Крылья надежды цвета индиго (СИ) - Ширра Елена - Страница 9

- Мы пойдем, пройдемся, - многозначительно сказал старший, - Ты идешь?

- Нет! – как-то слишком резко ответил Лер, и посмотрел на Таннис.

- Только без приключений, - бросил Гирон и они с хозяином продолжили свой разговор.

Глава 3

ГЛАВА 3

Сердце выпрыгивало из груди, так быстро она бежала, и всё равно не успела. Нирангира смотрела на Лисьяну и пыталась поймать ее взгляд.

- Как это, ее нет? А где она? Ушла в лес на тренировку, я подожду. Лися, ну что ты молчишь? У меня сердце разрывается. Ты же послала мне известие, что с ней беда.

Нира протянула руки к лицу подруги. Лисьяна сначала отшатнулась, а потом сама приложила вздрагивающие ладони к своим щекам. Пусть все прочтет сама. Всё равно словами невозможно будет всё объяснить. А так – прочтет из головы скупые суровые факты.

Перед глазами замелькали прожитые моменты. Ссора. Взрыв чувств дочери, ее преображение на виду у всех. Решение старейшин. Мольбы Лиси. И испуганные глаза маленькой послушницы, уводимой в неизвестность.

Как же так? Она же еще не готова к этому миру. Нира вспомнила, как сама радостно покидала обитель. Да, ей было столько же, сколько сейчас Таннис, но она была взрослее, умнее и сильнее. А сознание, что она не одна, что ее всегда поддержат другие паломницы, придавало ей сил, уверенности. Она убегала с радостью, а ее дочь вышвырнули как ненужного зверька.

Что же делать? К кому бежать? Где теперь искать Таннис?

***

Тогда, шестнадцать лет назад Нира не думала о том, как изменится в дальнейшем ее судьба.

Она из последних сил добралась до леса. Туман скрыл ее. Войдя в лес, перво-наперво прижалась к самому толстому из найденных деревьев, прошептала просьбу и застонала, ощущая, как в тело вливается сила. Поблагодарила, погладив ладонью шероховатый ствол. Она забрала не всю силу у этого дерева, только чуток, чтоб хватило сил добраться до безопасного места. До следующего сильного дерева.

Быстро шла по лесу, стараясь не выходить на голые поляны, еще не покрытые высокой травой.

Погоню она увидела издалека. Вернее, подсказали птицы. Эта веселая мелюзга сразу затихает при виде хищника, а три огромные летящие фигуры могли быть только страшными хищниками.

Нира присела под плотные верви ели и замерла. Эх, жаль - нет плаща, он остался там, на поляне, куда улетела ее стрела. Если б она укрылась им, то даже вблизи они бы ее не нашли.

Они кружили минут десять, то снижаясь, то отлетая дальше. Подлетели еще двое, о чем-то переговорили, Нира видела, как они все зависли на одном месте. Неужели спустятся и обшарят кусты? Нет. Развернулись и улетели. Всё.

Она еще пару раз просила у самых сильных деревьев силу. Пила их сладковатый сок. Хорошо, что весна. Осенью он горький. Но продержаться на одном соке невозможно. Скрепя сердце Нира пила яйца, не более чем по одному из каждого гнезда, и благословляла оставшиеся. Пару раз ей посчастливилось поймать в реке рыбу. Но котомка осталась там же где и плащ, поэтому ее пришлось съесть сырой. Не очень вкусно, но за то сытно.

Селения и даже одиноких путников теперь она обходила стороной. Ее внешний вид мог отпугнуть любого, а ронять престиж богинь-наний она не могла.

***

Когда Нира все-таки переступила порог обители, прошло почти полтора месяца. Далеко же забросило ее паломничество.

Ошарашенные послушницы, суетящиеся наставницы и молчаливые старейшины. Все как-то отошли назад, когда она увидела дарительницу жизни.

- Мама, - прошептала Нирангира потрескавшимися губами и упала на руки женщин.

