Одуванчик в темном саду (СИ) - Смирнова Ирина - Страница 81

Мог бы и к себе в спальню доползти… лемур… Смешное животное, судя по образу в голове Дины, но у нас подобные точно не водятся. Обезьянки есть, а вот таких забавных зверушек — нет.

— Знаю я одну вампиршу, которая им не побрезгует в любом состоянии, — умиротворенно выдохнув, я снова расслабился. Но связался с этим… лемуром… и пообещал ему открутить его эльфийский хвост или вытянуть и завязать узлом, на спине.

На что в ответ получил ехидно-удивленное: «Мне показалось, или ты ревнуешь?».

Черт… Да! Мне не нравится, когда в одном доме с моей женщиной спят другие мужчины!

— Было бы к кому, — фыркнув, я переслал ему мысленный образ лемура. — Вот таким тебя видят леди. Совсем хватку потерял…

— Зато за тобой они охотятся и нападают прямо из-за кустов, — подколол Ил, каким-то образом считав и напомнив мне об утренней встрече с Тамишей. — Держись от нее подальше, Виланд!

— Спускайся давай, пока Кларисса не явилась, — пробурчав недовольно, я повернулся к чему-то улыбающейся Дине и поинтересовался: — Ну и как вы с моей племянницей, не передрались?

— Нет, — усмехнулась она. — Нормальный ребенок, избалованный только. А вот ее родителей я бы с удовольствием отшлепала, чем потяжелее.

— Это еще почему? — я даже бутербродом подавился от неожиданности.

Не то чтобы я был не согласен. В том, что Жизель так избалована, виноваты именно Оливия с Норисом. Как девчонке научиться саму себя ограничивать, если ей всегда все позволялось? Вседозволенность расслабляет, черт побери!

Дина вздохнула, поцеловала меня в макушку, а потом обошла стол и села напротив, подперев щеку кулачком:

— Виланд, нельзя растить из ребенка чудовище, а потом удивляться, почему оно выросло такое кусачее. Нельзя оберегать девочку ото всего на свете, не объясняя ей элементарнейших вещей, а потом удивляться, почему она наломала дров.

— Нельзя влезать в воспитание чужого ребенка, особенно если тебя все равно никто слушать не хочет, — хмыкнул я. — Налей лучше еще кофе.

— Значит, нужно попробовать воспитать родителей. Хотя ты прав, в чужую семью лезть — последнее дело. Но иногда выхода другого нет… — тут она встала и полезла в шкафчик. — Ты представляешь, ведь ребенка, по сути, вырастили в аквариуме. Создали ей искусственную среду, контролировали все, вплоть до канарейки в клетке… — продолжила Дина, засыпая новую порцию кофе в кофейник. — Я уже молчу про людское окружение. Да, в этом аквариуме ей позволяли творить все, что душе вздумается. Но девочка понятия не имеет о том, как жить вне этого кукольного домика. Она не умеет оценивать реальный мир, не знает, как реагируют на нее посторонние, а не приставленные родителями люди, — все это она говорила, начав нарезать следующую миску салата. — Не понимает, почему привычное поведение уже не дает нужных результатов. Почему самые близкие люди еще вчера позволяли ей подобные вещи, а сегодня кричат и ругаются, обвиняя в глупости и распущенности? Именно поэтому ей страшно, неуютно и кажется, что все ее предали. Ребенок в растерянности, напуган до смерти и не понимает, что делать дальше, — в голосе Дины звучало усталое возмущение: — А эти их игры с подставными документами… Виланд, ведь она искренне хотела помочь. Пыталась облегчить жизнь отцу, приносить хоть какую-то пользу. Почему, вместо того, чтобы поручить девочке посильное дело, настоящее, пусть и не вселенских масштабов, ее опять низвели до состояния младенца и попросту обманули?

Мне, наконец-то, выдали кружку с кофе, бутылку с молоком и тарелку с булочками.

Странно, что после всего случившегося, Дина так озабочена судьбой моей племянницы. Причем, здравое зерно в ее рассуждениях есть. Я бы даже сказал, целое поле…

Тут в кухню вошел Илуватор, чистый, свежий, бодрый, черт побери! Молча уселся за стол. А Дина спокойно встала, налила и ему кофе, пододвинула миску с только что нарубленным салатом и тарелку с бутербродами, тоже сделанными во время нашего разговора. Вроде ничего такого, но все происходящее вызывало во мне агрессивное неодобрение. Создавалось ощущение, что его прихода ждали…

— Тебе бутербродов для меня жалко? — я встретился взглядом с Илом и почувствовал себя полным идиотом. Давно не испытывал ничего подобного. Уже очень давно, черт побери!

