Приключения студентов
(Том II) - Минцлов Сергей Рудольфович - Страница 13

— Вот что?.. — заявил он. — Как только кто завидит погоню — сейчас же все назад возвращайтесь, будто к епископскому замку направляетесь, а я в болото залезу.

Путники сделали не более сотни шагов и Марк издал легкое восклицание; вдали, на дороге, точно горсть муравьев, наметились черные точки; они катились с небольшого взгорка.

Луиджи мгновенно скрылся за спинами товарищей, присел и ужом скользнул в осоку и низкий кустарник, подходивший в том месте к самой тропе; шурша им, он стал пробираться в глубину болота. Мартин сразу заворотил ослика и все медленно направились навстречу неизвестным.

Мартин вынул свою лютню.

Всадники быстро приближались; их было десять человек, вооруженных копьями; из-за спин выглядывали оконечья луков. О сопротивлении нечего было и думать.

— Кантату пресвятой Деве!.. — невозмутимо распорядился Мартин.

Марк взял аккорд, загремели басы, мощно зарокотала октава; их повел сочный, высокий баритон. Хор получился необыкновенный.

Всадники были уже совсем близко; Мартин отогнал ослика с середины узкой дороги и остановил товарищей.

Передний затянул повода и взмыленный вороной конь его стал как вкопанный; подскакали и перегородили дорогу и остальные; запаренные кони тяжело водили мокрыми боками.

— Кто такие, куда идете?!.. — охриплым голосом резко крикнул передний.

— Артисты из Болонского университета!.. — ответил Мартин. — Идем в замок епископа.

— Откуда?

— Из Пистойи!

— Не встречали ли кого-нибудь по дороге?

— Как будто нет… Впрочем, вчера под вечер две крестьянки-старухи проходили!

Преследователи переглянулись.

— Я так и думал!.. — сказал предводитель. — Это болонских рук дело!

— Не болонских!.. — убежденно возразил поравнявшийся с ним всадник. — В камеру сегодня мы впятером ведь вошли — на наших глазах тот человек вороном скинулся и в окно улетел! Разве такого башня удержит? Только лошадей зря перемучили!

— А зачем же веревка тогда была спущена?.. — ответил предводитель.

— А нарочно, чтобы глаза всем отвести!..

Предводитель привстал на стременах и, прикрыв ладонью глаза, осмотрел даль — она была пустынна.

— Что ж… — проронил он, — поворачивай коней!.. Счастливого вам пути!..

Путники приподняли колпаки и шляпы и вооруженный отряд тронулся обратно легкою рысью.

Чтобы не навлечь на себя подозрений, Мартин и Адольф наломали из гати и из ближайших кустов веток и развели костер; все с наслаждением растянулись вокруг него; до того велика была усталость, что, кроме Адольфа, никто даже не прикоснулся к еде. Мартин и Марк неотступно наблюдали за все уменьшавшимися всадниками и за местом, где прятался неаполитанец.

Прошло с добрый час; епископские люди скрылись совершенно, время было выручать Луиджи. Ослик был снова оседлан, Адольфа и Яна, успевших крепко заснуть, растолкали и маленький караван отправился обратно.

— Э-э-й!!. — окликнул Мартин.

В ответ послышалась возня в кустах, они стали шататься, раздвигаться и у самых корней их зачернело страшное эфиопское лицо.

— Бросьте веревку!.. — задыхаясь, сказал голос Луиджи. — Утопаю… трясина!..

Марк поспешил к ослику, вытащил из мешка веревку и кинул конец неаполитанцу. Тот с трудом высвободил руку и ухватился за него. Адольф перенял у Марка другой конец, взял веревку себе на плечо, нагнулся и, словно бык, попер почти засосанного трясиной товарища, вырывая телом его с корнями кусты; глянцевитая торфяная грязь облепляла его от волос на голове до пяток и только лоб белел, будто перевязанный тряпкою.

Раздался всеобщий смех. Даже ничем невозмутимый Адольф разинул огромную пасть и грохотал подземным грохотом.

— Дьяволы!.. — с сердцем произнес обессилевший Луиджи.

Еще пущий смех встретил это слово.

— Черти!!. — уже с улыбкой добавил он, несколько отдышавшись.

