Сердце бури (СИ) - "Раэлана" - Страница 194

Оставалось надеяться, что эта стратегия поможет и сейчас. Что мальчик хоть немного успокоится, если дать ему почувствовать крепость материнских объятий. Пальцы Рей осторожно прошлись по его немытым кудреватым волосам, убирая за ухо непослушную прядь.

— Все хорошо… все хорошо… теперь все будет хорошо… — продолжала судорожно повторять она.

От ее руки исходило слабое голубоватое свечение. Рей наскоро вспоминала все, что знала о джедайском исцелении. Вспоминала, как когда-то помогала Бену своим неуклюжим пением. Как забирала его боль и страх, его тяжкие воспоминания; как сидела рядом, пока он спал, прогоняя кошмары и навевая спокойный глубокий сон…

Мало-помалу раны на теле мальчика затягивались. Однако их было столько, что Рей заранее знала: ей не удастся избавить его ото всех следов истязаний за один-единственный раз.

Наконец мальчик немного пришел в себя и оторвал ладони от лица, чтобы глотнуть воздуха. Рей взглянула в его затуманенные болью покрасневшие от слез глаза — и обомлела. Эти темные бархатные глаза она узнала бы где угодно.

— Бен! — воскликнула она, себя не помня. Каждая нотка ее голоса была пропитана восторгом и недоумением.

Мальчик прислушался. Еще подрагивая, он осторожно покосился на нее и суховато сглотнул. Безусловно, такую живую реакцию могло вызвать только его собственное имя.

— Вы… вы меня знаете? — выдавил он, растерянно хлюпая носом.

Рей смотрела на него, часто моргая. Невероятно! Этот измученный ребенок, еще мгновение назад казавшийся ей безнадежно зараженным страхом, вдруг сам подал голос. Она уже не могла удержать ликования. Из ее глаз покатились крупные слезы. Ее лицо светилось больной радостью.

Да, это он. Ее муж, отец ее детей, сгинувший три года назад. Ее возлюбленный, которого она вызволила из холода «Старкиллера» и из пламени Мустафара. Но как он оказался здесь? Почему он в таком виде? Почему в теле ребенка? Почему весь изранен? Почему не помнит ее?.. Рей не понимала ничего, кроме одного — он наконец с нею. В ее руках. Наверное, еще никогда понятия «супружество» и «материнство» не сливались для нее так тесно.

Видимо, в ее взгляде или голосе было что-то, располагающее к доверию. Бен почти перестал дрожать.

— Вы меня знаете? — повторил он свой вопрос. — Я вас — нет.

Рей не знала, что ответить. Если она скажет «нет», выйдет, что она солгала ему; если скажет «да», придется рассказать правду о том, откуда они знают друг друга. А правда наверняка испугает его.

— Я — твой друг, — промямлила она наконец.

— Вы пришли сюда за мной? — мигом сообразил Бен.

— Да, — выпалила Рей не задумываясь.

Да, да, о Сила, да!

Он встретил ее ответ с неожиданной печалью. Покачав головой, мальчик отвернулся на мгновение, и лишь потом, не поворачиваясь, глухо спросил:

— А чудовище?

— Чудовище?

— То, которое приходит ко мне, — пояснил Бен. — Раньше оно являлось только во сне, а сейчас — и наяву. Мама не верит мне. Не верит, что оно и вправду существует, — пожаловался мальчишка, обиженно надув губы. — Вот, посмотрите…

Он вытянул перед собой обе руки, сплошь усыпанные бурыми коростами.

— Она считает, что я это сам себе сделал. Но разве я мог?

От его тона Рей стало не по себе. Как спокойно он говорил все это! Без тени злости или ненависти. Несмотря на явную обиду в голосе, Бен не осуждал свою мать.

А между тем, следовало бы. Если Лея в самом деле допустила подобное, если бездумно отдала рассудок сына на растерзание из одного только страха перед истиной, Рей, как ни любила она свою свекровь, не могла понять этого.

— Это чудовище… что оно с тобой сотворило? — спросила она с глубоким сочувствием.

— Оно…

Бен честно собирался ответить, однако тут же споткнулся. На его лице проступило то выражение, которое свойственно детям, прошедшим через ад. Детям, которые уже не могут оставаться детьми. Эти особенные складки у губ, эта застывшая боль в глазах… кто-кто, а Рей знала, что все это означает.

Помолчав немного, мальчик сообщил единственное, что, по-видимому, мог:

— Оно хочет, чтобы я ушел.

