30 июня - Комарницкий Павел Сергеевич - Страница 11

– Ох, Борис, Борис, ты меня уморис - смешно сюсюкая, продекламировала она, явно пародируя Лилю, младшую сестрёнку Бориса, так смешно разговаривавшую в детстве - Вот и все разгадки разом - отчего булки засохли, да в пыли…

– Ну чего ты, тёть Кать? Они только сверху засохли, гляди… А насчёт пыли - так я их сейчас платяной щёткой…

– Ой, не могу! - захохотала тётушка, и Борис засмеялся в ответ - Садись уже ужинать!…

Экран протаял в глубину, и на нём появилось изображение кухни-столовой. Капитан оглядел сидящих за столом членов экипажа, неторопливо поглощавших пищу - чувствовалось, что оррки заметно устали, но по-прежнему возбуждены и веселы. Капитан вздохнул - ему приходилось есть прямо в рубке, поскольку второй пилот был отстранён от несения вахт, и подменить Хррота было просто некому. А оставлять корабль без надзора без крайней необходимости нельзя. Приём пищи такой необходимостью капитан не считал.

– Всем приятного аппетита. Как идёт обработка информации, Иахрр?

– Отлично! - командор сегодня излучал уверенность и оптимизм, даже хвост стоял свечкой - Твоя племянница уже вовсю болтает на одном из местных языков. Ярара, порадуй дядюшку!

Ярара, сидевшая в непринуждённой позе, изящно изогнула хвост, чуть помахивая кисточкой, склонила головку набок и произнесла длинную, довольно благозвучную фразу.

– Ого! - капитан казался польщённым - И что сие означает? Мне показалось, вроде бы мелькнуло моё имя…

– Ну, если в первом приближении, это звучит примерно так: "Старый грызун-норушник Хррот вконец одурел, не пускает нас на планету". Остальное непереводимо - ухмыльулся Иахрр.

– И это ты своему родному дяде?

Экипаж откровенно веселился, наблюдая сценку.

– Ну, раз вы так здорово продвинулись, коллеги, я принимаю решение…

Смех разом оборвался, уши и хвосты замерли в напряжении.

– Я разрешаю высадку на планету.

– Ура капитану! - первый заорал Ухурр.

– Ура капитану! - дружно рявкнула команда. И только Иахрр молчал, сощурившись и изогнув хвост знаком вопроса.

– Ты недоволен, Иахрр?

– Я недоволен? Я ошарашен! Древний несокрушимый валун дал трещину и сдвинулся наконец с налёжанного места…

– Вы и так заметно выбились из графика, командор. Не думаю, что это на пользу экспедиции.

– Ну что же. Сказанное тобой слышали все. Экипаж, слушай мою команду!…

Хррот ухмыльнулся, сморщив нос. С момента начала высадки и до момента её окончания вся власть на корабле переходит к начальнику экспедиции, командору - таков закон.

– Ты чего с будильником-то сотворил, Боря?

– Да ведь он всё равно был сломанный, тёть Кать!

– Сломанный… Починить можно было…

– Ну вот я и починил.

– Ничего себе починил!

– Ничего, теть Кать. Я только стрелки снял. Пусть послужит во славу науки, а потом я стрелки назад поставлю, и будет он у тебя тикать, как новенький. Правда, Мурёна?

Кошка в ответ муркнула, сладко зевнула и растянулась на диване. Она тоже считала, что старый будильник - вполне оправданная жертва во славу отечественной астрономии. Что будильник - наука порой требовала ещё и не таких жертв.

– Возможно, Мурёна тебе и поверит… Я вот сомневаюсь…

Борис про себя усмехнулся. Тётя Катя и ворчала-то несердито, не то, что родная мама. И разумеется, для любимого племянника ей было не жалко старого будильника английской работы, здоровенного, как кастрюля.

Студент ещё раз оглядел свою работу. Стекло у будильника было снято, вместо стрелок красовался тонкий деревянный шкив, собственноручно выточенный Борисом из кружка, прикреплённого к колесу тётушкиной швейной машины, использованной племянником на манер токарного станка.