Ему сообщили, что преследователи вернулись обратно; окончательно воспрянувший духом Луиджи поднялся на ноги, отыскал неподалеку большую лужу, разделся догола и принялся черпать воду шляпой и мыться, потом выполоскал платье и накинул на себя плащ Марка.

Вновь спасенному дали отдохнуть, ослика оседлали, накинули поверх сум для просушки одежду Луиджи и караван тронулся в сторону еще далекой Лукки. И только что он вытянулся по тропе, его нагнала низко летевшая большая черная птица.

— Воронок!.. — закричал Луиджи и поднял обе руки над головой.

Птица с радостным карканьем опустилась ему на плечо.

ГЛАВА XXIX

Еще два дня благополучного странствования и тропа привела путников к маленькому, взобравшемуся на холм городку, защитившемуся невысокими кирпичными стенами и частыми башнями: это была Лукка; на просторном выгоне около нее раскинулась шумная и пестрая ярмарка; далеко разносилось ржание лошадей, крики ослов и гомон людей; среди площади, образовавшейся между карруцами, на высоком шесте чернела широкополая шляпа с длинным орлиным пером — знак того, что торг состоит под покровительством какого-то синьора; иногда вместо нее вешалась боевая рукавица.

Продиранье ночью в дремучем лесу прошло для путников небезнаказанно и к ним сейчас же стали привязываться, предлагая свои услуги, странствующие портные и владельцы передвижных лавочек готового платья.

— Синьоры?.. — кричали хозяева и приказчики, заманивая прохожих к себе и даже хватая их за руки. — Штаны, колеты, куртки, береты — всякого цвета!

— Не штаны, а радуга!.. — зазывали другие, раскидывая товар на руках, а то и прямо на земле.

— К нам пожалуйте — зашьем, починим, латки положим, в полчаса — творим чудеса — делаем из старого новое!

— А ведь и впрямь нам надо починиться?.. — сказал Луиджи. — Мы совсем в оборванцев превратились!

Предложение было разумное и путники отдались во власть двум приглянувшимся подмастерьям; те отвели их в палатку, около которой, сидя прямо на земле, проворно работали иглами несколько человек. Действительно, в какие-нибудь полчаса все было готово и даже разутюжено.

— Ей Богу, франты!.. — сказал Луиджи, облачившись и охорашиваясь.

В таверне, куда товарищи зашли посидеть и выпить вина, они узнали, что в городе сегодня предстоит свадьба богатого синьора Гвиниджи и что приезд невесты ожидается с минуты на минуту; путники порешили отдохнуть как следует и остались ночевать в городке.

На башне зазвонили в колокол и все, коротавшие время в кабачках, высыпали наружу: со стороны поля приближался длинный и многоцветный поезд невесты.

Она ехала верхом в розовом платье; четверо рослых слуг несли над ней балдахин такого же цвета, предохранявший ее от солнца, впереди в две шеренги шли трубачи и барабанщики; позади следовали фамильные знамена нескольких поколений; многочисленная свита замыкалась вооруженным отрядом.

Из ворот города навстречу поезду показался, весь в бледно-зеленом бархате, рыцарь; на левой руке его золотилась длинная перчатка, на ней сидел сокол с алым колпачком на голове.

За рыцарем выехали и полукругом расположились близ ворот его пышно разодетые родственники и близкие.

На башне сверкали трубы ожидавших сигнала музыкантов; заходившее солнце обливало их косыми лучами. Снизу подали знак и с башни раздались звуки встречи; откликнулись приближавшиеся трубы и барабаны; сбежавшиеся отовсюду толпы народа разразились приветственными криками. Два шествия слились в одно и стали втягиваться в город. Из усеянных зрителями окон на невесту и жениха посыпались цветы.

Начало темнеть и городок превратился во что-то сказочное: на крышах, на стенах, из окон, отовсюду выставились зажженные факелы и казалось, что гигантским костром запылал весь город; на черном небе заалело зарево, стало светло как днем; улицы запрудили нарядно одетые обыватели. Из дома Гвиниджи разносилось пение, звуки рогов и флейт.

Луиджи потолкался с товарищами в толпе заполночь и затем вернулся с ними в кабачок, где был оставлен ослик и все уснули как убитые.