Перебежчик - Батчер Джим - Страница 52

Я хрюкнул. Информация Боба была анекдотом, который мог быть искажен от временем или поколениями рассказчиков. Тогда возможно не было никакого пути узнать объективную истину, но удивительно какое количество знаний оставалось в основном рассказами в устной традиции сообществ, таких как Североамериканских индейцев. "Когда это случилось?"

"Сложно сказать," сказал Боб. "В традициях Навахо нет возможности сделать их смертными, это делает их умнее вас обезьян. Это можно с уверенностью считать предысторией. Нескольких тысячелетий."

Упс.

Тысячи лет жизни означает тысячи лет накопленного опыта. Это делает Вонючку умным и способным к адаптации. Иначе старшие перевертыши не выжили бы. Я обновил свои мысли об этом существе и переписал его из состояния "очень жестокий" в состояние "чертовски непобедимая жестокость."

Но поскольку мой брат у него, это ничего не меняет.

"Как думаешь, существует какая-нибудь серебряная пуля, которую мы могли бы использовать?" спросил я.

"Нет, босс," сказал Боб тихо. "Извини."

Я поморщился, так, половина работы по оценке и уборке была проделана, теперь пора начать работать в лаборатории. Я сделал паузу перед тем как сказал, "Эй, Боб."

"Да?"

"Есть идеи почему на месте убийства ЛаФортиера не было обнаружено признаков магии?"

"Люди идиоты?"

"Это характерная особенность," сказал я.

"Но не иррациональность", сказал Боб. "Просто не все чародеи достаточно решительны чтобы с этого начать."

Учитывая, то что я сделал со своей жизнью в последнее время, я не мог с ним поспорить. "Это что-то значит," сказал я.

"Да?" спросил Боб. "И что же?"

Я покачал головой. "Скажу, когда выясню."

Я вернулся в гостиную через люк в полу. Дверь была толстенной. И когда она закрыта, звуки не могли проникнуть из лаборатории. Люччио, накаченная наркотиками, спала у меня на диване, лежа на спине без подушки, укрытая тонким одеялом. Ее лицо казалось уставшим, а рот был слегка приоткрыт. Это делало ее уязвимой и гораздо моложе, чем она была. Молли сидела на одном из кресел, несколько свечей горели рядом. Она читала книгу в мягкой ярко-лиловой обложке, не открывая ее полностью, чтобы не оставить складок на корешке.

Я пошел на кухню и сделал себе сэндвич. Когда я его сделал, подумал, что реально устал от сэндвичей. Может мне следует научится готовить что-то еще.

Я стоял, жуя бутерброд, и Молли присоединилась ко мне.

"Эй," сказала она приглушенным голосом. "Ты как?"

Она помогала мне забинтовывать симпатичные мелкие раны на коже головы, когда я вернулся. Полосы белого бинта вокруг окружали мою голову словно косой, съезжающий нимб. Я чувствовал себя пятым игроком на картине Уилларда.

"Дух 76-го." *

"Все еще непобедим," ответил я. "Как они?"

"Накачаны лекарствами и спят," сказала она. "Температура Моргана поднялась на пол градуса. Последний мешок с антибиотиками почти пуст."

Я сжал челюсти. Если я не доставлю Моргана в больницу в ближайшее время, он будет таким же мертвым, как если бы его достал Совет или Вонючка.

"Мне положить на него лед?" тревожно спросила Молли.

"Нет, пока жар не дойдет до 38, и таким останется.", сказал я. "Тогда это станет для него опасным. До того — это допустимо и замедляет инфекцию." Я уничтожил последний кусочек сандвича. "Звонки?"

Она достала лист бумаги. "Джорджия звонила. Она с Энди."

Я взял бумагу с гримасой. Если бы я не впустил Моргана к себе в дом целую вечность назад, он не пришел бы в Чикаго, Вонючка не попросил бы меня найти его, Энди не пострадала бы и Кирби остался жив. А я даже не пытался выяснить как она. "Как она?"

"Они все еще не уверены," сказала Молли.

Я кивнул. "Ясно."

"Ты нашел Томаса?"

Я покачал головой. "Полный трындец."

