Так поступают в свете - Конгрив Уильям - Страница 18

18

Уитвуд. Пошли буян! Куда бы мне его поманить, черт возьми! Пошли на петушиные бои, а?

Сэр Уилфул. И девку возьмем? Она что, бойцовая, что ли?.. Позволь я кусну тебя за щеку.

Уитвуд. Фу, мерзость! Пыхтит, как на волынке играет. Ну пошли что ли, шропширец, шагом марш!

Сэр Уилфул. Ступай, Тони, мой мальчик, я следом за тобой, братец Энтони, мой Тэнтони. Теперь ты будешь моим Тэнтончиком, а я твоим поросеночком[80]. (Запевает песню и уходит вместе с Уитвудом.)

Леди Уишфорт. Нет, видно, не будет мне удачи! Не выйти мне замуж, покуда он в Англии, это точно!

Входит Уейтвелл в костюме сэра Роуланда.

Милейший сэр Роуланд, я сгораю от стыда за свою неучтивость! Боюсь, мне не хватит всех прощений, которые папа римский раздает в Юбилейный год[81]. Черпаю утешение в том, что будущий наш союз позволяет несколько пренебречь этикетом и держаться без лишних церемоний.

Уейтвелл. Моя несдержанность, сударыня, от увлечения вами. Пока я не буду обладать предметом своей страсти, я — как на дыбе: ожидание, точно крючья, терзают все мое существо, сударыня.

Леди Уишфорт. Вы так тонко выражаете свои чувства, сэр Роуланд, так настойчивы, так умеете убедить женщину! И все-таки день-другой нам придется подождать со свадьбой — благопристойность требует…

Уейтвелл. Благопристойность сведет меня в могилу, сударыня! Всякая проволочка разобьет мне сердце, а коли все провалится — я погибну от яду. Стоит моему племяннику пронюхать о затее — он тут же подсыпет мне отравы. А мне наоборот — охота заморить его голодом, пока я жив. Вот тогда я со спокойной душой отправился бы на тот свет. Меня очень бы утешило, кабы я мог отомстить при жизни этому аспиду!

Леди Уишфорт. Что я слышу! О поверьте, мне так же хочется сберечь вам жизнь, как и способствовать вашей мести. Не почтите меня гордячкой, но его вероломство со мной — безмерно!

Уейтвелл. Как, и с вами, не может быть!

Леди Уишфорт. Ах, сэр Роуланд, если бы вы знали, как он томился у моих ног, как лил слезы, клялся и божился, содрогался всем телом, приходил в экстаз, весь горел и трясся, ползал на коленях, замирал от страсти, жал мои руки, мучился, пожирал меня алчным взглядом… Можно ли все это забыть?!

Уейтвелл. Так он — мой соперник?! Этот смутьян — мой соперник, да?! Все: он сейчас же умрет!..

Леди Уишфорт. Не спешите убивать его, сэр Роуланд. Лучше заморите голодом, чтобы он чахнул день ото дня.

Уейтвелл. Решено! Через три недели он останется без сапог; через месяц — будет на коленях просить подаянье. Он проест все, что имеет — только и останется у него, что голова на плечах — и тогда он угаснет, как свеча на ветру.

Леди Уишфорт. Да, сэр Роуланд, вы умеете угодить даме. Не новичок в науке страсти, знаете пароль любви. И однако, сэр Роуланд, не вздумайте приписать мою уступчивость вожделению и неспособности терпеть вдовий пост, а благодушие — объяснять тем, что во мне умерла стыдливость. Я не снесу этого. Надеюсь, вы далеки от мысли, что мне просто хочется мужа?

Уейтвелл. Помилуйте, что вы!..

Леди Уишфорт. Подобные мысли унизили бы меня, заставили думать, что мы пренебрегли приличиями. Но ведь это возможно лишь в порыве сострадания, когда жаждешь спасти другого…

Уейтвелл. Даже очень с вами согласен.

Леди Уишфорт. Иначе вы могли бы превратно истолковать мою снисходительность.

Уейтвелл. Упаси бог!

Леди Уишфорт. Уж не спорьте.

Уейтвелл. Вы — сама добродетель и чистота!

Леди Уишфорт. Если посмеете заподозрить меня в похоти…

Уейтвелл. Никогда, сударыня, как бог свят! Вы благоухаете камфарой[82] и ладаном, на челе вашем — целомудрие и благородство.

Леди Уишфорт. Если же…

Входит Фойбл.

Фойбл. Танцоры готовы сударыня… Да тут пришел человек с письмом, просит разрешения передать его самолично вам в руки.

Леди Уишфорт. Позвольте мне отлучиться сэр Роуланд. Будьте ко мне благосклонны, не судите строго и радуйтесь, что нашли женщину, которая пойдет на муку ради чести, сэр Роуланд, и никогда не покинет вас. (Уходит.)

