Раскаленный добела (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 58

— У нас клиент?

— Нет.

Лицо Берна приобрело сосредоточенное выражение, обычно означавшее, что он собирается восстановить точную череду событий, которые привели к появлению «хонды» и, вероятно, начнет свою историю прямо с Великого Потопа.

Я подняла руку, надеясь предотвратить поток информации.

— Потом. Какого черта бесится Августин?

— Может быть, из-за этого. — Берн протянул мне свой планшет. На нем красовался заголовок: «Вопрос к Леди в Зеленом: должны ли Превосходные делать больше?»

Как раз то, чего мне не хватало. Я плюхнулась в свое кресло, постаралась пригладить волосы назад, и щелкнула по клавиатуре.

— Да?

Идеальное лицо Августина было настолько холодным, что с таким же успехом могло быть высечено изо льда.

— Мои поздравления, Леди в Зеленом.

Проклятье.

— Твой альтруизм породил гнилые плоды. Я тебя предупреждал.

— Это одна несчастная статья, Августин.

— Я говорю не о статье.

Я откинулась назад и скрестила руки на груди.

— Тогда нельзя ли сразу к делу?

— С моим офисом связались люди Виктории Тремейн. Она уже на пути в Хьюстон, чтобы встретиться со мной. Ее интересует личность Леди в Зеленом.

Я тут же села ровнее. Много лет назад, когда я только поняла, что являюсь правдоискателем, я стала искать Дома с таким же талантом. В континентальной части США их было всего три, и Дом Тремейн был наименьшим и самым опасным. В нем был лишь один Превосходный: Виктория Тремейн. Ей было около семидесяти и люди прятались, услышав о ее приближении. Она не просто вытягивала правду из своих жертв; она могла буквально сделать им лоботомию и часто так и делала. Богатая и опасная, она обладала беспрецедентной силой. Я вспомнила, как рассматривала ее фотографию — высокая аристократичная женщина со злыми глазами — и подумала, что она похожа на злую ведьму. Ведьму с благородным титулом, которая могла приказать содрать с вас кожу живьем, случись вам пролить подаваемый ей напиток.

— У меня нет желания разочаровывать Тремейн, — процедил Августин. — Как и желания видеть ее в своем офисе, но я просто не могу избежать с ней встречи. У тебя есть всего один шанс пояснить мне, почему она тобой интересуется.

— Понятия не имею.

— Ты уж постарайся это выяснить. Если тебе нужна защита от Тремейн, то ты должна подписать предложенный мной контракт. Мой Дом защищает своих. У тебя есть… — Он проверил экран компьютера. — Двадцать два часа.

Связь оборвалась. Я посмотрела на Берна. Он развел руками.

Если Августин встретится с Викторией Тремейн, она выудит сведения обо мне у него из головы. Я была начинающей Превосходной и при этом смогла заставить Барановского выдать мне его секрет. Виктория же практиковалась в этом всю жизнь. Но почему она мной интересовалась?

У меня зародилось ужасное подозрение. Если Роган был прав, и я была Превосходной, то мои таланты должны были откуда-то взяться. Спонтанные появления Превосходных в семьях, где никто не обладал подобной силой, были крайне редки.

— Мама дома?

Бернард кивнул.

— Невада, насчет машины…

— Потом.

Я встала, прошла через коридор в дом и свернула на кухню. Мама споласкивала в раковине тарелку. За столом сидела Арабелла, играя в телефоне.

Мама оценила мою прическу.

— Бурная ночка?

— Есть ли причина, по которой мной может интересоваться Виктория Тремейн?

Мама побледнела. Тарелка выскользнула из ее рук и со звоном разлетелась об пол.

— Мама! — подскочила с места Арабелла.

— Выйди из комнаты. — Ее голос стал холодным и жестким.

Арабелла заморгала.

— Мам, что случи…

— Сейчас же.

Сестра вышла из кухни, удивленно округлив глаза. Мама смерила Берна ледяным взглядом. Он удалился, не проронив ни слова.

Мама медленно вытерла руки полотенцем. Ее лицо превратилось в жесткую и расчетливую маску. Я уже видела однажды это выражение, когда она стала совершенно незнакомым мне человеком и покончила со своей карьерой частного детектива. Меня пробрал страх.