— Ушел — откуда?

— Отсюда. Тогда только оно останется…

Неожиданная догадка закралась в разум Рей. «Оно хочет, чтобы я ушел». Проклятье! Теперь-то ей все ясно. Значит они и вправду находятся в голове у Сноука. А тот, кого она держит на руках… это и есть та самая крохотная одинокая искра сознания Бена, которой удалось уцелеть, несмотря на все старания его убийцы. Все-таки она, Рей, сумела найти то, что так яростно искала. Душа ее любимого не исчезла окончательно; этот истерзанный маленький мальчик — все, что от нее осталось.

Кажется, теперь она начинала догадываться, почему он выглядит именно так…

Лея.

Сердце бури разорвало Узы между супругами, но оно не могло уничтожить связь между матерью и сыном. Какой бы плохой родительницей ни была генерал Органа, часть Бена сохранилась благодаря ей, другого шанса не было. Ее любовь, ее забота, ее Сила хранили его на протяжении тех шести лет, которые Бен провел под боком у Рэкса, и не дали окончательно пропасть сейчас. Это в ее представлении он по-прежнему остался ребенком. Мальчиком, каким она однажды оторвала его от себя и отпустила в мир, хотя оба сердца — и его, и ее — в тот день обливались кровью.

Выходит, Лее удалось сделать то, чего не смогла Рей. Сама того не зная, генерал сохранила жизнь своему сыну — хотя Галлиус Рэкс позаботился о том, чтобы ни одна душа не узнала об этой его слабости. У него было три года, чтобы спрятать этот маленький дефект, это недоразумение, подальше, в самые глубины сознания, где даже сама мать не смогла бы его почувствовать.

Чем больше Рей размышляла, чем отчетливее чувствовала, как ужас и злоба накрепко вгрызаются ей в душу. Глаза по-прежнему обжигало слезами, а к горлу подкатывал нездоровый хохот.

Сглотнув тяжелый ком, она еще крепче обняла детское тело.

— Не бойся, Бенни. Теперь я здесь. Значит, чудовищу самому придется уйти, а ты останешься…

***

Бежало время. Рей с маленьким Беном на руках продолжала сидеть на чем-то холодном, упершись взглядом в пустоту окружающего пространства. Похоже, мальчику удалось задремать. Обессиленный, он быстро поддался слабости и провалился туда, где нет ничего, кроме покоя и отдыха.

Рей продолжала обнимать его, как величайшее сокровище, и думать лишь о том обещании, которое успела ему дать. Дважды она спасла Бена Соло от гибели. Однако оба этих раза ей помогали. На «Старкиллере», говоря по-честному, их всех спас Чуи. Если бы не он, то не только Бен, но и сама Рей, и Финн, вряд ли ушли бы живыми. На Мустафаре рядом был Люк. Это благодаря ему Бен остался жив, Рей лишь указала место, где искать пропавшего рыцаря.

Сейчас она была одна. И боялась, что у нее ничего не получится. Она могла бы разорвать Рэкса на клочки. Могла бы испить его душу до дна. Но как убить его и сохранить жизнь Бену? Они переплетены так тесно, что победить одного, не нанеся вреда другому, казалось невозможным.

Пока Бен спал, Рей, иногда даже не замечая этого, тихонько мурлыкала знакомую песню. Все-таки ей по-прежнему было проще всего облечь исцеляющие чары в пение. Она бережно держала в руках последний трепещущий огонек души любимого мужчины — и мало-помалу старательно раздувала его до полноценного пламени.

Она помогала восстановиться нынешнему облику Бена Соло, но в душе надеялась, что он недолго пробудет под личиной ребенка. «Это только иллюзия… только иллюзия…» — твердила Рей сама себе. Здесь, за гранью реального, он выглядел так лишь потому что именно так себя и осознавал. Если он вспомнит о своей взрослой жизни, если поверит, что он уже не мальчик, едва лишившийся матери, возможно, к нему возвратится его истинное обличье.

Поэтому, окончив петь, Рей осторожно подняла руку над головой Бена, чтобы соединить свой и его разум. Чтобы показать ему, по крайней мере, то, что она помнила о нем. Эта дорога воспоминаний должна была стать довольно болезненной, но как иначе возвратить ему себя самого? Вся жизнь — это путь страданий. Путь, по которому необходимо пройти. Никогда еще Рей не осознавала смысл этого заезженного иносказания так отчетливо, как сейчас. Без боли картина его жизни не будет полной.