Чужие сны - Грай Татьяна - Страница 17

– На побережье? – переспросил Хедден. – Ты откуда знаешь?

– А вот знаю.

– Что делать степным кочевникам у моря?

– Ничего они там не делают. Разбивают лагерь и сидят целыми днями на песке, на воду смотрят.

Елисеев с интересом глянул на своего второго помощника. Конечно, консула предупреждали, что' Ольшес – работник особой квалификации, но чтобы так… практически не выходя из здания консульства умудриться собрать сведения о племенах, даже разговор о которых представляет нечто вроде табу… Ну и ну.

– Приехали, – объявил Ольшес, выворачивая руль и подгоняя авто к подъезду консульства. – Вылазь, братва.

– Даниил Петрович, – укоризненно сказал Ро-синский, – ну что у вас за выражения, стыдно слушать.

– Не вижу, чтобы вы покраснели, – огрызнулся Ольшес.

Тут же вмешался Корсильяс:

– Ты потому не видишь, что темно. А так он весь пылает, и уши у него завяли.

Росинский не выдержал, рассмеялся и вышел из машины. Елисеев на мгновение задержался – додумывал. Странные племена – закрытая тема. Право на власть… Ч-черт… что за путаница? А

На следующий день в консульство с утра пораньше явилась Ласкьяри. На первый взгляд в этом визите не было ничего особенного – она вообще приходила к землянам довольно часто, ее очень интересовала жизнь людей, так похожих на ее соотечественников, и в то же время таких других, далеких и непонятных. Она подолгу расспрашивала Елисеева о Земле, о Федерации и часто повторяла, что земляне пришли на Ауяну из тьмы будущих времен. Елисеев смеялся и уверял ее, что будущие времена – отнюдь не тьма, а наоборот, довольно ярко освещенное место, но Ласкьяри в таких случаях бывала предельно серьезна и говорила: «Не спорьте, я лучше знаю». Работники консульства посмеивались над Адрианом Станиславовичем – девушка не скрывала своей влюбленности в консула. Но конечно, всерьез никто не мог отнестись к такому юному существу. Впрочем, Ласкьяри никому не мешала, скорее наоборот – с ее помощью многое становилось яснее. Дочь первого министра, как ни говори…

Но в этот раз Ласкьяри не стала задавать вопросов о Земле. Она пришла в кабинет Елисеева, забралась в кресло, свернулась клубочком и очень долго молчала. Елисеев занимался делами, не обращая на девушку особого внимания, – он давно привык относиться к ней как к дочери.

Наконец Ласкьяри заговорила:

– Знаете, меня скоро выдают замуж. Елисеев изумленно уставился на нее:

– Замуж? Но вы слишком молоды, Ласкьяри. У вас ведь выходят замуж гораздо позже, не так ли?

– Есть исключения, – спокойно пояснила Ласкьяри. – Для детей тех, кто имеет право на власть.

– Послушайте, Ласкьяри, – решительно сказал консул, – мы здесь уже больше полугода, но такого любопытного выражения до сих пор не слышали. Что значит «право на власть»? Разве может быть так, чтобы один человек имел право на власть, а другой – нет? Разве не все люди одинаковы?

– Само собой, – согласилась Ласкьяри. – При рождении все абсолютно равны. Дублатами становятся немного – или намного – позже.

– Кем… кем становятся?

Ласкьяри посмотрела на Елисеева странным, тяжелым взглядом. Консулу стало не по себе – уж очень не вязалось такое выражение глаз с юным личиком. Он ждал ответа, но Ласкьяри выбралась из кресла и направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась и сказала:

– Я не могу вам сейчас рассказать… Но вы не забывайте: я на вашей стороне.

– Как это может быть? – удивился консул. – Вы – на нашей стороне? На стороне Земной Федерации – против родной планеты? И в чем, в Каком деле вы на нашей стороне?

Ласкьяри улыбнулась:

– Вы не поняли меня. Земная Федерация тут ни при чем. Я говорю о вас, господин консул. Только о вас.

И вышла.

Немного подумав, Елисеев по внутренней связи вызвал Ольшеса.

