Сердце бури (СИ) - "Раэлана" - Страница 180

— Мам, мам, мы правда полетим? Мы полетим на этом?..

Дождавшись утвердительного кивка, они оглушительно завизжали и, словно ватага тускенов, бросились к оврагу наперегонки. Рей только и успела крикнуть им, чтобы не убегали далеко. BB-8 охотно покатил за ними вдогонку. А Трипио, поравнявшись с Рей, осторожно поинтересовался:

— Мы надолго уезжаем, госпожа?

Рей спокойно покачала головой.

— Пока не знаю.

Но уже через секунду она пристально посмотрела на дроида и, как будто сообразив что-то, добавила:

— Я попрошу тебя об одной услуге. Если в трехдневный срок я не вернусь и не дам о себе знать, скажи леди Наббери, чтобы они со всей семьей собирали вещи и уходили. Пусть возьмут Рио и Бейли с собой.

Подобная просьба поставила Трипио в тупик.

— Куда? — оторопело вопросил он.

— Неважно. Лишь бы подальше. Им нужно найти такое место, о котором даже я ничего не знаю.

Она понятия не имела, с чем ей предстоит столкнуться. И сумеет ли она удержать свой разум.

— Но почему? — в механическом голосе появилось нечто, напоминающее панику.

Рей положила руку на его плечо, где золотистая сталь соединялась с чужеродной ярко-красной.

— Извини, не могу сказать. Но от этого зависит безопасность детей, поэтому очень прошу тебя, Трипио, не подведи меня.

***

Рей обещала себе, что не станет разглядывать красоты Варыкино, словно провинциальная дурочка. Однако как только внизу показались бирюзовые купола усадьбы, теряющиеся в густой зелени мраморные стены, фигурные окна с резными полупрозрачными ставнями, стройные кипарисы, тянущие к небу остроконечные верхушки, и блеск прозрачных озерных вод, она поневоле залюбовалась.

Ей не нужно было объяснять, как много значит это место для всей семьи Скайуокеров, которая была теперь и ее семьей. Варыкино — это больше, чем тишина, красота и роскошь. Лея не раз упоминала, что именно здесь скрыта душа всего их рода. Здесь родилась любовь Энакина и Падме. Здесь, вероятно, были зачаты Люк и Лея и здесь они должны были появиться на свет, если бы несчастный глупец Энакин не вступил в спор с судьбой и не растерял свою душу. Наконец, именно здесь много лет назад играл шестилетний принц Бен Соло. Здесь они с матерью провели самые счастливые мгновения своей недолгой совместной жизни. Здесь был написан их портрет, который и по сей день хранится на «Нефритовой сабле».

Дорогой Бейли и Рио успели задремать. Но стоило репульсорным двигателям немного сбавить мощность, как дети проснулись и вновь прилипли к иллюминаторам, с азартом наблюдая, как корабль постепенно снижается, будоража сонную водную гладь.

Они приземлились на заднем дворе, огороженном каменным портиком. Справа позади высокой колоннады расположилась просторная, увенчанная цветами лестница, которая вела вниз, прямо к причалу. Оттуда-то вскоре и показалась Пуджа Наббери в сопровождении двух служанок, одетых, как и она сама, в легкие синеватые платья с золототканым орнаментом на рукавах. Не иначе, как они прогуливались по берегу озера, когда заметили приземляющийся корабль.

Пуджа, в отличие от ее покойной матушки и старшей сестры, питала неприязнь к помпезным набуанским нарядам, отдавая предпочтение простоте и изяществу. Еще одна деталь, роднившая ее с Леей Органой.

Завидев Рей, спускающуюся по трапу, и бегущих впереди нее близнецов, леди Наббери счастливо улыбнулась и поторопилась навстречу, широко разведя бледные, увешанные золотыми браслетами руки.

— Наконец-то ты, Рыбка, заплыла в мою гавань, — пошутила хозяйка, крепко прижимая к себе гостью, хоть та и стояла перед нею, вся красная от смущения.

Быть может, сам по себе внешний вид не значил для нее ничего. Но здесь, среди изящества и благолепия фамильной усадьбы Наббери, в окружении богато одетых дам Рей в своей старой, выцветшей накидке, в простецких штанах и сапогах, знававших лучшие дни, готова была вновь почувствовать себя нищей девчонкой с помойки. Она привела в порядок детей, но о себе даже не подумала.

