Тайны волхвов. В поисках предания веков - Джилберт Эдриан - Страница 29

«Чеминиций из Стипуленса, узнавший это от епископа Александрийского Питера Мученика в III веке, говорит, что место в Египте, куда был изгнан Христос, называется сегодня Матареа, в десяти милях от Каира; Что жители постоянно поддерживают огонь в светильнике в память об этом; И что там есть сад с деревьями, дающими бальзам, которые были посажены Христом, когда он был мальчиком».

Изображающая это событие церковная фреска довольно верно воспроизводит старое дерево таким, каким оно выглядит сегодня, и в его тени Иосиф стоит, а Мария сидит. Они кажутся спокойными, даже ублаготворенными тем, что их долгое путешествие подходит к концу и теперь они чувствуют себя в безопасности. И все же я догадывался, что в этой истории кроется нечто большее, некий тайный смысл, выходящий за рамки связи Иисуса с целительным бальзамом, предположительно, сделанным из живицы такого чинара. В дохристианские времена чинар посвящался богине Хатор, которую часто описывали в виде коровы, прячущейся в ветвях чинара. Подобно Нут, матери Осириса, она была небесной богиней. Ежедневно она рожала сына по имени Ихи, которого отождествляли с восходящим солнцем.

«Существовало и другое предание о Богине-Матери, которое игнорировалось или утаивалось во времена Древнего царства, но всплыло в Могильных Текстах… Небесный океан представлялся «большим наводнением» — почитаемым в разных местах как корова, чей испещренный звездами живот образовывал небо… Хатор — лицо неба, моря и владычицы небесной, которая обитает в роще на краю света. Ее сын — Ихи, дитя, которое выходит из матери каждый день на рассвете как новое солнце…

Ихи — дитя-свет, символ первого появления в его свежести и потенциальности… Розовый цвет предрассветного неба, будь то в первое утро или каждый день, — это кровь, извергаемая Хатор или Исидой — имена взаимозаменяемы — при рождении ее сына».

Мифологическая связь между Марией, матерью живого Иисуса, и Хатор, матерью восходящего солнца, отдыхающих в роще чинаров, заинтересовала бы гностиков египтян. Не скрывалось ли за символическим деревом Марии еще более эзотерическое послание?

По всей Библии деревья символизируют семьи, в том числе и изначальную династию израильских царей. Это семейное древо уходит корнями к Иессею, отцу царя Да-вида. Юно было символически срублено, когда Иерусалим был захвачен вавилонянами и сыновьями последнего царя Иудеи. Зедекии были умерщвлены на его глазах, а сам он был ослеплен и в цепях уведен в Вавилон. В Книге пророка Исаии содержится мессианское пророчество, касающееся подроста этого древа в виде корневого отростка:

«11 И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; 2 и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия… 10 И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

Это пророчество христиане всегда относили к Иисусу, поскольку Иессия был одним из предков Иосифа, перечисленных в начале Евангелия от Матфея. Это пророчество с его позитивным посланием языческим народам цитируется Святым Апостолом Павлом в его Послании к римлянам в поддержку своей миссии к язычникам. Не могло ли Древо Девы символизировать царский род Давида и предназначение Иисуса стать корневым отростком? Таким должно было быть одно объяснение, но я не был полностью удовлетворен им. Если бы Материя находилась близ Иерусалима, тогда символическое указание на родство Иисуса с царем Давидом имело бы больше смысла. Мне кажется, что разбираемое генеалогическое древо — если предположить, что старый чинар символизировал именно его — было старше чинара и связано с Египтом. Ссылка на Рахиль вроде бы похожа на косвенное указание на это. Иными словами, это было древо не Иессеи, а его предка Иосифа — патриарха в многоцветных одеждах. Мне представляется, что древо Девы означало: добравшись до Гелиополиса. Иисус вступил в контакт с очень древним родственником, жившим задолго до рождения Моисея, и это должно было принести ему удачу.

