Ритуальные грехи - Стюарт Энн - Страница 23

Рэйчел казалось, что ей знакомо его имя, что она видела прежде эти глаза, однако она не могла вспомнить, когда это было. К тому же он долгое время находился с Людьми Люка. Что это была за жизнь для молодого парня? И как жили здесь все остальные?

Может, ей нужно заставить его припомнить что-нибудь особенное. Что-нибудь такое, что помогло бы ей узнать, был ли Бобби Рэй мальчиком на побегушках у Стеллы или же, как подозревала Рэйчел, за смертью ее матери, действительно, скрывалась какая-то тайна.

Она уже взялась за дверь, когда та внезапно открылась, и в комнату вошел Люк. От неожиданности Рэйчел вскрикнула.

Черт, до чего же он высокий, даже когда ходит босиком, подумала нервно Рэйчел. Он возвышался над ней, словно башня, и она не сразу заметила, что нелепые длинные волосы Люка намокли от влаги. На его коже блестели капельки воды, туника была не подвязана и свободно свисала с плеч. Рэйчел испуганно застыла на месте, ожидая, что он ее коснется. Вместо этого он прошел мимо девушки и остановился перед очагом, предназначенным согревать комнату в холодные вечера позднего лета в горах Нью-Мексико. Судя по всему, Люк ждал, что Рэйчел покорно последует за ним.

Он закрыл за собой дверь, однако Рэйчел могла легко открыть ее снова и сбежать. Видит Бог, как же ей хотелось сбежать! Рэйчел не хотела сознаться в том, что чувствовала себя в присутствии Люка совершенно беззащитной. Чему же тут удивляться, если она стремилась избежать встречи с врагом, когда все защитные барьеры странным образом рухнули?

— Хочешь сбежать? — проворчал Люк, уставясь на огонь, длинные волосы тяжелым водопадом струились по его спине.

Еще чего, страх это одно, а гордость — совсем другое!

— Нет, — ответила она и сделала несколько шажков к Люку, стараясь соблюдать между ними дистанцию.

— Вот и хорошо, — сказал он, усаживаясь перед очагом. — Я запер дверь.

Она только-только утихомирила расшатанные нервы, а теперь они снова встали на дыбы.

— Зачем?

— Чтобы нам никто не мешал.

Она нервно сглотнула слюну, радуясь тому, что полумрак скрыл румянец, заливший ей щеки.

— Ты же сам говорил, что в Санта Долорес нет запертых дверей!

Он широко улыбнулся, причем в его улыбке не было ни капли святости.

— К моим дверям это не относится. Что же рассказал тебе Кальвин?

— Ничего.

Он поудобней устроился возле очага, скрестив по-турецки ноги.

— Почему? Неужели ты не стала задавать вопросов? Он мог рассказать о том, как мы встретились с ним в тюрьме. Или рассказать о моем детстве.

— На черта мне сдалось твое детство?

— А как же иначе? Неужели тебе не хочется услышать историю о бедном брошенном мальчике, у которого умерла мать, а пьяный папаша только и делал, что колотил сына, как грушу? Впрочем, на самом деле он не был мне папашей, и в этом была вся беда, — он выжидательно посмотрел на Рэйчел.

— Ты не похож на человека с тяжелым детством, — сказала Рэйчел.

— У многих за плечами осталось несчастливое детство, — многозначительно заметил Люк.

— Ты намекаешь на то, что у меня было несчастливое детство?

Рэйчел чувствовала, что он старается подманить ее поближе к себе, но не могла с собой совладать. Пламя отбрасывало на его кожу языческие, колдовские блики. Они таили в себе опасность, и в то же время притягивали ее, словно магнит.

— Да, мне так кажется, — сказал Люк. — Хотя, возможно, ты сама внушила себе эту мысль, и твоей жизни никогда не угрожала реальная опасность. Ты чувствуешь себя оскорбленной и обижаешься на жизнь за то, что она была к тебе несправедлива. И хочешь свалить всю вину на меня, — он загадочно улыбнулся. — Ну так как, подойдешь ближе и сядешь у огня или будешь ломиться в дверь?

По правде говоря, выбор у нее был небогатый. Поэтому она опустилась перед очагом, стараясь сесть как можно дальше от Люка.

— А что случится, если я позову на помощь?