— Поскольку теперь есть, кому стоять на страже порядка и благополучия, может быть, моему Повелителю стоит немного поспать? — предложила Дина, мимолетно погладив по плечу.

Глупейшее желание зарычать на этого стража… удалось заглушить в самый последний момент. Идиотская ситуация.

— Жуй, а то тебе уже женщины сочувствуют. Говорят, что тобой вампиры с голодухи побрезгуют.

— Я как-нибудь переживу этот позор, — Ил еще раз посмотрел на меня, после чего налег на салат и бутерброды.

Дина опять неизвестно чему улыбнулась, подошла и поцеловала прямо в губы. После чего потерлась носом о мою щеку и невинно прокомментировала:

— Зато вот это только для моего Повелителя. И ни для кого больше.

Я тоже улыбнулся, усадил ее к себе на колени и вздохнул:

— Поспать уже некогда. Через четыре часа начнется королевская охота. Кстати, ты умеешь ездить на лошади?

— Не знаю, не пробовала, — Дина пожала плечами и рассмеялась.

М-да… Скоростные уроки конной верховой езды — это не ко мне. За четыре часа даже кентавр не справится. Да и мало кто из них позволит надеть на себя седло.

— Я знаю одного арахнида, который уже катал леди Диндэниэль, — с невозмутимым лицом выдал Илуватор.

— Он не заслужил такого позора, — я чуть кофе не подавился, представляя, какое впечатление среди моих подданных произведет эта пара, Ррашшард и Дина. Особенно после вчерашнего танца.

Арахниды редко кого возят верхом, только в крайних случаях, хотя было бы весело, конечно.

— А что, это очень позорно? — внезапно встревожилась Дина, и я снова чуть кофе не подавился.

— Бывают случаи вынужденной необходимости или по добровольному согласию, например, чтобы произвести впечатление на самку другого вида, — с каменным лицом пояснил Илуватор. — Но королевская охота — не место для ухаживаний за моей невестой.

Все же лучше кружку с кофе отодвинуть подальше. Черт побери!..

— Ну да, легенда — есть легенда, — вздохнула Дина и, словно почувствовав, опять успокаивающе поцеловала. — Темно-светлые эльфы и все такое… кстати! Надо придумать нам нормальное название. А то полосатые эльфы — это, конечно, очень смешно, но в свете международной политики — слишком непрактично.

— Серые? — предложил я, в очередной раз выдыхая.

— Лучше сделать посуточную градацию, — произнес Илуватор вслух, а ментально съехидничал: — Полегчало? Или опять бутербродов жалко?

— Да пошел ты… — мысленно огрызнулся я. — Совсем в роль вошел, черт побери! Клариссы не боишься?

— Она слишком занята своим очередным женихом. Надеюсь, ей удастся избавиться и от этого, но что-то ее отец уж очень настойчив.

Мне даже стыдно немного стало — у друга назревают проблемы в личной жизни, а я ему даже помочь ничем не могу.

— То есть будут рассветные, ночные и сумеречные? — уточнил я вслух.

— Мне нравится «сумеречные», — задумчиво кивнула Дина. — Под это дело можно сочинить красивую пафосную муть, от которой будут в восторге люди. И постепенно перенять у светлых титул законодателей моды. Я могу сочинить новую эльфийскую музыку, например.

— Да, в правильном направлении мыслишь, — я прижал девушку к себе покрепче и поцеловал в плечо, чуть отодвинув щекой лямку от сарафана. Кофе и выпечкой пропах не только весь дом, но и сама Дина. — Остановимся на «сумеречных»…

— Нет, можно, конечно, «туманные», в честь нашего приключения на болотах, — лицо Ила было совершенно серьезным, и на первых трех ментальных уровнях он даже не улыбался. Мне бы научиться настолько хорошо владеть собой.

— «Сумеречные» — лучше, они сразу притягивают за собой названия для светлых и темных. Так что или серые, или сумеречные.

Судя по тому, как презрительно скривились губы Илуватора, вариант с «серыми эльфами» ему не нравился.