Я подарю тебе землю (ЛП) - Йоренс Чуфо - Страница 105

Руфь, глядя на нее, молча страдала; ее доброе сердце обливалось кровью, и она всячески старалась заботиться об этом беспомощном создании, угадывая желания Аиши и предвосхищая их. После того как Марти рассказал Руфи печальную историю Аиши, они разработали собственный язык прикосновений и кивков для общения с Аишей. Со временем, когда между двумя женщинами установилось полное взаимопонимания, Руфь стала ощущать даже некоторое чувство вины, вспоминая об этой трагедии и о том, какую огромную жертву принесла Лайя ради своей подруги. Теперь, как никогда прежде, она понимала, что ее мечта добиться любви Марти неосуществима. Она бы предпочла сразиться за его любовь с реальной женщиной из плоти и крови, чем бороться с воспоминанием, приукрашенным игрой воображения и лишенным недостатков.

В тот вечер Марти и Руфь, как всегда, сидели после ужина на террасе с видом на песчаный пляж. Там, на берегу, стояли два из двенадцати кораблей флотилии Марти. За минувшие годы они потеряли два корабля: один — из-за шторма в Лионском заливе, а другой — в результате нападения пиратов.

— У меня просто в голове не укладывается, насколько жестоки могут быть люди, Марти, — сказала Руфь. — Дикие звери убивают, потому что голодны, но никогда не опускаются до подобных жестокостей.

— Какое же вы еще дитя, Руфь! Человек может быть куда более жестоким, чем любые волки. Меня возмущает само существование рабства, и, хотя я не могу пойти против сложившихся обычаев, а потому вынужден держать рабов, я стараюсь создать для них наилучшие условия жизни. Вы ведь и сами видите, как к ним относятся в этом доме.

— Вот и мой отец всегда говорит то же самое. Тем более, что в наши времена каждый свободный человек в любую минуту может оказаться в столь же печальном положении: попав в плен на границе, оказавшись в руках у пиратов после нападения на прибрежный город или после кораблекрушения на море. Кстати, мне сообщили, будто бы граф вернулся из Мурсии. От советника нет никаких вестей?

— Пока нет, но я их жду с нетерпением, — ответил Марти, и глаза его сверкнули гневом.

— Будьте с ним осторожны, Марти. Случай с Аишей показал, что этот человек способен на все. Он весьма могуществен и может причинить вам много зла.

— Вы говорите почти как падре Льобет, — улыбнулся Марти. — Но не бойтесь: я уже не тот наивный мальчик, который шесть лет назад приехал в Барселону. Я объездил полмира, пересек море и пустыню. Поверьте, я способен о себе позаботиться. В конце концов, не в его интересах, чтобы правда вышла наружу: ведь это покрыло бы его позором.

— Его поступки доказывают, что от него всего можно ожидать, — возразила Руфь. — Я боюсь, Марти.

Марти погладил ее по подбородку.

— Давайте лучше поговорим о ваших делах, — сменил тему он. — Андреу сказал, что к вам приходила мать.

— Да, она пришла вскоре после обеда, когда вы уже ушли, — ответила Руфь. — Она показалась мне несколько обеспокоенной. И сказала, что отец хотел бы с вами встретиться.

— Она сказала, для чего?

— Нет, она только сказала, что это не слишком срочно. Кстати, она очень рада, что я могу отправлять обряды нашей веры под вашей крышей. Но она советует мне соблюдать осторожность.

— Если я ее увижу, я сам ей скажу, если же нет, то скажите вы: пусть не беспокоится, в моем доме вас никто не выдаст.

Дворецкий Андреу Кодина деликатно постучал в дверь на террасу.

— В чем дело, Андреу? — откликнулся Марти.

— Сеньор, там пришёл посыльный от смотрителя рынков.

— В такой поздний час? — удивилась Руфь.

— Именно так, сеньор, — ответил дворецкий. — Желаете, чтобы я отправил его восвояси?

— Напротив, пусть войдет, — ответил Марти. — Вы даже не представляете, с каким нетерпением я его ждал.