Шестая, и последняя, фреска переносит эту связь с Гелиополисом еще на одну ступень. На ней изображена Мария с младенцем, въезжающая через арку в старый город, — сцена, предваряющая историю более позднего, судьбоносного въезда Иисуса в Иерусалим в первое Вербное воскресенье. На одном краю картины изображены несколько египетских колонн, одна из которых падает, теряя при этом свою капитель. Опять же это может служить указанием на события, описываемые в неканонических Евангелиях, судя по которым прибытие Иисуса в Египет вызвало падение идолов. Это, похоже, символизирует конец одной эпохи древнего мира, колыбелью которого был Египет, и начало следующей, христианской. На заднем плане картины виден одинокий обелиск Сенусерта, пронизывающий своей узкой стрелой небо.

Глядя на эту картину, я все больше приходил к убеждению, что христианство, известное нам, крепко связано с таинственными преданиями античного мира, особенно Египта. Оставалось неясным, как или почему это случилось, но это определенно было связано с временным пребыванием израильтян в Египте перед исходом Моисея. Я начинал понимать, что, если я действительно хочу разгадать эту тайну, мне следует заглянуть за мифологические рамки Ветхого Завета и попытаться понять символику обелиска.

Нашествие персов в 525 году до н. э. имело и другие важные последствия — помимо убийства быка Аписа: Египет стал частью более крупной империи, которая захватила большую часть Среднего Востока и открыла его для инос-гранных путешественников. Одним из них был греческий историк Геродот, посетивший около 450 года до н. э. Храм Феникса. Он беседовал со жрецами, и они рассказали ему легенды о мифологической птице бенну. Египетский феникс обозначается иероглифически в форме цапли серой и часто изображался на папирусах вместе с Осирисом — богом умерших, душу которого она представляет. Можно подумать, что серая цапля играла в египетской мысли ту же роль, что и аист в европейской. По рассказам жрецов, она была нечастой гостьей, появляясь раз в пятьсот лет. Она прилетала из Аравии и приносила тело своей родственницы, укутанное в смирну, которое она хоронила в храме.

Если посмотреть этимологию ее название, слово бенну, похоже, связано с семитским коренным словом бен, означающим: «сын кого-то». Поскольку Ну, или Нут, была небесной богиней Древнего Египта, а компания божеств в образе человека — Осирис, Исида, Сет и Нефт считались ее детьми, бенну могло означать «сын Нут». Такое обозначение вполне могло бы подойти Осирису. Однако, по мнению египтолога Рандла Кларка, слово бенну не только тесно связано с Осирисом как олицетворение его души, но и означает «слово Бога», или Логос. Его визит в храм Гелиополиса кладет начало новой мировой эпохе. В этом смысле он является посланцем неба. Кларк пишет:

«Феникс, таким образом, воплощает изначальный Логос, Слово или объявление судьбы, то есть выступает посредником между божественным разумом и сотворенными, вещами…

Все египетское умозрение покоится на вере в то, что время составляют повторяющиеся циклы, установленные божественным образом: день, неделя из десяти дней, месяц, год и даже более длительные периоды: 30 лет, 400 или 1460 лет, определяемые согласно соединениям солнца, луны, звезд и наводнения. В известном смысле, когда феникс издает первозданный зов, он начинает все эти циклы и поэтому является хранителем всего разделения времени, а его храм в Гелиополисе стал центром календарного регулирования».

Камень бенбен, когда-то стоявший в Храме Феникса, как бы символизировал — если не был им на самом деле, как верили многие — «яйцо» феникса. Поскольку замковые камни свода или пирамидальные вершины также назывались бенбен, нам с Робертом представлялось очевидным, что они были символически связаны с первоначальным бенбеном Гелиополиса. Поскольку же заостренные пирамидальные вершины обелисков также носили название бенбен, представляется, что этот символ имел более широкое значение. Таким образом, пирамидальная форма явно занимает в египетской религии положение, аналогичное кресту в христианстве. Подобно кресту, она представляла смерть и воскресение, святое слово Бога, воплощение спасителя и рождение новой эпохи. Если Иисус действительно побывал в Гелиополисе, как в то верят египтяне, тогда он реализовал пророчества не только евреев, ожидавших, что их Мессия роится в Вифлееме, но и египтян.