Право на месть (Страх - 2) - Константинов Владимир - Страница 25

По компьютеру нашел телефон квартиры Друганова, позвонил.

- Алло, слушаю! - ответил женский голос. Очевидно жена Друганова.

Я представился и попросил к телефону Олега Дмитриевича.

- А его нет, - сказала она. - Он вместе с Эдиком уехал в Москву.

- Как в Москву?! Зачем?! - воскликнул я от неожиданности, так как никак не преполагал услышать подобное. Но сразу отлегло от сердца - слава Богу, жив!

- А я думала вы в курсе. Эдика... Простите! Эдуарда Васильевича Калюжного вызвали в Генеральную прокуратуру, а мой муж вызвался его провожать.

Калюжного, естественно, ни в какую Генеральную не вызывали. Они ей лапшу на уши навешали. Цель их поездки ясна как божий день.

- Они улетели самолетом?

- Нет, уехали "Сибиряком".

- Когда?

- Позавчера.

Я посмотрел на часы. Через час Калюжный с Другановым должны быть в Москве. Правда, это в том случае, если с ними ничего не случится по дороге.

- Спасибо за информацию. До свидания!

- До свидания!

Ни фига, блин, заявочки! Никогда бы не подумал, что Эдуард способен на подобный поступок. Значит, он не верит, что мы можем достать Сосновского законным путем, и решил сам с ним разобраться. Один шанс из тысячи, что ему это удастся сделать. Но если у кого и есть такое право, то несомненно у Калюжного. Когда я его увидел на крадбище белого будто лунь, у меня мороз по коже прошел. Можно лишь диву даваться, как он все это выдержал. Меня удивило лишь то обстоятельство, что волкодавы Сосновского оставили в живых самого Калюжного. Почему? Устали от горы трупов, решили остановиться? Нет, не такие они люди. Скорее всего, у Калюжного была копия видеокассеты. Потому-то они его и не трогали до поры до времени, пытаясь ею завладеть. Интересно, отдал он её им или нет? На все эти вопросы сможет ответить лишь сам Калюжный. Почему же он ко мне не пришел? Боялся, что я догадаюсь о его намерениях и попытаюсь отговорить? Не был уверен, что этого мне не удастся? Скорее всего. О-хо-хо! Где же мне теперь его искать? Да и надо ли? Может быть лучше ему не мешать? Кто знает, кто знает. Все может быть. Порой, трудно что-либо понять "в этом мире бушующем". Чем черт не шутит, то что не удалось сделать всей правоохранительной системе страны, возможно удастся сделать Калюжному? Не знаю, не знаю. Жизнь полна парадоксов. Одно знаю наверняка - если этот козел Сосновский вновь выйдет сухим из воды, то это будет в высшей степени несправедливо. Ага.

Куда же запропостился Говоров, почему молчит? Архаровец! Никакой дисциплины! Но ничего: это молчание ему ещё боком выйдет.

В это время зазвонил телефон. Взял трубку.

- Пламенный привет любимому учителю от благодарного ученика! - услышал я знакомый голос своевольного подчиненного.

Легок на помине. Слава Богу! А то в голову уже черт знает что лезет. Но надо с ним построже - он этого заслужил.

- Привет подхалим! Почему до сих пор молчал? - говорю нарочитио сердито.

- Счел, что не имею морального права отвлекать высокое начальство от важных государственных дел пустопорожними разговорами. Ведь информация пока нулевая.

- Вот это ты зря, коллега. Высокое начальство - это ведь за небольшим исключением тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, они ведь тоже беспокойство имеют. Мало ли что могло случиться в дороге.

- Если бы, Сергей Иванович, что случилось, то вам бы первому выразили соболезнование по поводу, так сказать.

- Типун тебе на язык. Рассказывай, - как там у вас?

- Все хорошо. Устроились в нашем институте на Нахимовском со всеми удобствами.

- Ну, ты даешь! Как же это вам удалось?

- У меня здесь однокашник в руководящем составе.

- У тебя, я смотрю, везде свои люди. Молодец!

- Стараюсь. Докладываю: договорился о встрече с Потаевым. Собираюсь все ему выложить начистоту.

- Решай сам. Главное, чтобы это не повредило делу.

- Не повредит. Он мужик надежный. Сам большой зуб на Сссновского имеет. Если даже и не согласится помочь, то утечка информации исключена.

