Сборник рассказов - Жванецкий Михаил Михайлович - Страница 18

Он вошел в свою квартиру, закрыл дверь и в темноте затих.

Он – наше чудо 

Он – наше чудо. Он – наша гордость. При виде женщины встает, дает ей стул, пальто. Не спит на собрании. После доклада о международном положении и происках реакции ему стало плохо. Остальные, окружив, долго смотрели на него и, даже проводив «скорую», не могли разойтись. Так это на всех подействовало. Через него сам начинаешь чувствовать. Ему скажут: «Не волнуйтесь, мы этот вопрос решим через неделю».

Он верит. Запоминает, приходит через неделю. И спрашивает: «Ну как?» Что – как?.. Все забыли о чем это он. Ах, об этом... Через него чувствуешь. Мы им просто гордимся. Он ведь, в общем, вреда никакого не приносит, но удовольствия масса. Видит: «Посторонним вход воспрещен» – не затолкнешь. Все туда рекой текут, что-то выносят оттуда, он – ни с места. Такая канареечка. Все-таки под сорок и такое чудо маленькое. А если по знакомству что-нибудь, то вообще не дай бог. Некоторые видят, как он живет, как одет, – пожалеют. Иди, мол, туда, я там договорился. Не идет. Серьезно.

К нам толпами валят, спрашивают: Где он. Мы говорим, вон он, у окна. Он работает, на него стоят смотрят. Одна чертежница жевала и смотрела на него полдня. Он же отказывается стричься, лечиться, дома все механизмы не действуют. Гонят его – иди стригись, лечись, чини – не идет. Не может в рабочее время. А в нерабочее время те же тоже не работают. При всем при том поговори с ним – ничего такого не почувствуешь. Никаких закидонов, как вы, как я... То есть, видимо, что-то есть, но внешнее... Все ко мне бегают – я с ним рядом сижу. Я говорю: «Что вы бегаете? Он действительно такой. Не надо его раздражать».

Кстати, он холостяк. Мы его уже знакомили. Он симпатичный, если бы не одежда. Он же все в магазинах... Еще в начале месяца, чтобы без очередей. Ну и выглядит, как из допра. Все на нем «скороход», «красный богатырь», «кемеровский комбинат». Но если эту керзу и дерюгу содрать, он там симпатичный.

Знакомили, знакомили. Ну, конечно, эти женщины не довольны были. Даже пожилые, которым вообще терять нечего: стихи читает, книжки дарит, чай пьет – идиот, в общем. Нам тоже крыть нечем – у них факты. Мы говорим: «Ну, он такой. Принимайте его таким». – «Это что ж, он на зарплату жить будет?» – "Будет. Он же не прикидывается. Он действительно такой. Это же он как-то сказал: «Давайте напишем, пусть этого продавца заменят другим, иначе будет».

Честное слово, душой возле него отдыхаешь. Намотаешься где-нибудь, налаешься, наобещает тебе кто-то золотые горы, а сам вообще не явился, приходишь к нему: «Расскажи, как ты себе представляешь... Вот, вообще... Как бы ты хотел?.. А какие должны быть отношения?»

Он говорит, а ты сидишь, думаешь о чем-то. Как на берегу моря... Мы его очень бережем. Говорят, где-то девочка появилась под Архонгульском. Такая же. Если их познакомить, окружить плотно, накрыть чем-нибудь сверху, интересная порода людей может пойти.

Тараканьи бега 

Встретились два таракана. Один из них был интеллигентом, а второй просто спросил: «Как вы относитесь к большому спорту?»

– Большой спорт прекрасен. Прекрасно желание побеждать любого, колоть, забивать. И нет больше радости, чем убедиться, что другой сломлен. Я это понимаю, но это не для меня. Шахмат я боюсь, потому что там обязательно унижают одного из двоих. Ему доказывают, что он слабее, и просят не раздражаться. Видимо, это прекрасно, но не для меня.

И они поползли дальше, преодолевая водопроводную трубу.

– И, вы знаете, я любуюсь лицами чемпионов, хотя они получаются несколько мрачноваты. По мне, пусть не такие уж чемпионы, пусть подобрее и из дам – повеселее и, простите, поженственнее. Чтоб не такая тяга

преодолевать себя и партнера, она же когда-нибудь станет женой.

Они остановились у газовой колонки. Вокруг разливалась приятная теплота.

– Я не против карьеры даже в спорте. Но спорт ради карьеры?.. Простите. Приятно увидеться и поговорить с Мохаммедом Али, но жить под его руководством?

В это время вспыхнул свет. Они помчались. Один успел нырнуть в щель.

– Куда же вы, а я?..

– Не сочтите предательством, вас опрыскали. Может быть, большой спорт – это плохо. Но элементарная физическая подготовка... Особенно для интеллигенции.

Довели 

Директор нажимает кнопку. Появляется секретарша.

Директор. – Попросите ко мне Семенова.

Появляется Семенов.

Директор. – Семенов?

Семенов. – Да.

Директор. – Вон отсюда.

Нюансы 

– К тебе можно зайти?

– Можно. Но есть нюанс.

– Какой?

– Муж.

– Значит ты замужем? Поздравляю. Ну как?

– Хорошо.

– Муж хорош?

– Хорош, но есть нюанс.

– Какой?

– У него семья.

– Ага. Так он с ней?

– С ней, но есть нюанс.

– Какой?

– Он у меня все время.

– Значит, хорошо?

– Хорошо, но есть нюанс.

– Какой?

– Я люблю другого.

– Почему же ты не там?

– Он меня не любит.

– Значит можно зайти?

– Конечно.

Сбитень варим 

Сбитень варим у себя. Соседка снизу прибежала.

– Что вы здесь делаете?

– Сбитень варим «встань трава». Старинный русский напиток. Вода, сто граммов сухого вина, мед, и варится. Как только закипит, вливаем водку и гасим. Пить теплым.

Соседка прекратила кричать, присутствовала. Сосед присутствовал. Дальние соседи пришли.

– Что делаете? Почему тишина?

– Сбитень варим. «Встань трава» – старинный русский напиток. Мед, водка, пить теплым.

Соседи присутствовали. Весь двор затих. Участковый явился.

– Почему подозрительно?

– Сбитень варим, старинный русский напиток «встань трава. Светлеют горы». Пьем теплым.

Участковый побежал переоделся... Выпили сбитню теплого... Посидели... Разошелся двор. Зашумел. До поздней ночи свет. Люди во дворе. Кто по году не разговаривал, помирились. Дерево облезлое полили. Стол под ним. Ворота закрыли. Окна открыли. Танцы пошли. Любовь пошла. А глаза вслед добрые. Каждый ключик сует – идите ко мне. Посидите у меня. Песню пели старинную «раскинулось море...» И современную «нежность». А посреди двора котел, а из него пар аж по всем дворам. Пока в ворота не постучали.