Брачный сезон в Уинчестере (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 47

— А оставил он её в этом лупанаре, по-вашему, чтобы избавиться от неё? Он понимал, что может произойти?

— Ну, во-первых, видимо, не просто оставил, а продал. — Раймонд поднял на Джулиана побелевшее лицо, но Монтэгю не заметил этого и вяло продолжал рассуждать, — Торнби дал бы фунтов двести, а может, и двести пятьдесят. У него они быстро окупятся. Я слышал, что сводни имеют с таких продаж пару-тройку сотен. Но разве у Вивьена была нужда в деньгах? Он вчетверо меня богаче. И потом… зарабатывать — джентльмену — таким способом? Ничего не понимаю. — Монтэгю почесал кончик длинного носа. — Особу эту я помню — откровенная дурочка. Скорее, Тэлбот просто решил позабавиться, а, так как полагал, что потешиться с этой глупышкой может безнаказанно, — он мог бы решиться, почему бы и нет? После развлечений ему надо было избавиться от неё. Куда её девать-то? Не домой же отвезти? Да, лучше всего оставить у Торнби. Такого ужасного исхода Тэлбот предвидеть, наверное, не мог, но кто туда попал, обратно не выходит, это Вивьен, разумеется, знал.

Монтэгю задумался.

— Чёрт возьми, — всколыхнулся он вдруг. — Эта лисица Кемптон провёл меня! Сказал, что ваш отец собирается расследовать обстоятельства смерти Родерика. Я даже расчувствовался, рекомендацию Торнби настрочил… а он, значит… Ну да, Бог с ним… он и не мог сказать… Но вы, Шелдон, в общем-то, не так уж и были и неправы насчет того, что у этого господина — ничего святого. Только, Бога ради, не спрашивайте меня, способен ли я на подобную подлость! А то с вас станется! — взъярился вдруг Монтэгю.

Шелдон засмеялся.

— Ну, что вы, Джулиан. И в мыслях не было.

Монтэгю чуть успокоился.

— Но… как это всплыло? Тэлбот должен был сделать все, чтобы следов не осталось. Она кому-то написала? Подружке? Вивьен должен был запретить ей это. И писать, и говорить об этом.

— Похоже, Тэлбот так и поступил. Но Кемптон узнал от её горничной, что она имела свойственную многим девицам привычку болтать сама с собой — и в мечтах уже видела себя миссис Тэлбот, — Шелдон рассказал о том, что узнал от отца, — таким образом, удалось установить имя. Кемптон предположил, что раз Тэлбот не исчезал из города надолго, то должен поехать туда, где у него знакомства такого рода. Выяснилось, что ближайшие места — Солсбери и Рединг. Кемптон почему-то решил, что девица в Рединге.

— Это понятно. Тэлбот должен был сказать ей, что они едут в Гретна-Грин, в Шотландию. Рединг по дороге, Солсбери — на отшибе. Чего тут непонятного? Как ни глупа дурочка, направься Тэлбот в Солсбери — она могла бы и сообразить, что тут что-то не то. А так до самого Рединга у неё и подозрений-то не возникло.

— О, я не подумал… Ну, а как мистер Кемптон сделал вывод об этом притоне, тоже непостижимо для меня.

Монтэгю завел глаза к потолку.

— Ну, это как раз более чем понятно, судя по тому, что адрес этого заведения мистер Кемптон узнал у меня… А сам он проведал об этом от леди Холдейн или мисс Хилдербрандт, которые, в свою очередь, услышали это от нас с вами, мой дорогой Раймонд. Это случилось как раз у Кемптонов, когда мы… точнее, я столь неосмотрительно дал понять нашим дамам, что упомянутое в письме вашего братца заведение прекрасно известно не только мистеру Тэлботу, но и мне. Идиот я, слов нет. Правда, я их просто не заметил, но это — не оправдание, конечно. «О, кто даст мне печать благоразумия на уста мои, чтобы мне не пасть чрез них и чтобы язык мой не погубил меня!» Но Тэлбот и вправду непостижим. Сирота и дурочка… Жалею, что не пристрелил его — ещё тогда, в апреле. И повод-то был вполне подходящий. Пробей я ему макушку — ничего бы не было. Чего я?

Шелдон меж тем с некоторой брезгливой робостью осведомился:

— Снизойдите к моей неосведомленности, дорогой Монтэгю, но чем отличается обычный бордель от заведения этого Торнби?

Монтэгю улыбнулся, но совсем невесело. Наивность виконта ещё недавно вызвала бы его насмешку, но сейчас он умилился и позавидовал. Боже, как очаровательно неведение. Святая простота.