Несколько дней ничего нового, а тем более тревожащего не происходило, и Елисеев начал склоняться к мысли, что Ласкьяри либо что-то напутала, либо просто разыграла его, тем более что девушка заходила в консульство, как обычно, и задавала вопросы, слушала, смеялась… в общем, вела себя совершенно спокойно и разговоров на таинственные темы больше не заводила. Правда, все эти дни Елисеев почти не видел Ольшеса, но, спросив секретаря о втором помощнике, всегда получал точный ответ – куда сегодня отбыл Даниил Петрович, по какому поводу и на какое время. Так что причин для беспокойства у консула как будто бы не было.

Единственное, что настораживало работников консульства и не давало им забыть о странном предупреждении Ласкьяри, – это участившиеся визиты Гилакса. Конечно, эти визиты нельзя было назвать беспричинными, у Гилакса всегда находился основательный повод, но… но слишком большое любопытство проявлял этот шустрый юноша к земной технике, слишком много вопросов задавал о том, какое оружие имеет в своем распоряжении Земная Федерация, в каких случаях оно применяется, и как удается им путешествовать в пространстве… Неприятный осадок оставляли его посещения. Но не выгонять же было этого нахала? К тому же, и самые простые ответы на десяток световых лет превосходили его понимание.

Но вот настал час…Сотрудники консульства сидели в столовой. Они только что покончили с ужином и начали пить чай, когда раздался резкий, настойчивый звонок. Но не со стороны парадного входа, а от выхода в сад.

– Это еще что такое? – Елисеев отставил чашку.

Ольшес вскочил и почти бегом вылетел из столовой. Через минуту он вернулся. За ним шла Ласкьяри. Земляне впервые увидели девушку не в классическом дамском платье, а в спортивном костюме – брюки, темная куртка, волосы убраны в маленький берет… Ласкьяри стала похожа на мальчишку– школьника.

Не потрудившись поздороваться, она заявила:

– Я достала для вас разрешение свободно ходить по городу.

– То есть? – поднял брови Елисеев.

– Вот. – Девушка вытащила из кармана пакет и протянула консулу. – Не хотите ли погулять?

Сотрудники консульства переглянулись. Росинский подошел к Елисееву, и они, вскрыв пакет, стали вместе изучать его содержимое. Это оказались пропуска для иностранцев, которым разрешался свободный проход по Столице, отпечатанные на плотной мелованной бумаге, с золотым обрезом. Пять штук. На документах были указаны фамилии всех землян, но фотографий не было. Собственно, их и не должно было быть, судя по форме бланка.

Росинский внимательно посмотрел на Ласкьяри и спросил:

– А кто-нибудь во дворце знает об этих пропусках? Или это ваша собственная инициатива? Ласкьяри усмехнулась:

– Их выписал мой отец, господин помощник консула, вы же видите его подпись. Или вы предполагаете, что я сама расписалась за папочку? Но вы можете позвонить ему по телефону и спросить.

– Прекрасно, – сказал Елисеев. – Но знает ли об этом Правитель?

– Знает, знает, – презрительно и небрежно отмахнулась девушка. – А если бы и не знал, невелика беда.

Корсильяс подошел к Ласкьяри и сладко-вежливым тоном спросил:

– Вы, надеюсь, не будете возражать, если я и в самом деле позвоню секретарю Правителя? Я очень прошу вас не обижаться, но вы ведь прекрасно понимаете, что такое законы дипломатии.

– Я не обижусь, – сообщила ему Ласкьяри. – Только секретарь Правителя смещен сегодня во второй половине дня.

– За что? – резко спросил Елисеев.

– За превышение полномочий. Он, знаете ли, арестован. А новый секретарь будет назначен только завтра утром.

– Интересно… – пробормотал Елисеев. – Превысил полномочия, говорите? Зачем? И в чем это выразилось?

– Откуда я могу знать? – честными глазами посмотрела на консула девушка. – Но я воспользовалась моментом и попросила Правителя разрешить вам прогулки пешком. Ваша машина… она, знаете, великовата для наших улиц.

– Но почему нам не предоставят другую? Маленькую?

Ласкьяри промолчала.

– Тогда, – задумчиво сказал Росинский, – может быть, нам следует обратиться к самому Правителю?

Елисеев пожал плечами. Вряд ли это возможно. Субординация здесь такова, что лично к Правителю соваться не следует. Да и смысла не имеет. Все равно их начнут гонять по инстанциям.