались, но с одной поправкой: на малых глубинах. Если сказать точнее, то глубина и время «водных процедур» постепенно нарастало.

На второй месяц приступили к последнему перевоплощению. Полное оводнение. Тошно вспоминать ощущения при заполнении лёгких глицерином. Потихоньку все притерпелись. Дополнительные клапана в плевре позволяют грудной клетке выполнять вдохи-выдохи, в то же время лёгкие не работают, просто жидкость перегоняется из грудной полости в брюшную и обратно. Вязкость глицерина на три порядка выше, чем воздуха, поэтому лёгкие заполнены глицерином и реально не работают. К непривычным, неудобным ощущениям пришлось привыкать. На гортани — заглушка, а перед этим, мы дышали воздухом через клапан в трахее. Повторяюсь. Если честно, то я не уверен, что знаю обо всех своих изменениях. Хотя в учебном курсе это всё нам давали, но, мало ли… Медики сказали, грудь перестаёт «дышать» от часа до недели. У всех. Поэтому никто не переживал. Проверили все системы в бассейне и ушли в море. Теперь будем там жить.

Пристыковку, «разделку» цели мы отрабатывали на предыдущем этапе. Для этого глубина не требуется. Теперь провели учения по закреплению на своей подводной лодке на большой глубине — девятьсот метров. Под водой, отстыковавшись от «Дельфинов», пообедали. Лапин из термоса достал яблоки и заставил нас есть. Непривычно. Но мы убедились, что в экстренном случае можем продержаться на «подножном корме». «Тир» по рыбам у нас был значительно раньше, до оводнения. Всё отработали нормально. Без всяких церемоний, загрузились по стаям в «Касаток» и поплыли воевать. Да-да, так сразу. Кстати, раньше не говорил, в СССР включен режим вытеснения профессиональных искажений языка. Применительно к флоту это означает постепенный вывод из употребления «узлов», «камбузов», «шёл» вместо «плыл». Сначала резало ухо, сопротивлялся, но сейчас уже привык. Многие изменения и новые правила Диктатор никак не объясняет.

Вернёмся на землю, точнее: под воду. На подразделения нас распределили давно. Сколько раз нас разными способами тестировали — сбился со счёта. Любопытно, что командир нашей стаи, Сергей Куницин — отец Васи Куницина. Добрались до Бискайского залива, а там уже стали резвиться: топить корабли для боевой учёбы. В дальнейшем, по указанию Диктатора, «судно» и «корабль» неразличимы в терминах. Почему Бискайский залив? Глубины до четырёх километров позволяют использовать наши преимущества, на шельфе для «Дельфинов» проблем нет, а вот «Касатка» может быть замечена. Операционной зоной были определены Бискайский залив и Кельтское море.