Рондо смерти - Дугин Владимир - Страница 46

Организация была кровно заинтересована не только в моей целости и сохранности, но и в том, чтобы я по-прежнему пользовался своим компьютером, что позволяло им контролировать меня. Поэтому, естественно, последовал категорический приказ: немедленно освободить "кавказского пленника" и с извинениями вернуть ему машину в полной исправности и со всем ее содержимым.

Последнее особенно огорчило Сандро, который по молодости и горячности готов был ослушаться и уговаривал Ираклия убить меня "при попытке к бегству". Ираклий поведал мне эту подробность, явно надеясь, что я оценю его стойкость перед искушением и не стану жаловаться на плохое обращение в первый день нашего знакомства. В заключение, он заявил, что очередной сеанс связи состоится в полдень, и что меня просили дождаться его, так как хотят что-то сообщить.

В двенадцать часов он включил стоящую у окна армейскую рацию, продемонстрировав вполне профессиональное умение обращаться с нею. "Цивилизованные пошли нынче абреки! — невольно подумал я. — Разъезжают на иномарках, пользуются автоматическим оружием и радио… Вот только бреются, как и сто лет назад, очень редко. Может, это является одной из традиций разбойников-горцев?"

Ираклий прервал мои размышления, протянув мне наушники.

30

Я стреляю — и нет справедливости

Справедливее пули моей!

Комната, в которой когда-то мы с Мгером вели переговоры с захватившими Клаву бандитами, представляла теперь собой настоящий штаб. На столе лежали развернутые карты крупного масштаба, тут же стоял компьютер IBM РС с процессором 486 и цветным 24-игольчатым принтером, на отдельном столике в углу под пальцами какого-то худого и совершенно лысого типа стрекотала пишущая машинка, несколько раций, работая одновременно, наполняли помещение разноязычной речью и треском разрядов.

— Очень удачно, что ты оказался здесь! — протянул мне руку Антон. Кстати, мы обменялись рукопожатием впервые. Что это было, свидетельство возросшего ко мне доверия или проявление симпатии, которую он, по его словам, ко мне испытывал? Я приготовился сопротивляться стальной хватке, но его кисть лишь вяло шевельнулась в моих пальцах. Так поступали сановники во все времена — удостаивали прикосновения к своей начальственной длани. Видно, он уже ощущал себя властелином мира.

— У меня был шанс остаться в этих краях навсегда, — ответил я. — Один шустрый паренек наладился было раздеть меня, чтобы не попортить кровью одежду. Ему приглянулась моя машина.

— Да, мне рассказывали, в какую переделку ты попал. Эти горцы все еще живут по обычаям предков, любой чужак для них — законная добыча. Но мы вмешались вовремя.

— Спасибо. Для чего меня сюда вызвали?

— Мне нужна твоя помощь. Приближается заключительный этап операции (при этих словах по спине у меня прошел холодок), и броневики должны выйти на исходные позиции для атаки. Мы хотим, как ты помнишь, окружить станцию двойным кольцом: внутреннее будет вести штурм и захват, а внешнее отбивать попытки прийти на выручку охране. Но сперва необходимо перебросить ударный отряд в район станции.

— И что же вы решили?

— Вначале мы хотели отправить технику по железной дороге на платформах, замаскировав броневики под возвращающиеся с уборочной машины. Но после истории с АНТом, когда кооператоры пытались продать на металлолом за границу танки, контроль на железной дороге усилился. Кроме того, там мы будем лишены маневра в случае какой-нибудь неожиданности, привязаны к рельсам. Поэтому, было принято решение двигаться своим ходом. Ты должен позаботиться, чтобы ни люди твоего ведомства, ни патрульная служба их не задержали.

Мы обсудили еще кое-какие подробности, и я ушел.