— Что ты сделала? — спросила она до жути спокойным голосом.

— Я спасла маленькую девочку. Эми Мадрид.

— Кто об этом знает?

— Августин и его секретарша. Мам, ты меня пугаешь.

— Виктория направляется в город?

— Да.

— Когда она прибывает?

— Завтра.

Мама повесила полотенце на крючок отточенным движением.

— Послушай меня очень внимательно. Ты должна стереть разум Августина.

— Что?

— Ты должна стереть разум Августина. Поджарить его, если понадобится.

Я отшатнулась.

— Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь? Даже если бы я знала, как это сделать — а я этого не знаю, — это превратило бы его в овощ.

— Ты можешь это сделать, — сказала мама с полной уверенностью.

Она превратилась в кого-то, кого я не узнавала.

— Я его знаю. Он живой человек. Я не могу просто так разрушить его разум. Я не стану этого делать.

— Тогда я его убью.

— Ты с ума сошла? — воскликнула я.

— Сотри его разум или я его убью.

— Мама! Мы таким не занимаемся. Мы не такие. Папа бы никогда не…

— Это касается не только тебя. — На ее лице наконец-то отразился проблеск эмоций. — На тебе ответственность за твоих сестер! Если эта сука Тремейн доберется до нас, то убьет меня и бабушку. Арабелла закончит свои дни в клетке, а вы с Каталиной будете прислуживать Виктории до конца ее жизни. Ты этого хочешь? Ты должна защитить свою семью.

Я лишь молча разинула рот.

У мамы задрожала нижняя губа. Она пересекла кухню и сгребла меня в охапку, крепко обняв.

— Я знаю. Я знаю, это тяжело. Ничего страшного. Я прошу тебя о слишком многом. Не переживай, детка. Я об этом позабочусь. Забудь, что я тебе сказала.

Я высвободилась из объятий.

— Почему она нас преследует?

— Она твоя родная бабушка.

Волоски на моих руках встали дыбом. Я опустилась на стул.

— Она не могла выносить ребенка, поэтому она… кое-что сделала, и родился твой отец. Она хотела, чтобы ее сын был Превосходным. У твоего папы не было магии. Никакой. Она всегда пренебрегала им, но в ожидании проявления его таланта, каждый день вторгалась в его разум, ища признаки магии. Когда она осознала, что он совершенно нормальный, безразличие превратилось в ненависть. Он сбежал от нее, как только смог. Она отчаянно в тебе нуждается, потому что без другого Превосходного, ее Дом закончит свое существование на ней.

Боже мой.

— Не волнуйся, — сказала мама. — Я сама…

Нет, не сама. Как говорит Роган, это была война Домов. Я была старшей Превосходной в моей семье и сама заварила всю эту кашу. Это была моя ответственность. Я подняла руку, мой голос прозвучал глухо.

— Нет. Я сама об этом позабочусь.

— Невада…

— Я сама с этим разберусь, мама. Я улажу все до вечера. Пообещай мне, что будешь ждать. Пообещай.

— Я не стану ничего делать, пока ты мне этого не скажешь, — вздохнула мама.

Я встала и с высоко поднятой головой отправилась в свою комнату привести себя в порядок.

Я приняла душ, высушила и расчесала волосы, и надела мою рабочую одежду, действуя на автопилоте. Мне следовало бы паниковать, но почему-то, я не могла выдавить из себя ни одной эмоции. Мной руководил холодный и методичный расчет. То, что мне и было нужно.

Виктория Тремейн была моей бабушкой. Если оглянуться назад, все становилось на свои места. Нежелание отца говорить о своей семье, его требование, чтобы я была очень осторожна с моей магией, и недоверие мамы к Превосходным. Если бы Виктория Тремейн была моей свекровью, я бы тоже не доверяла Превосходным.

У Виктории Тремейн не было наследников. Превосходных наследников, в частности. Это был общеизвестный факт. Если она узнает о моем существовании, то сотрясет землю и небо, чтобы сделать меня частью Дома Тремейн. Она сделает это, удерживая моих сестер в заложниках. Из нас троих, только я была правдоискателем. Это будет рабством для меня и сестер.

Я не могла допустить ее встречи с Августином. Она раздавит его, как грецкий орех.