Мышь подошел ко мне, сел и посмотрел на меня беспокойным взглядом.

Она пожевала губу. "Что ты собираешься делать?"

"Я…." Мой голос сорвался. Я сказал. "Не знаю."

Мыш прижался к ноге и посмотрел на меня. Я наклонился, чтобы почесать ему за ухом и сразу пожалел об этом, так как почувствовал сильную боль в висках. Я в спешке выпрямился, морщась и теша себя фантазиями о неделе сна на полу.

Молли посмотрела на меня с беспокойством.

Верно, Гарри. Ты все еще обучаешь свою ученицу. Покажи ей, что чародеи должны делать, а не то, что хочется делать тебе.

Я взглянул на бумагу. "Ответ не ясен, так что мне надо над этим подумать. А пока я думаю, отправлюсь присматривать за Энди."

Молли кивнула. "Что делать мне?"

"Держи оборону. И постарайся связаться со мной в госпитале, если кто-то позвонит или Моргану станет хуже."

Молли серьезно кивнула. "Я сделаю это."

Я кивнул и взял свои принадлежности и ключ от Роллса. Молли подошла к двери для того чтобы захлопнуть ее после моего ухода. Я почти вышел из дома, потом остановился. Развернулся к своей ученице. "Эй."

"Да?"

"Спасибо."

Она моргнула. "Ммм. Но что я сделала?"

"Больше, чем думаешь. Больше, чем нужно." Я наклонился ближе и поцеловал ее в щеку. "Спасибо, Молли."

Она приподняла подбородок и улыбнулась. "Ну," сказала она. "Ты выглядишь так жалко. Как я могла отвернуться?"

Я усмехнулся, но только на секунду, и на ее губах расцвела улыбка.

"Ты знаешь что делать", сказал я.

Она кивнула. "Держу глаза открытыми, буду сверхвнимательной и не буду испытывать судьбу."

Я подмигнул ей. "Ты становишься мудрей, Кузнечик."

Молли начала было что-то говорить, замолчала, поерзала с полсекунды, и затем бросилась обнимать меня.

"Будь осторожен," сказала она. "Хорошо?"

Я крепко обнял ее и поцеловал в макушку. "Держись, детка. Мы справимся."

"Хорошо," сказала она. "Справимся."

Потом я отошел в Чикагскую ночь, удивляясь как , или, если это  возможно. 

Глава 30

Я не люблю больницы, но кто их любит? Мне не нравятся чистые прохладные коридоры. Мне не нравятся яркие флуоресцентные лампы. Мне не нравятся тихие спокойные мелодии на телефонах. Я не люблю накрахмаленные постели и обслуживающий персонал, медсестер. Я не люблю лифты, не люблю успокаивающие цвета на стенах, не люблю то, как тихо и сдержанно разговаривают люди.

Но больше всего я не люблю воспоминания, связанные с ними.

Энди оставалась в интенсивной терапии. Я не мог пройти к ней — как не могли и Билли с Джорджией, если их не вызывали для принятия решений по медицинским вопросам, доверенными лицами они стали несколько лет назад. Стандартные часы посещения давно прошли, но большая часть персонала госпиталя делала правила растяжимыми и искала другие пути для тех, чьи любимые оказывались в ИТ. Мир сильно изменился за века, но смертные часы оставались уважаемыми.

Билли дал мне без огласки доверенность на выбор, в том случае если он будет госпитализирован, а Джорджии для принятия решения поблизости не будет. Мы не говорили, но оба знали почему он это сделал. Джорджии не оказалась бы рядом только по одной причине — если бы она была мертва — и если Билли не мог принять за себя решение, он не хотел шляться вокруг и выяснять, на что похож его мир без неё. Он хотел чтобы тот, кому он доверял, понимал это.

Билли и Джорджия были одним целым.

Я потратил несколько бесконечных часов в комнате ожидания, она не изменилась с тех пор, когда я был тут в последний раз. Комната была пуста, за исключением Джорджии. Джорджия спала на диване, по-прежнему не снимая очки. Книга, предположительно по психологии, лежала раскрытой на животе. Она выглядела потрепанной.