Божественная комедия - Данте Алигьери - Страница 6

6

Песня шестая

Поэт вслед за своим путеводителем спускается в третий круг Ада, где Вергилий усмиряет адского Цербера. Сластолюбцы и обжоры. Признание призрака Чиакко и его речь о будущей судьбе Флоренции. Грешники, ожидающие дня Страшного суда, и их слабая и смутная надежда на прощение.

1 Когда опять от тяжкого забвеньяОчнулся я, о муках душ скорбя,Лишившись чувств своих из сожаленья,4 Я снова увидал вокруг себяРяд призраков и новых мук картины.То был круг третий Ада, где, губя7 Все встречное, струился дождь на льдины;Проклятый, страшный дождь, и крупный град,И грязный снег слетали на вершины10 Угрюмых скал. Зловоние и смрад…Там Цербер отвратительно ужасный,С тройною пастью, лаял, дикий взгляд13 Бросая вкруг, и с жалобой напраснойТонули тени, вспугнутые им.Цвет грозных глаз его – кроваво-красный.16 Он отличался бешенством своим,Когтями лап и безобразным чревом.Неутомимой злобой одержим,19 Он грешников царапал с адским гневомИ на клочки их кожу разрывал…О, грешники! Достались муки все вам!22 Пронзительный их дождик бичевал;Они, как псы, уныло завывали…То грудь, то спину призрак укрывал,25 Где гнойных язв следы не заживали,То беспрерывно двигался, кружась,Чтоб хоть движенья муку облегчали.28 Едва заметил только Цербер нас,Как у него раскрылась пасть тройная,Сверкнул огонь его кровавых глаз,31 И задрожал от злобы он, не зная,Кто нас привел, как мы сюда зашли.Тогда рукой горсть праха поднимая,34 В пасть гадины мой спутник ком землиШвырнул без слов. Как по добыче вывшийСмолкает жадный пес, когда в пыли37 Теребит тихо жертву, так, открывшийТройную пасть, умолкнул Цербер вдруг,Чудовищные челюсти смеживший.40 Рев, в трепет повергавший все вокруг,В минуту стих. Мы дальше подвигались,Стонали всюду призраки от мук43 И нашими ногами попирались,Склонясь к земле от адского дождя.Все тени распростертыми казались,46 Когда я шел близ мудрого вождя;Лишь только тень одна с земли привстала,За нами очень пристально следя.49 «О, ты, сошедший в Ад, – она сказала, —Узнай меня, коль это можешь ты.Ты был рожден, когда еще не знала52 Я этих адских мук». «Твои черты, —Я отвечал, – быть может, изменилисьСреди страданий вечной темноты55 И так под адским ливнем исказились,Что мне тебя припомнить средства нет.Кто ты? Иль Небеса так возмутились58 Твоим грехом, что ты покинул светДля этих отвратительных страданий?»«В том городе, – мне тень дала ответ, —61 Где много так завистливых созданий,Я был, как ты, на этот свет рожден.И жил, не зная тяжких испытаний,64 Мой грязный грех – обжорство, бог мамон.Известен я под именем Чиакко1И за порок обжорства осужден67 Томиться под дождем в жилище мрака.На эту казнь, за тот же самый грехНе я один здесь осужден, однако:70 Приговорили к казни этой всехОтверженных, что вкруг меня теснятся».И после слов и после жалоб тех73 Умолкла тень. «Чиакко, удержатьсяНельзя от слез, – я вновь проговорил, —Твои страданья видя… Может статься,76 Ты будущность Флоренции открыл:Скажи, что с этим городом случится?Иль нет людей там праведных? Иль пыл,79 Пыл мятежей в нем ввек не прекратится?»И призрак отвечал мне: «Вновь и вновьМятеж за мятежом там разразится,82 И долго будет литься граждан кровь.Сперва Лесные2 сделают восстанье,С насилием изгнав своих врагов;85 Продолжится три года ликованье, —Потом падут Лесные, наконец,И гордость Черных, после испытанья,88 Поднимет, ими вызванный, пришлец3.И долго над врагом своим кичитьсяТам станет победитель, как боец,91 Который угнетенья не стыдится.Два праведника только там живут4,Но их народ не знает, не боится.94 Три страшных искры сердце граждан жгут:Гордыня, зависть и любостяжанье».Он замолчал, но я заметил тут:97 «Тень бедная, прерви свое молчаньеИ отвечай, хоть речь тебе тяжка:Где Фарината? Местопребыванье100 Где Рустикуччи, Арриго, Моска,Тегьяйо5? В мире добрыми деламиОни известны были. Иль горька103 В Аду их участь, или НебесамиДарована теперь им благодатьИ мир овладевает их сердцами?106 Так где ж они? И как мне их узнать?»Чиакко мне сказал: «Искать их надоНе в Небесах, – там их не отыскать, —109 Но ниже, в глубине подземной Ада, —Ты встретишь их, когда сойдешь туда,В числе теней: прощенье и пощада112 Им неизвестны будут никогда.Прошу тебя: из этих мест унылых,Когда вернешься к людям ты, тогда115 Им обо мне напомни… Я не в силахВновь говорить. Дождь жжет сильней огня…»Его глаза, – темно в них, как в могилах, —118 Перекосились вдруг; он на меняВзглянул и снова низко опустилсяВ среду слепцов6, чело свое склоня.121 «Пока, трубя, архангел не явился,Пока Судья Небесный не сойдет», —Сказал поэт, – и сильно я смутился:124 «Казня теней, дождь адский не пройдет.А в Судный день все тени возвратятсяВ свои могилы; быстро в свой черед127 В свой прежний образ, в плоть преобразятсяИ будут ждать последнего Суда».Вперед мы стали тихо подвигаться130 По мрачному пространству, и тогдаСмесь грязи и Теней мы увидали;Про Страшный суд в грядущие года133 Мы по дороге тихо толковали.«Учитель! – между прочим я спросил, —Усилятся ль их муки и печали,136 Иль ослабеют кары адских сил,Когда суда последний день настанет?»«Знай, смертный, – спутник мой проговорил, —139 Чем ближе к совершенству каждый станет,Тем ближе для него добро и зло.Хоть эту сволочь адскую не тянет142 Достичь до совершенства, – не моглоРодиться в них подобное стремленье, —Но осеняет грешников чело145 Надежда, и пощады и прощеньяВсе ждут они в день Страшного суда».Мы шли. Не передам я в песнопенье148 Всего, что говорили мы тогда.Но вот у спуска Плутуса7 нашли мы,Который был врагом людей всегда:151 Для Плутуса все люди нестерпимы.