Впрочем, Пуджа, стоит отдать ей должное, никогда не давала понять, что ее волнует вопрос происхождения супруги Бена Соло. Даром она сама выбрала себе в мужья простого офисного клерка, ее кузина — контрабандиста, а тетя — и вовсе бывшего раба.

— Почему-то мне казалось, что ты ниже ростом, — добавила Пуджа, оглядывая родственницу с головы до ног. Раньше ей доводилось видеть Рей Соло только на голоизображениях и через экран комлинка. — А это маленькие головастики? Я всех смышленых деток называю головастиками… — Она глянула вниз, рассматривая детей, застывших у ног матери.

Рио и Бейли, подняв глаза, встретили ее любопытный, оценивающий взгляд с какой-то недетской настороженностью. За свою жизнь они видели слишком мало людей. И потому сейчас явно робели.

Пары секунд вполне хватило Пудже, чтобы вынести вердикт:

— Изумительно похожи на Бена. Я помню, как он вот так же прижимался к Лее, сверкая глазенками, словно напуганный зверек. Не волнуйся, Рыбка. Твои детеныши освоятся тут быстрее, чем ты успеешь долететь до Маластара. Я уже распорядилась приготовить для них комнату…

— Будьте осторожнее, — предупредила Рей. — Не стоит слишком их баловать. Каково потом будет детям возвращаться в наш домишко с четырьмя комнатами и вечным беспорядком?

Пуджа шутливо отмахнулась.

— Я молюсь, чтобы Бейлу и Рио понравилось тут, и они отказались ехать назад. Может быть, тогда мне удастся убедить Лею, чтобы вы остались тут насовсем. — Она вновь взглянула на Рей и, будто угадав ее мысли, проворчала: — Ну полно тебе краснеть! Поверь, окажись я в твоем лесу во всех этих драгоценных тряпках, я бы тоже выглядела нелепо.

Рей невольно представила, как леди Наббери в этом дивном платье пробирается сквозь густую чащу или по болоту, где ноги иногда вязнут по самые икры, — и, как бы тяжело ни было у нее на душе, к горлу подкатил смех, да такой, что Рей едва сдержалась, отделавшись лишь легкой улыбкой.

Заметив на ее лице явственную искру веселья, Пуджа продолжила увереннее:

— Мы все заложники условностей, милочка. Вот взгляни-ка… — она с легкостью стянула один из браслетов, обнажив заметное старческое пятно прямо на запястье. — Мне-то поневоле приходится таскать все эти побрякушки, а ты вполне хороша и без них. И вообще, чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что все наши тяжелые костюмы и многослойный грим придумали какие-то старые, уродливые толстосумы. Не имея природной красоты, они думали, что смогут нарисовать ее себе.

— Но ваша тетя вовсе не была уродливой, — возразила было Рей.

Ее собеседница манерно закатила глаза.

— Падме неизвестно каким чудом выдержала три срока на королевском посту, каждый день показываясь на людях в платьях и украшениях, которые весили больше чем она сама. Иные хотели внести поправки в конституцию, чтобы позволить ей остаться и на четвертый срок — но она отказалась, и видят боги, я понимаю, почему…

Леди Наббери положила руки на худенькие плечи Рей и как бы в завершение своей тирады провозгласила:

— Вот что я тебе скажу: развлекайся с друзьями, пей и веселись от души — в конце концов, ребятам из Сопротивления только и остается, что проживать каждый день, как последний. Но не вздумай киснуть, слышишь? Видят боги, мы пережили Конфедерацию, пережили Империю — переживем и Первый Орден. Уж по крайней мере, ты переживешь точно. Помню, как только я тебя увидела, сказала себе: «Эта девчонка из тех, кого не возьмешь голыми руками». Рыбки «рей» очень красивы, но зубки у них ого-го!

Тем временем дети, начавшие скучать, принялись теребить мать и тихонько похныкивать.

— Однако, мы заболтались, — задумчиво изрекла Пуджа, заметив их нетерпение. — Ну-ка, разбойники, пойдемте в дом!

Близнецы только сильнее вцепились в одежду Рей, и та внезапно почувствовала укол в самое сердце. В прикосновении их ручонок — на удивление крепком, даже требовательном — ее сердце различило немую мольбу: «Не уезжай, мамочка! Не надо! Останься! Остановись!..»