- О Беркутове ничего не слышно?

- Пока ничего. Колесов связался с надежным людьми. Обещали помочь.

- Вы фотографию Петрова сможете раздобыть?

- Постараюсь использовать старый канал ФСБ. А для чего она понадобилась?

- Здесь всплыли кое-какие новые обстоятельства. Надо кое-что проверить. У тебя все?

- Все.

- Тогда, бывай здоров! О результатах встречи с Потаевым сразу меня проиформируешь. Понял?

- Да понял я, понял. Чего уж тут не понять магистри, в смысле, учитель. Вэрбум сат сапиэнти.

- Издевается, да? Опять какую-нибудь непристойность сказал.

- Ну что вы, как я могу. Я только сказал, что умному довольно одного слова.

- Ты от скромности не умрешь.

- Видит Бог, - я даже занизил свои возможности.

- Ну ты и пижон, Андрюша! Ты ж вроде собирался не шпрехать больше по латыни?

- От прошлого на так просто избавиться. Нет-нет, да и выскочит оно этаким гнойным нарывом.

- Ты уж постарайся. Не пасуй перед трудностями.

- Я стараясь.

- В таком случае, покедова! И не очень-то там расслабляйся.

- До свидания, Сергей Иванович! И пусть в ваших праведных делах вам всегда сопуствует удача.

Я только неопределенно хмыкнул в ответ и положил трубку. Вот архаровец, любого заговорит! Молодец! Моя школа.

Не успел выкурить сигарету, как вновь зазвонил телефон. Это был начальник отдела уголовного розыска транспортной милиции полковник Игнатов. Мы с ним были хорошо знакомы, не одно дело вместе раскрутили.

- Сергей Иванович, на станции Шаля задержан какой-то старик, который попросил связаться с тобой.

Я так и подскочил. Похоже, не доехали наши беглецы до Москвы.

- Что за старик? Тебе сообщили его фамилию?

- Постой, у меня где-то записано... Друганов. Друганов Олег Дмитриевич. А кто он такой?

- За что его задержали?

- Якобы он со своим попутчиком двух мужиков подстрелили.

- А попутчик Друганова?! Что с ним?! - закричал я громче Иерихонской трубы.

- Да вроде как убег.

Слава тебе, Господи! У меня отлегло от сердца.

- А где эта Шаль находится?

- Шаля, - поправил меня Игнатов. - За Екатеринбургом примерно в ста ста пятидесяти километрах. Дело ведет следователь транспортной прокуратуры Индюков Владимир Евдокимович. Его телефон: 5-32-66.

Я записал. Поблагодарил Игнатова и положил трубку.

А Калюжный-то, Калюжный! Отмочил, что называется, так отмочил! Каков ковбой! Хлопнул двух киллеров и поминай, как звали. Никак не ожидал от него подобной прыти. Считал, что он просто не способен на такое. Допекли мужика, вразнос пошел. Ага. По-моему, это свойственно всей нашей нации. Гадят нам на голову, гадят, как только не называют: и страной дураков, и лодырями, и тупыми, и рабами, и нецивилизованными с холопским мировозрением. А мы все терпим, терпим, будто все это не о нас говорится. А когда терпение лопается, рвем на груди рубашку и идем напролом. И уж здесь трудно нас остановить. Нет ничего страшнее русского бунта. И бессмысленнее.

Интересно, добрался Калюжный до Москвы или нет?

Глава восьмая: Калюжный. "Колонист".

Положив сумку с вещами и пистолетом в автоматическую камеру хранении и купив две бутылки портвейна, три беляша и два малосольных огурца, я сложил все в полиэтиленовый пакет и отправился на поиски своих будущих товарищей.

В буфете Казанского вокзала я увидел двух бомжей собиравших со столиков объедки. Обоим было лет по пятьдесят. Впрочем, могу и ошибаться. Возраст бомжей всегда трудно определить. Иные и в тридцать выглядят семидесятилетними старцами. Я подошел.

- Мужики, как бы мне увидеть старшего?

Они подозрительно меня осмотрели.

- Каво? - спросил один из них. У него было простоватое, курносое лицо, изборожденное глубокими морщинами и оттого напоминающее сушеную грушу. Рыжеватые, уже основательно побитые сединой всклокоченные волосы. Одет в грязную до неприличия спортивную кофту, трико и стоптанные кроссовки.