Лезть в астрогид Борис не решился - всё-таки ценный механизм. Астрогид компенсировал суточное вращение Земли, и хватит с него. Будильнику же предстояла гораздо более почётная задача - вести телескоп вслед за траекторией небесного "гостя". А чего? Всё гениальное просто - надетый вместо секундной стрелки маленький шкив наматывает на себя нитку, которая и приводит в движение телескоп. Цапфы телескопа были столь хороши, что инструмент свободно можно было сдвинуть лёгким касанием мизинца, и здоровенному будильнику, тикавшему так, что вздрагивал стол, такая задача была вполне по силам.

– Я пошёл на чердак, тёть Кать. Испытаю устройство.

– Давай-давай, Эдисон. Машинку швейную только больше не трогай, прошу тебя. Сломаешь, как шить?

– Всё будет отлично, тёть Кать! - племянник чмокнул тётушку в щеку.

–…Хррот, можно тебя отвлечь?

– С каких это пор командор спрашивает разрешения на разговор? Отныне ты должен приказывать. Слушаю и повинуюсь, о величайший.

– Не юродствуй, пожалуйста. Есть разговор. Я зайду в рубку?

– Разумеется.

Экран погас. Хррот почесал между ушей. Это неспроста. Командор что-то почуял, вон как жмурился тогда, старый хищник…

Дверь бесшумно уехала в сторону, и в рубку вошёл Иахрр. Подождал, пока закроется дверь. Подошёл, сел в соседнее кресло.

– Что случилось, Хррот?

– Не понял… - прищурился капитан.

– Всё ты понял, не такой уж тупой. И я тоже. Выкладывай.

– Здесь не кухня, Иахрр, и я тебе не раздаточное окно автоповара.

Иахрр царапнул обивку кресла.

– Хорошо. Давай рассуждать логически.

– Давай. Только недолго и не очень забористо. Извини, я от этих бессменных вахт просто дурею. Сплю в кресле, ем в кресле…

– Ну вот с этого и начнём. Почему ты отстранил Вахуу от работы?

– Ты недоволен? У тебя избыток оррков?

– Не придуривайся.

– Я не придуриваюсь. Вахуу дважды оставил корабль без маскировки. Если бы эта планета была не столь дикой, сценарий нашей экспедиции уже был бы полностью переписан. Если бы вообще она не закончилась. Этого мало?

– Ну допустим… Причина отключения известна?

– Причина очень простая - не каждый может сутками таращиться на чужую планету, висящую перед носом, и не сделать ни единой ошибки. Всё остальное - следствия.

– Вахуу опытный пилот, и никогда не был разгильдяем.

– Если бы он был разгильдяем, он бы тут не оказался. Просто всему есть предел. Я должен быть абсолютно уверен, Иахрр.

– А в себе ты абсолютно уверен?

– В себе я уверен абсолютно. Извини, мне бы отдохнуть…

– Ладно. Наш разговор не окончен. Просто отложен.

– Всегда рад тебя видеть.

Будильник лязгал, как кузнецы в кузнице, но с порученной ему необычной работой справлялся - тонкая шёлковая нить, невидимая в темноте, плавно тянула трубу телескопа, и звёзды проплывали в поле зрения коротенькими частыми толчками.

Борис в очередной раз поменял замылившийся глаз. Тётушка не скрывала своего довольства - племянник, поначалу так неистово принявшийся за астрономические наблюдения, совсем охладел к этому делу. Спал, гулял, помогал по дому, а то и просто болтал с тётушкой, даже читал ей вслух. А на чердаке сидел хотя и еженощно, но совсем помалу - должно быть, по старой привычке…

Борис усмехнулся. Тётушка в чём-то права. Теперь его не интересовали неподвижные далёкие звёзды. Его интересовал "гость". Звёздный корабль подтвердил свою репутацию, вновь появившись в точности там, где и должен был появиться, исходя из законов небесной механики. Так какой смысл сидеть на чердаке ночи напролёт? Нормальные люди приходят встречать поезд, сообразуясь с железнодорожным раписанием.

Ответа на его телеграмму не последовало. Борис долго мучился, соображая, посылать ли следующую, о новом появлении "гостя". И когда принял решение не посылать, испытал вдруг странное облегчение. Бог с ней, со славой, с этой избалованной капризной девицей. Пускай её руки добиваются другие. У него есть тайна. Своя собственная тайна, известная только ему. Сейчас он даже жалел, что послал ту телеграмму. Не поверили, и хорошо.

Мурёна фыркнула, соскочила со стула и растворилась во мраке чердака. Кошка была разочарована техническим новшеством, внедрённым студентом - она вообще не одобряла шумных механизмов.