Революция. Механизмы, предпосылки и последствия радикальных общественных трансформаций - Мау Владимир - Страница 16

Усиливаются позиции партий и движений, представляющих крайние взгляды в политическом спектре. Примером тому является, разумеется, прежде всего, возрастающее влияние большевистской партии, численность которой с февраля по октябрь увеличилась с 25 тыс. до 350 тыс. Даже явное поражение большевиков в июле и падение их популярности в связи с обвинением в шпионаже в пользу Германии не могли серьезно ослабить позиции этой партии; размежевание нарастало, и радикальный курс В. И. Ленина становился естественным центром притяжения сторонников углубления революционного процесса. Параллельно укреплялся и правый фланг, на котором складывался союз антисоциалистических сил (либералов и консерваторов), выступивших в поддержку установления сильной власти, диктатуры, способной устранить и левеющие Советы, и слабеющее Временное правительство. Готовился корниловский мятеж.

Тем самым наступал критический момент в развитии революции. Это был последний момент, когда еще можно было повернуть революцию вспять, восстановить старые порядки и господство тех сил, против которых поднималось народное движение. Именно здесь неизбежен резкий поворот «вправо» или «влево», переход к жесткому проведению последовательной и решительной политики – прогрессивной или консервативной. Победа консерваторов в этом случае означает окончательное поражение революции, победа радикалов делает ее необратимой. Но и тот и другой варианты несут в себе немалую долю экстремизма.

Если революционный процесс продолжает развиваться, наступает третий этап. Самый острый, самый жестокий, самый драматичный. Это – этап сильной власти, этап наиболее радикальных и, как правило, не соответствующих реальным потребностям общества и его народного хозяйства преобразований. К власти в России приходят большевики. Начинается гражданская война. Хозяйство опускается в пучину тотального кризиса, чем, собственно, и был военный коммунизм.

Характерной чертой развития революционного процесса, и особенно его второго и третьего этапов, является неуклонное ухудшение экономической ситуации. В принципе, это вполне естественно в обстановке постоянной политической нестабильности, тем более что с помощью хозяйственных неурядиц различные силы пытаются подорвать политические позиции своих противников. Сказываются и неизбежные структурные изменения в народном хозяйстве, обусловленные сдвигами в традиционно сложившейся структуре потребностей, с нарушением производственных связей и вообще с военной обстановкой и колебаниями правительственного курса. Свою, и немалую, роль играют экономические эксперименты властей, направленные, по их мнению, на обновление и стабилизацию хозяйственной жизни. Все это было весьма характерно для России революционных лет, независимо от того, какое правительство находилось у власти. Однако надо также иметь в виду, что по мере углубления политического противоборства проблемы экономики все более уходят на задний план. В рамках третьего этапа революции (в России это примерно 1918–1920 годы) все подчинено одной цели – удержанию власти – правит балом не экономика, а политика и идеология. Улучшения экономического положения ждать здесь, по крайней мере, наивно. Хозяйственные связи разрушены, и до поры до времени нет тех сил, которые были бы способны взять в свои руки их восстановление. Не физическая нехватка продукции является доминирующей причиной жесточайшего голода на товарном рынке (хотя падение производства также наблюдалось в весьма существенных масштабах), но всеобщая дезорганизация, имеющая социальные корни – на авансцене хозяйственной жизни отсутствует социальный тип (слой), способный взять на себя решение созидательных задач, то есть слой реальных собственников, способных стать надежной опорой стабилизационной экономической политики.

Приведем здесь несколько примеров, относящихся к концу 1918 – началу 1919 года:

«Губпродкомы не берут назначенный им по плану табак… Даже в центре России, в Москве, при полном отсутствии табака на рынке и царящей вследствие этого спекуляции, фабрики завалены не взятыми московским городским продовольственным комитетом готовыми изделиями, и на 9 октября оставалось на фабриках 140 миллионов курительных единиц. Технических препятствий для распределения табака и табачных изделий нет».

«Казенный распределительный аппарат составил план, по которому на одного новгородца приходится одна коробка спичек в год! В это же время на новгородском съезде СНХ представитель фабрики „Солнце“ заявил, что фабрика в недалеком будущем приостановится из-за переполнения складов ящиками со спичками. Груды спичек стоят под открытым небом и портятся от сырости и дождя».

«Чрезвычайная ревизия государственного контроля обнаружила сотни тысяч пудов залежавшихся на станциях грузов. На ст. Перово обнаружено 100 вагонов с неразгруженными, скоропортящимися продовольственными грузами. На ст. Москва Курской жел. дор. не разгружено 98 вагонов сахару. На ст. Москва II – 28 вагонов сахарного песку и 28 вагонов рафинаду; на мешках имеются следы влаги, сахар сыреет и портится» и т. д.[43]

С углублением революционной ломки системы, по мере все более решительного разрыва с прошлым еще настойчивее вставала задача стабилизации, которая одновременно предполагала и социальную переориентацию режима, его опору на новые силы, способные взять на себя ответственность за хозяйственный прогресс. Стабилизация же оказывается реальной лишь тогда, когда революция становится политически необратимой. Тем самым знаменуется начало объективно неизбежного – четвертого этапа революции.

Строго говоря, формирование новой фигуры собственника, утверждение его позиций в складывающейся системе производственных отношений характеризуют суть не только завершающей стадии революционного процесса, но и всей революции. Ведь именно эта социальная предпосылка является решающей для формирования новой хозяйственной системы, создающей более благоприятные, чем ранее условия для динамичного развития производительных сил, а на этой базе – и всех других сторон общественной жизни. И революция может считаться с точки зрения исторической перспективы победившей, если в итоге укрепится и приобретет значительный вес (как экономический, так и политический) собственник, соответствующий объективным потребностям данного этапа развития производства, понимаемого в широком смысле этого слова.

Здесь протекают сложные процессы дальнейшей дифференциации социальных сил – движущих сил революции. Приходится окончательно порвать с некоторыми оставшимися еще с «розовых» времен иллюзиями относительно возможностей и целей революции. Это время новых противоречий и столкновений. Необходимость перехода к решению созидательных задач резко обостряет и выводит на первый план существующий разрыв между интересами развития производительных сил и текущими социально-политическими ожиданиями широких слоев трудящихся – активных участников недавних классовых битв. Оказывается, что поднимавшие их на штурм старого мира популистские лозунги на практике нереализуемы, не способствуют они и быстрому экономическому и социальному подъему, а в стратегическом отношении весьма опасны.

Данный этап обычно характеризуется еще и снижением социально-политической активности народа, в котором накапливается усталость от предыдущих бурных лет. Это влечет за собой появление опасностей, и прежде всего возможность прихода к власти далеко не самых достойных и масштабных фигур, нередко уступающих лидерам предыдущих этапов по своим интеллектуальным и человеческим качествам, но благодаря хитрости и беспринципности способных весьма эффективно бороться за власть. И хотя все это не является для многих тайной, социальный потенциал противодействия подобным фигурам оказывается исчерпанным. Вопрос о том, кто и как долго удержится на вершине власти на завершающем этапе революции, уже мало зависит от позиции основных слоев народа, но скорее определяется особенностями борьбы в «верхах», исход которой, впрочем, находится в прямой связи с подвижками в обществе и той композицией социальных сил, которая к тому времени уже сложится в качестве общей основы политического процесса. Другое дело, что сама композиция в немалой мере зависит от деятельности и курса политического руководства.