Антон поставил передо мной трудную задачу. Но мне удалось быстро связаться с ребятами в Москве. Хорошо, что они уже знали от меня о характере готовящейся операции. Павел Владимирович понял меня с полуслова и вместе с Васей Кившенко нажал на нужные рычаги. Вскоре было спущено указание: дать "зеленую улицу" десантной части, передислоцирующейся в Прибалтику. Правдоподобие обеспечивалось тем, что там усиливалась напряженность. Армия, выполняя негласное указание, "играла мускулами", давая понять, что не останется безучастной к судьбам русских, которых в отделяющихся республиках заставляли изучать языки коренных национальностей и ограничивали в избирательных правах.

Через несколько дней все как будто было улажено. Но на этом моя роль "золотой рыбки" не кончилась. Антон настоял, чтобы я для страховки сопровождал колонну и в случае недоразумений своим авторитетом подкреплял пропускные документы… Я объяснял ему, что мне сперва нужно закончить дело, ради которого меня сюда прислали отчитаться перед начальством, иначе мой преждевременный отъезд может вызвать подозрения. Он согласился и дал мне еще два дня, однако, с тем условием, что я поеду в Москву с отчетом на своей машине и провожу колонну по крайней мере до Харькова, до которого нам с ней было по пути.

Я воспользовался полученной отсрочкой, чтобы связаться с Клавой. Она все еще писала диссертацию в этом городке, где ее захватили в заложницы, где погиб Мгер. Правда, банда, которую возглавлял Ахмет, давно уже отсюда ушла и вместе с прибывшими со всех концов страны отборными головорезами тренировалась по полному курсу подготовки десантников в специально оборудованном лагере. Одетые по всей форме (и, я думаю, тщательно выбритые ради маскировки), они должны были составить экипажи броневиков ударной колонны.

Слежки за мной в последнее время как будто не было, очевидно, мои заслуги перед Организацией были достаточно велики. Поэтому, без особых предосторожностей я отправился на окраину городка, правда, пешком, а не на «мустанге» — очень уж он был приметный. Да и расстояния тут были по провинциальному небольшими, хотя крутые подъемы и спуски делали даже их утомительными, особенно для такого изнеженного столичным транспортом ходока, как я.

Клава жила теперь в маленьком белом доме, где снимала комнату у старухи-абхазки, после того, как проводила Мгера в последний путь на тихом кладбище в его родном Дилижане.

Окно ее выходило на запад, и на фоне заката горы недалекого хребта на противоположной стороне долины вырисовывались причудливыми черными зубцами.

— Здравствуй, Джек, — ответила она на мое приветствие, сделанное наигранно бодрым тоном. Ее обычно веселый и звонкий голос, становившийся иногда даже крикливым по-одесски, откуда она была родом, сейчас прозвучал совсем глухо. Выглядела она тоже не лучшим образом — видно смерть Мгера здорово ее подкосила. "Может, не стоит снова впутывать ее в это опасное дело?" — подумал я. Но у меня не было другого выхода.

— Как твоя работа? Пишешь?

— Что-то застопорилась. Но время еще есть, думаю, что успею.

— Больше тебя не трогали?

— Нет, зачем им я. Они ведь получили все, что хотели.

— Еще не все. Боюсь только, что когда получат все, что причитается, это придется им не по вкусу. Пока они проглотили только наживку, но не заметили острого крючка.

— Мгер тоже был наживкой?

— Клава!

— Прости, Джек. Я просто устала.

— Ладно, я понимаю. Скажи, ты можешь сегодня вечером выехать в Москву?

— Если нужно…

— Очень нужно. Я хочу передать ребятам маршрут ударного отряда и график его движения. Пусть доложат все начальству и приготовят бандитам достойную встречу где-нибудь в пути.

— А ты сам?

— К сожалению, я должен сопровождать колонну, но думаю, что мне удастся оторваться от них по дороге. Но если даже и нет… В любом случае это не должно сковывать наших действий — положение слишком серьезное.

— Я уеду сегодня вечером, возьму только свои вещи. Их немного, как ты видел, все уместится в одну сумку. Автобусом доберусь до Сочи и еще успею на утренний рейс в Москву.