Оскал дракона (ЛП) - Лоу Роберт - Страница 15

Я прижал ее к себе и почувствовал, как крепко она обхватила меня руками, вместо того чтобы расплакаться, как поступила бы другая женщина. Напротив меня Ингрид обняла Ботольва, и он нежно похлопал ее рукой, что-то урча под нос, как довольный кот.

— А я ведь говорил, что Торгунна — мудрая женщина, — не моргнув глазом соврал Финн, а в это время Тордис вцепилась в его мокрую рубаху так сильно, что между пальцами выступила вода. — Разве я не говорил это всю дорогу, а, Орм?

Все были чрезвычайно рады нас видеть, они окружили нас заботой, предлагая поесть. Об Онунде тоже позаботились — его накормили и перевязали, пока я мрачно рассказывал историю о битве среди огня, лица слушателей, озаренные пламенем от костра, были суровы и мрачны как камни.

— Нес-Бьорн, — пробормотал Абьорн, старший среди шестерых воинов ярла Бранда. — Кое-кто заплатит за это.

— Гизур и Хаук, — добавил Реф, покачав головой. — Клянусь Молотом, сегодня печальный день.

Финн отошел, чтобы взглянуть на спящего сына, Ботольв направился к дочери, оставив Хленни Бримилля и Рыжего Ньяля рассказывать свои истории. Отовсюду раздавались стоны и всхлипы, я пошел к навесу из грубого сукна, где Торгунна склонилась над Онундом. Бьяльфи сидел рядом.

— Он может говорить? — спросил я, и Бьяльфи покачал головой.

— Он спит, ему сейчас необходим сон. Его сильно покалечили раскаленным железом.

Торгунна обернулась, увидела, что я нахмурился, и спросила — почему. Я ответил, что Онунд может что-нибудь рассказать, это прольет свет на недавние события.

— Я думаю, все просто, — ответила она натянуто. — Рандр Стерки пришел к нам, потому что однажды мы навестили его.

Я уставился на нее, она склонила голову и возилась с воловьей шкурой, укрывая Онунда. Она ждала на корабле, когда мы разграбили и сожгли стоянку Клеркона на Сварти. Нас подстрекал проклятый маленький Воронья Кость, сказал я, и она подняла голову, взглянув на меня черными, как овечий помет, глазами.

— Не обвиняй во всем мальчишку, — бросила она. — Я видела, что натворили твои викинги, и больше не хочу никогда видеть подобное. Это сделал не только мальчик.

Не только мальчик, в этом она права. Воины тогда словно сорвались с привязи, они вдохнули аромат крови, пролитой Вороньей Костью, а затем Один, отведав крови, сделал их безумными. Это был «страндхогг» — морской набег, может, чуть более жестокий, чем остальные, но кровь и огонь были частью нашей жизни достаточно долгое время, и я думаю, то, что мы оказались здесь и сейчас в положении жертв, имеет какой-то горький смысл.

Я не понимал, почему воины Стирбьорна оказались здесь наряду с людьми Рандра Стерки, зачем Стирбьорн отправил сюда берсерков и греческий огонь. Я задал эти вопросы вслух, наблюдая за Торгунной, она сидела прямо, сложив руки на коленях, повернув ко мне голову.

— Стирбьорн хочет того, что всегда желал, — произнесла она наконец, встала, взяла ложку и чашку, — она всегда занималась какой-нибудь простой работой, когда размышляла. Затем положила в чашку кусок говядины, сваренной в молоке, и рассеянно протянула мне, потом подала кувшин скира — сквашенного молока, разбавленного сывороткой.

— У нас достаточно припасов? — спросил я, и она пожала плечами.

— Все, что мы собрали и что можно было унести, — ответила она. — Продукты, лошади и три повозки, навесы для укрытия и дрова для костра. Козы — чтобы кормить детей молоком. То да се.

Я кивнул и начал есть, наблюдая, как она открыла единственный взятый с собой сундук, стала доставать вещи и показывать мне. Две запасные верхние рубахи, одна ярко синяя, обе в заплатах, их починяли уже не один раз. Резной гребень из бивня моржа. Точильный камень. Несколько небольших горшочков с мазями и красками для лица. Сумка из моржовой кожи, верхние края которой легко скатываются, так что сумка становится непромокаемой, изнутри пришито много маленьких карманов, в них аккуратно уложены специи и травы.