Уейтвелл. Уф, изнемог! Ну и служба попалась — каторга! Уж подбодри меня чем-нибудь, женушка, а то сил моих нет.

Фойбл. Что ты за мозгляк такой! Четверть часа распинался перед барыней и готов!

Уейтвелл. От этой всякий аппетит пропадет! Смотри, женушка, тебе будет хуже. Мне, пожалуй, двое суток не захочется брачной жизни. Лучше таскать по городу портшез в самую жару, чем еще день представлять этого сэра Роуланда пусть мне отрубят руку, если я вру.

Входит леди Уишфорт с письмом в руке.

Леди Уишфорт (Фойбл). Позови танцоров. Коли вы не против, сэр Роуланд, давайте посидим, посмотрим балет. (Входят танцоры, и начинается балет.) А сейчас с вашего разрешения, сэр Роуланд, я посмотрю, что мне пишут. Возьму и вскрою это письмо при вас, чтобы не было никаких сомнений. А буде они у вас появятся, извольте сказать — я тут же сожгу это письмо. Впрочем, стоит взглянуть на адрес, чтобы понять, что оно от женщины.

Фойбл (тихо Уейтвеллу). Силы небесные! Это же от миссис Марвуд — мне ли не знать ее руку. Прямо сердце в пятки ушло! Заберите его как-нибудь.

Уейтвелл. От женщины, говорите? Нет, сударыня вы моя, — оно не от женщины. Все яснее ясного. Отправителю этого письма надо бы глотку перерезать, вот что!

Леди Уишфорт. Ваша ревность — залог страсти — побуждает меня к ответной искренности, сэр Роуланд. Вы сами все прочтете. Мы вскроем письмо вместе. Вот, слушайте! (Читает.) "Хоть вы и не знаете меня, сударыня… Видите, это от неизвестного — …я из почтения к вашим достоинствам считаю долгом уведомить вас, что вас морочат самым бесстыдным образом. Тот, кого вы принимаете за сэра Роуланда, обманщик и негодяй…" Творец всемогущий, да что же это!..

Фойбл (в сторону). Ну все пропало!..

Уейтвелл. А ну-ка, ну-ка, дайте поглядеть! (Берет письмо и читает.) "…негодяй и самозванец, который за деньги взялся одурачить вас". Какая подлость, а?! "Это хитроумный план…"

Леди Уишфорт. О мне дурно!.. Я умираю!..

Фойбл (тихо Уейтвеллу). Скажи, что узнал почерк племянника. Дескать, его козни! Заверяй честью и божись, только поскорее!

Уейтвелл. Это же подлость, сударыня, поймите вы! Нешто вы сами не видите?

Леди Уишфорт. Вижу, слишком хорошо вижу! С меня хватит!

Уейтвелл. Я вам сразу сказал, что мне знаком этот подчерк. А вы все свое: мол, женский. Да этот мерзавец каким хошь складом писать умеет — и с наклоном, и прямо. Зря я что ли сказал, что ему глотку нужно перерезать? Да будь он мне сыном, не племянником, я и тогда всадил бы в него пулю!

Фойбл. Какое вероломство! А вы уверены, сэр Роуланд, что это его рука?

Уейтвелл. Уверен ли? Так же, как в том, что я живой, здесь стою и люблю-обожаю этот перл Индии! Да у меня карманы набиты такими же его Эпистолами!

Леди Уишфорт. Возможно ль!..

Фойбл. Еще спасибо, что вы, сэр Роуланд, оказались при этом. Вот зачем мистер Мирабелл потихоньку являлся нынче днем к нашей барышне! Я заподозрила недоброе, как он мимо меня прошмыгнул: он все физиономию, от меня прятал.

Леди Уишфорт. Возможно ль! Что я слышу: этот каин проник в мой дом! Теперь вспоминаю, что моя племянница вдруг куда-то запропастилась, когда сэр Уилфул собирался ей объясниться.

Фойбл. В самый тот час мистер Мирабелл и дожидался барышню в ее комнате. Побоялась я вам о том доложить: как бы, думаю, не разволновались, ожидая сэра Роуланда.

вернуться

80

…я следом за тобой, братец Энтони, мой Тэнтони. Теперь ты будешь моим Тэнтончиком, а я твоим поросеночком. — Обыгрывается имя св. Антония, основателя монашества (251–356). История его искушений составляла в течение многих столетий неисчерпаемую тему для писателей и художников. В живописи св. Антоний нередко изображается преследуемым поросенком, символом чревоугодия.

вернуться

81

…Юбилейный год. — Столетний, или "отпускной год" — поначалу у древних римлян народный праздник, а затем праздник римско-католической церкви, установленный папой Бонифацием VIII в 1300 г.: тот, кто посещает в год юбилея Рим и базилики св. апостолов Петра и Павла с истинным покаянием и исповедью, получает полное прощение.

вернуться

82

…благоухаете камфарой… — Считалось, что камфара ослабляет половое влечение.