— Сюда прибежит с десяток людей. Но зачем это делать? Ведь я тебя здесь не держу. Ты приехала в Санта Долорес по собственной воле и находишься со мной, потому что сама того захотела. Если ты хочешь уйти, просто скажи мне, и я открою тебе дверь.

— Я останусь, — сказала Рэйчел, с опаской глядя на Люка. — Только пообещай, что не будешь ко мне прикасаться.

— Почему ты боишься, когда к тебе прикасаются?

— Я не боюсь, — не моргнув глазом, солгала она.

— Так ты не боишься чужих прикосновений? Значит, ты боишься меня?

— Нет.

— Нет? — Голос Люка звучал мягко, мелодично, как инструмент всемогущей власти. — Тогда иди сюда.

Он оказался ближе, чем ей казалось, Рэйчел даже смогла рассмотреть капельки воды на его ресницах. Они были длинными и такими темными, что почти скрывали глаза.

— Нет, — сказала она.

— Отвечай на мой вопрос, — голос Люка звучал тихо и настойчиво. — Почему ты боишься чужих прикосновений?

— Я не боюсь. Просто они мне не нравятся.

— Любые прикосновения? Или только мои?

— Не нужно себе льстить, — с горечью рассмеялась она. — Я не люблю, когда меня трогают, и это относится ко всем, без исключений. Тебя касаются, требуют что-то взамен и делают при этом вид, что им есть до тебя дело… — она вовремя спохватилась, хотя понимала, что сказала много лишнего. Поэтому решила пойти в наступление. — А почему ты не любишь, когда к тебе прикасаются?

Он и глазом не моргнул.

— С чего ты взяла?

— Кэтрин сказала, что никому не дозволено к тебе прикасаться. Твой обет воздержания простирается намного дальше сексуальной жизни, ты стараешься избежать любой человеческой близости. Касания, обнимания и даже рукопожатия отменяются.

— А также ласки и поцелуи, — добавил он тихим, чарующим голосом. — Я сам так решил.

— Почему?

Ухмылка, скривившая его губы, была лишена привычной невинной кротости.

— Потому что я люблю власть. Чем больше я отказываю людям, тем большего они хотят от меня добиться. Они охотней идут за мной, готовы ради меня на любые жертвы. Все хотят до меня дотронуться только потому, что я неприкасаемый. Это сводит их с ума.

Она смотрела на него, раскрыв рот от удивления.

— И ты готов в этом признаться?

— Почему бы нет? — пожал плечами Люк. — Ведь это не причинит мне вреда. Все знают, что ты явилась в Санта Долорес, чтобы доставить мне неприятности. Если ты захочешь рассказать правду, тебе никто не поверит.

— А в чем заключается правда? Кто ты на самом деле — новоявленный мессия или на редкость ловкий мошенник?

— То, что тебя гложут сомнения, очень обнадеживает. Как ты считаешь, могу ли я на самом деле быть духовным лидером?

— Нет, — решительно сказала она. — Ты же сам в этом сознался.

— Я ни в чем не сознавался. Рэйчел, все дело именно в этом. Ты не понимаешь основных принципов, на которых зиждется Братство Бытия. Здесь нет святых. У всех нас есть свои недостатки, слабости, душевные изъяны.

— Твои грехи, — резко сказала она.

— Ну вот, ты опять употребила это слово, — скривился он. — У тебя что, нет грехов? Наверное, прекрасно чувствовать себя идеальной в этом несовершенном мире.

— Твои последователи считают тебя верхом совершенства. Они возносят тебя, словно какое-то божество.

— Рэйчел, а что ты обо всем этом думаешь?

Она и представить себе не могла, насколько близко оказались они друг к другу. Рэйчел быстро вскочила на ноги, стараясь оказаться как можно дальше от Люка.

— Я думаю, что ты очень опасен.

— Лишь для тех, кто беззащитен. А как насчет тебя, Рэйчел? Ты беззащитна? — он плавно поднялся, и она поняла, что пропала. — Думаешь, я тебя обижу?

— Нет, — упрямо возразила она.

Бежать к двери не имело смысла, потому что, как сказал Люк, он запер ее на ключ.

— Да, — сказал он.

И приблизился к Рэйчел.

Глава девятая

Он подошел не так уж и близко, сказала себе Рэйчел. Не настолько близко, чтобы коснуться ее рукой, не настолько близко, чтобы она чувствовала тепло его дыхания. И все же он был рядом, окружил ее со всех сторон и, словно воплощенное зло, вторгался в нее, сметая на пути все преграды.