Я закивал, улыбнулся и похвалил ее, я знал, что она сильно переживает за добро, которое пришлось оставить — прекрасное постельное белье, плащи, одежду и припасы. Все это будет разграблено и сожжено. Я не стал упоминать о ее любимых пуховых подушках.

— Куда мы теперь пойдем? — внезапно спросила она, в ее голосе сквозил испуг, но она старалась держаться твердо и не показывать этого.

— Через горы, — сказал я беспечно, как только мог. — Спустимся к Арни Торлейфcсону из Витарсби. Там его земля, летние пастбища, и думаю, он предоставит нам убежище на свободной земле, на дальней стороне.

Нам в любом случае придется так поступить, и хотя тропа через горы уже освободилась от снега, но дорога будет тяжелой; пересечь горы нелегко и в летний сезон, сейчас это будет еще тяжелее — нас преследовали и мы должны торопиться.

Арни занимался выгонкой дегтя, у него было трое сыновей, двое младших должны были сами устраивать свою жизнь, старший же наследовал землю и промысел. Молодежи не нравилась грязная, тяжелая работа по вытапливанию смолы из сосновых пней — деготь использовался для промазывания досок корабельной обшивки. Арни мог бы помочь мне, если я пообещаю ему принять младших сыновей к себе, в Обетное Братство.

— Хленни Бримилль ходил к Арни в прошлом году, — вспомнила Торгунна, — когда мы купили дегтя для «Сохатого».

«Сохатый» сгорел и затонул вместе с Гизуром, Хауком и всеми остальными, теперь они покоятся на дне черноводного фьорда. Я медленно жевал мясо, не чувствуя вкуса, будто во рту был пепел. Я не ярл викингов, а задница. Без корабля, без усадьбы, без будущего — если Рандр и его берсерки нападут на наш след.

Торгунна подала мне лепешку и присела, я разломил хлеб и макал ломти в чашку, делая вид, что наслаждаюсь вкусной едой, запивая все скиром, на самом деле моя глотка была скована ужасом перед берсерками, я не чувствовал вкуса еды и просто хотел проглотить куски пищи. Они рыщут где-то во тьме, ожидая, когда разведчики принесут новости. Тогда они и набросятся на нас.

— Остановятся ли враги, когда мы перейдем через горы? — спросила она, читая мои мысли.

Я не знал. Я так не думал. Только смерть остановит Рандра Стерки, но Льот, человек Стирбьорна, хочет чего-то другого, и я пока не знаю, чего именно. Так я ей и сказал.

Торгунна накинула на плечи плащ, от ее дыхания шел пар, ночной воздух был влажным и холодным.

— Стирбьорн — племянник конунга Эрика и его наследник, — ответила она неспешно, размышляя. — Хотя и такой пустозвон и распутник, от которого только беды и страдания. Но он все еще наследник и станет конунгом, когда Эрик умрет.

— Да, возможно, — сказал я, проглатывая последний кусок. — Думаю, многим это не понравится. В любом случае, он еще слишком молод, и мне кажется, он не хочет ждать, пока освободится кресло конунга.

— У него ничего не выйдет, — многозначительно ответила Торгунна. — Если у Эрика родится сын.

Так и есть, словно из хитро уложенных маленьких цветных плиток получается картина, нужно просто отойти на шаг и увидишь ее целиком. Сигрид. Ну конечно же, Стирбьорн ищет Сигрид, носящую ребенка, и хочет убить их обоих.

Торгунна наблюдала, как я от удивления разинул рот, будто отведал угля, затем подошла и взяла меня за руку. Я последовал за ней, мы шли мимо спящих людей, прикорнувших у огня или прижавшихся друг к другу под навесами, окруженные тьмой и сыростью. В одной из повозок лежала, постанывая, женщина, рядом с ней сидела Ясна, напевая что-то успокаивающее.

— Как она? — спросила Торгунна.

Ясна подняла полное лицо, ее подбородок подрагивал, она вытирала тряпочкой пот с лица Сигрид.

— Плохо. Ей предстоят трудные роды. Скоро, моя маленькая птичка, скоро. Боль уйдет и появится прекрасный сынок, да…

Я ошарашено смотрел на Торгунну, которая молча отвела меня в сторону.

— Она разродится днем, может быть, еще раньше.

Этой простой фразой, она как топором расколола наши надежды. Мы не сможем быстро передвигаться, чтобы не трясти Сигрид, в любом случае, нам придется остановиться на время родов. Мне показалось, что я услышал, как берсерки победно ревут и воют на луну, скрытую влажной дымкой.