— Вы не забыли, что я вам говорила, Марти? — воскликнула Руфь. — Будьте осторожны!

Марти поднялся со стула и спустился в прихожую. Посыльный смотрителя рынков ожидал его внизу, держа в руке письмо.

— Вы — дон Марти Барбани де Монгри? — спросил он.

— Он самый.

— Я принёс вам письмо, которое должен отдать в собственные руки.

— Так в чем же дело? Давайте его сюда.

— Я должен передать моему сеньору доказательства, что действительно вручил его вам.

С этими словами посыльный отдал письмо. Марти велел Андреу принести ему перо и чернильницу, написал расписку и протянул ее посыльному.

Едва он удалился, Марти сорвал печать и начал читать послание. В отличие от других прежних писем Берната Монкузи, это было написано в сухом официальном тоне. Без каких-либо объяснений советник заявлял, что ждёт его в четверг шестого числа, ровно в час пополудни.

86

Марти тщательно одевался, готовясь к назначенной встрече. Он уже долгое время не встречался с советником и теперь, после всего, что он о нем узнал, Марти с трудом удавалось держать себя в руках и сохранять спокойствие.

После смерти Лайи он одевался только в черное. Теперь же он уделил особое внимание своему траурному наряду без единой нитки другого цвета. Даже штаны и гетры из оленьей кожи были черными — цвета скорби, царившей в его душе.

Он простился с Руфью, в очередной раз умолявшей его вести себя осторожно, и вышел из дома, готовясь к тяжелому разговору, а сердце его переполняла ненависть.

Он невольно вспомнил о своей первой встрече со смотрителем рынков и аукционов. Как же давно это было, как все с тех пор изменилось! Благодаря разумно вложенному отцовскому наследству, а также собственному упорству, храбрости и счастливой звезде, Марти стал богатым человеком. И сейчас он подумал, что деньги и возможности дали ему уверенность, которой ему так не хватало в тот далёкий день, когда он впервые пришёл к советнику на аудиенцию.

По дороге от своего дома недалеко от площади Сан-Мигель до конторы смотрителя рынков и аукционов он попытался предугадать все возможные пути развития событий и обдумывал ответные меры. Советник мог стать страшным врагом, от которого не спасут никакие предосторожности. В любом случае, чем меньше рычагов влияния останется в руках у советника, тем лучше. Примерно месяц назад Марти передал все свои мелкие предприятия Томасу Кардени, самому крупному в Барселоне рабовладельцу. Виноградники и мельницы Магории он продал и на полученные деньги купил новые корабли, а также расширил и усовершенствовал верфи, пристроив к ним кузницы, литейные мастерские и лодочные сараи, способные вместить по меньшей мере два недостроенных корабля. Таким образом, все его предприятия теперь находились за стенами города и никак не зависели от городских властей.

На берегу, неподалеку от еврейского кладбища у подножия горы Монжуик, он оборудовал несколько пещер для хранения амфор с черным маслом, которые вывез из города, понимая, какой осторожности требует это вещество при хранении и перевозке. У входа в пещеры он поставил сторожку, где круглосуточно дежурила стража, неусыпно охраняя опасный товар.

Добравшись до знакомого особняка, Марти, задыхаясь от волнения, но полный решимости, поднялся по мраморной лестнице с чугунными перилами, ведущей на галерею второго этажа.

В приемной, у дверей кабинета, толпился народ. Люди, как всегда, приходили и уходили, хотя нельзя не признать, что за минувшие годы число просителей значительно увеличилось. Едва Марти вошел в приемную, как в дверях кабинета советника появился секретарь Конрад Бруфау. Бледный и испуганный, он сообщил Марти, что сеньор приказал немедленно проводить его в кабинет. Глядя на перепуганного секретаря, Марти почувствовал, что эта аудиенция будет последней. Секретарь провел его в кабинет и удалился, прикрыв за собой дверь.

Ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Тот же камин, те же огромные песочные часы, тот же большой стол. Кровь закипела у него в жилах, когда он увидел на столе небольшую подставку с портретом девушки с серыми глазами, которые, казалось, хотели ему что-то сказать.