— Отличий несколько. Первое вас не заинтересует. Официальный бордель платит отчисления муниципалитету, подобный же дом свиданий — на учёте нигде не числится. Вы можете годами жить по соседству с таким респектабельным особняком, и вам даже в голову не придёт, что это притон. При этом, дорогой виконт, когда вас видят выходящим из борделя, вас въявь не осуждают — вы мужчина, и имеете право на удовлетворение некоторых нужд. Но реноме всё равно портится. И кто знает, где и когда это всплывёт… — Монтэгю вздохнул. — А здесь ваша репутация — в полной безопасности, вы посещаете уважаемого члена общества, надо полагать, беседуете о вечном… Но вход стоит втрое дороже, чем в обычном притоне, никто не войдет туда с улицы, все клиенты известны наперечёт. Девицы содержатся в куда большей строгости, никто и никуда не выходит — нельзя компрометировать учреждение. Из блудного дома можно удрать, но из заведения мистера Торнби сбежать невозможно. На окнах — ставни и чугунные решётки, дверь на замке, вам открывают дверь и отдают ключ, выходя, вы запираете дверь и возвращаете ключ хозяину, который никогда не позабудет проверить запоры. При этом… и тут испуг мистера Тэлбота понятен… Подхватить заразу тут в сто раз проще, ибо бордельные девицы обязаны проверяться в полиции у медика, а эти — нигде и никогда. Мистер Торнби будет использовать и зараженную девицу, а заразить её может любой пришлый джентльмен, вернувшийся, скажем, из Бата…

— О, мой Бог… И Тэлбот там её оставил… Но почему он так испугался слуха о заразе в этом притоне? Чем могла заразить девица?

— Тэлбот испугался прежде всего упоминания о самом притоне. Он забыл или, видимо, просто не подумал о том, что это место известно и мне. Тэлбот бы никогда её там не оставил, если бы вовремя вспомнил об этом. Дурака Вивьен свалял, слов нет. Но я думаю, он туда этим летом выбирался, и испугался, не подхватил ли и он чего… Я не знаю, какая мысль его ошарашила.

— Бедное дитя… На гардинном шнуре…

Шелдон оперся локтями о стол, обхватил голову руками, и долго раскачивался из стороны в сторону…

В этот вечер не один Монтэгю узнал причины исчезновения и горькую историю несчастной мисс Харди. Сэр Чилтон рассказал об этом Тимоти Лавертону, Рудольфу Томпсону, и бедному мистеру Чарльзу Лоусону, которому стало так дурно, что с вечера его просто унесли. Это-то обстоятельство привело к тому, что, когда мистер Томпсон и мистер Лавертон ждали экипаж перед Шелдонхоллом, поддерживая с двух сторон совершенно разбитого опекуна бедной Элизы, горячо обсуждая совершенную негодяем Тэлботом мерзость, сам Тэлбот оказался неподалеку и, услышав собственное имя, оставил скамью, где ждал Иствуда, от которого только и мог теперь узнать что-то новое, и подошёл к ним, скрывшись за стоящим неподалеку ландо Монтэгю.

— Чтобы совершить такое, человек должен не иметь не только ни чести, ни совести, но и вообще — ничего святого в душе! Обмануть, обесчестить, обречь на смерть! Ведь Элизе только исполнилось семнадцать!

— Нет слов… Хладнокровный мерзавец. В мой дом Тэлбот никогда не войдет, я так и сказал Чилтону.

Мистер Лоусон что-то проговорил, но из его горла вырвался скорее вздох, похожий на стон.

— Подумать только, я даже не сразу поверил Чилтону, не подтверди всё Кемптон. Невероятно. Бедная девочка. Такая страшная смерть, такое отчаяние…

— Вот, наконец, экипаж. Давайте усадим его, Тимоти.

— Осторожно.

Они усадили трясущегося и что-то бормочущего себе под нос старика в карету, сев по обе стороны. Минута — и стук копыт затих в отдалении.

Вивьен Тэлбот побледнел. Из разговора он понял, что случай с Элизой известен в обществе, и именно он послужил причиной его изгнания. Кемптон? Полицейский? Но как он разнюхал, чёрт возьми? И о чём они говорили? Дурочка мертва, что ли? Ждать Иствуда теперь было бессмысленно. Бессмысленно было и оставаться в городе. Более того — это становилось откровенно опасно. Правда, старик Лоусон не в состоянии постоять за воспитанницу, но он может попросить кого-нибудь другого и, если выбор падёт, скажем, на Монтэгю… Вивьен Тэлбот прибавил шагу. Нужно немедленно ехать в Вудонхилл. Подальше отсюда. Там он спокойно всё обдумает. Это было на руку ему и в другом: сейчас выгоднее оказаться подальше от сестрицы, когда жаба отведает французского напитка, он должен быть далеко…