Самая молодая старейшина сидела у кровати паломницы и гладила ее по волосам. Не принято было у них выражать свои чувства к собственным детям. Считалось, что это мешает выполнять предназначение. Но то, что прочла сейчас она в мыслях этой родной девочки - перевернуло ее понимание предназначения наний. Нира была ее пятой дочерью. Она уже была избрана, когда узнала, что беременна. Поэтому только ей и удалось увидеть первые шаги и услышать первые слова своего ребенка. Она с замирание сердца следила за успехами дочери, но строго настрого запретила ей называть себя иначе, чем дарительницей жизни. Это у людей есть дом, мать и отец, а у наний только обитель и наставницы со старейшинами. Но этот ее вскрик – «Мама!» – болью неистраченной любви резанул ей сердце.

Рука опять провела по волосам, коснулась сухих губ, огладила худенькое предплечье. Старейшина привычно поправила одеяло и вдруг замерла. Осторожно опустила руку на живот дочери. Так и есть. В этом совсем еще юном теле бьется новая жизнь.

- Мама, я не хочу. Ведь у нании не может быть детей без ее на то желания. Как же так получилось у меня? – Нира плакала на плече матери, а та гладила ее по спине, утешая.

- Без желания не может – значит, ты сама этого пожелала.

- Нет! – выкрикнула молодая паломница, - Я даже не думала об этом. Разве так может быть?

Старейшина взяла лицо Ниры в свои ладони, пристально посмотрела в глаза. К сожалению, ее личный дар - подчинение воздуха сейчас не мог ей помочь.

- Не плачь. Ты же знаешь, каждая жизнь – это ценность. Великая ценность. Нужно очень много сил, чтоб пробудить жизнь…

- Нужно много сил, чтоб пробудить жизнь, - ошеломленно произнесла девушка, - Я отдала столько сил, чтоб пробудить и вырастить тот росток, что даже не заметила, как пробудила еще одну жизнь. Я сама!

- Ну, вот видишь? Значит, так надо было. Ничего не происходит просто так.

***

Лисьяна сидела в окружении пяти юных послушниц. Они расположились на поляне недалеко от обители. Наставница показывала, как вливать силу в рост травы. Осенью это очень сложно, и девочки не смогли бы сейчас повторить действия учителя, но этого она от них и не требовала. Они еще были слишком малы – от четырех до шести лет.

Лисе нравилось заниматься с малышами, но ее мысли уже в который раз убегали вдаль. Перед глазами вставало лицо Ниры, когда она узнала об уходе дочери. Дочь! Сердце защемило. Как бы Лися тоже хотела прижать свою дочь.

Рука непроизвольно погладила ближайшую белую головку. Девочки тянулись к доброй спокойной наставнице, и она никогда не обижала их, но воспоминания…

Вот она ведет маленькую Таннис на встречу с Нирой. Та вырывает руку, едва заметив знакомую фигуру, и с радостным визгом кидается на шею женщины. А глаза Ниры закрыты от блаженства.

Вот уже подросток кладет голову на колени матери и рассказывает о своих радостях и бедах. А Нира перебирает черные волосы дочери и целует, вдыхая ее родной аромат.

Вот они стоят, держась за руки перед прощанием, и не могут насмотреться друг на друга.

Мысль, крутившаяся в голове долгие годы, вдруг пришла к твердому решению.

- Пойдемте, девочки. Мне срочно надо к Старейшинам, - Лисьяна была очень тихой и спокойной, но если вдруг что-то решала, сбить ее с намеченной цели было просто невозможно.

***

- Ты напрасно с таким ожесточением доказываешь нам свое решение. Мы полностью с тобой согласны. Ты осталась в обители не потому что хуже, а потому что важнее. И твоя кровь и сила должны получить продолжение, - Старшая старейшина смотрела на стоящую перед ней наставницу с легкой улыбкой. И почему вдруг Лисьяна решила, что ей не позволят стать дарительницей жизни. Да, эту привилегию имели лишь самые сильные нании, то есть – паломницы, но она-то тоже одна из сильных.

- Спасибо, - прошептала Лися. Весь ее запал иссяк, как только она поняла – ей разрешили.

- Только у меня к тебе одна просьба, - Старшая Старейшина встала со своего кресла и, поманив девушку за собой, подошла к окну, - Я видела в видении, что ты найдешь достойного мужчину не слишком близко. Поэтому соберись в путь как паломница.

- А как я его узнаю? – Лися насторожилась. Пророчества всегда говорились непонятно, и лишь только после их свершения все слова провидиц становились на свои места.

- Он у тебя ничего не попросит для себя. А ты выполнишь его просьбу.