Обсидиановый храм (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 61

Лонгстрит потянулся, проведя рукой по своим длинным волосам стального цвета.

— В любом случае, мы все равно пошлем туда бригаду криминалистов.

— Вряд ли они смогут найти там нечто более стоящее, чем это.

Пендергаст залез в карман, извлек из него полиэтиленовый пакет и протянул его Лонгстриту: внутри лежал небольшой клочок бирюзовой бумаги.

Директор взял улику:

— Интересно.

— Я обнаружил это между половицами возле вентиляционного отверстия.

Пока Лонгстрит вертел пакет в руках, Пендергаст продолжал.

— Это обрывок квитанции на ювелирное изделие — золотое кольцо с редким драгоценным камнем танзанитом[154]. Я бы предположил, что это подарок Флавии от Диогена — некая награда, возможно, за хорошо проделанную работу.

— Так что, если повезет, мы сможем использовать его, чтобы проследить покупку обратно до Диогена, — сказал Лонгстрит. — Если бы мы только знали, где это кольцо было куплено. Плохо, что название магазина оказалось оторвано.

— Но мы знаем название магазина. Существует только один такой бренд, который использует этот особый цвет как свою визитную карточку, торгуя под ним по всему миру.

Лонгстрит снова взглянул на квитанцию, а затем улыбнулся — медленной, торжествующей улыбкой.

46

Диоген вошел в библиотеку, неся в одной руке бутылку шампанского в серебряном ведре со льдом, а в другой два бокала. Он поставил свою ношу на стол и повернулся к Констанс, сидевшей на скамейке у клавесина и лениво перелистывавшей ноты.

— Не возражаешь, если я немного выпью, пока буду наслаждаться твоей игрой? Конечно, если ты в настроении играть, — обратился он.

— Как пожелаешь, — ответила она, касаясь клавиш. Он смог прочесть название нот, стоящих на пюпитре: прелюдии из «L'Art de Toucher»[155] Франсуа Куперена. Откупорив шампанское, Диоген наполнил бокал и удобно устроился в кресле.

Он был обеспокоен. Даже более, чем обеспокоен. Этим утром Констанс поднялась в десять часов, что по его меркам было очень поздно, хотя он попытался списать это на то, что некоторые люди часто поздно просыпаются. Вечером за ужином она съела очень мало и едва коснулась великолепного завтрака, который он приготовил специально для нее. Прошло почти сорок восемь часов после инъекции, и она уже должна ощутить ее последствия, причем, эффект должен был быть заметным. Конечно, вся эта жизнь была для нее в новинку, и следовало ожидать некоторого периода адаптации. К тому же его беспокойство могло иметь под собой, скорее, эмоциональное обоснование, нежели объективные физически причины. Возможно, у Констанс возникли сомнения касательно данного ему согласия, и она передумала.

Из беспокойных размышлений его вырвали знакомые ноты «Первой прелюдии в До-Мажор» — медленные и величественные. С технической точки зрения это была не сложная мелодия. Но когда пальцы Констанс начали порхать по клавишам, и насыщенный низкий звук клавесина заполнил уютную комнату, Диоген услышал, что ноты ложатся неуверенно и неравномерно. Он вздрогнул от фальшивой ноты, затем второй, и тогда Констанс перестала играть.

— Прошу прощения, — сказала она, — кажется, сегодня я немного рассеяна.

Диоген попытался скрыть сильное чувство тревоги, даже паники, которое накрыло его с головой. Он отставил стакан, встал с кресла и подошел к Констанс, взяв ее за руку. Ее ладонь оказалась теплой — даже слишком теплой — и сухой. Лицо было бледным, а под глазами залегли тени в форме полумесяца.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно.

— Хорошо, спасибо, — последовал резкий ответ, — мне просто не хочется играть.

— Да, конечно, понимаю. Шампанского?

— Не сегодня.

Она отняла у него свою руку. Озадаченный ее поведением, Диоген задумался и спустя несколько секунд произнес:

— Констанс, перед ужином мне потребуется занять несколько минут твоего времени. Мне нужно будет провести небольшой стандартный анализ крови из-за того, что эликсир находится в твоем организме уже два дня.

— С меня уже достаточно уколов, благодарю.

«На мой взгляд, недостаточно», — подумал Диоген, но быстро прогнал из своей головы такую недостойную мысль.

— На самом деле, моя дорогая, это неотъемлемая часть процесса.

— Да неужели? Ты никогда не упоминал о чем-то подобном раньше.

— Разве? Мне очень жаль. Это вполне стандартная процедура, уверяю тебя. Всего лишь обычное наблюдение за усвоением инъекции препарата.

— Что-то может пойти не так?

— Нет, моя дорогая, ничего! Просто медицинская предосторожность. Ты не против сделать это прямо сейчас?

Она отбросила прядь волос, упавшую на глаза.

— Ладно, так и быть. Только, пожалуйста, давай быстрее покончим с этим.

Она начала закатывать рукав, в то время как Диоген подошел к шкафу, где держал принадлежности для инъекций, взял комплект для забора крови и вернулся. Он расстелил на боковом столике стерильную салфетку, положил на нее бледную руку Констанс, перетянул ее жгутом выше локтя, постучал по венам, ввел большую иглу вакутейнер[156] и взял тридцать миллилитров крови.

— Тебе действительно нужно столько крови? Этого достаточно, чтобы осушить вампира.

— Все вполне стандартный объем.

Хотя тут она оказалась права. Это было действительно намного больше, чем обычно, но для его исследований требовалось много материала.

Он быстро извлек иглу и прижал ватный тампон, закрепил его пластырем и согнул руку Констанс в локте.

— Готово! — сказал он настолько беспечно, насколько смог.

Она раздраженно вздохнула.

— Думаю, что сегодня лягу спать пораньше. Я чувствую себя истощенной — буквально.

— Не будешь обедать? Я приготовлю brochettes d'agneau à la Grecque[157].

Раздраженный взгляд на ее лице немного смягчился.

— Извини, это, конечно, звучит заманчиво, но я не голодна.

— Это нормально, нет проблем. Проводить тебя наверх?

Взгляд снова выдал раздражение.

— Пожалуйста, не будь навязчивым. Я могу справиться и сама.

Она скрылась за дверью библиотеки, и через несколько секунд Диоген услышал легкую поступь ее шагов на лестнице. Он ждал, прислушиваясь к тихим звукам ее передвижений, шуму бегущей воды, пока, наконец, на втором этаже не настала тишина.

Когда все стихло, Диоген быстро схватил пробирку с кровью и поспешил по темному коридору к двери подвала, ведущей в его частную лабораторию. Там он позволил себе полностью поддаться чувству страха. В конце концов, немного успокоившись, Диоген начал быстро проводить тесты с кровью Констанс: биохимический и общий анализ, фибриноген[158], гемоглобин A1с[159], ДГЭА[160], C-реактивный белок[161], ТТГ[162] и эстрадиол[163].

В тот же вечер — несколько часов спустя — он обнаружил, что его руки дрожат, поэтому ему пришлось отложить все дела и сделать небольшой перерыв. Он на несколько минут закрыл глаза и расслабил руки, а затем попытался собраться и очистить свой разум. Наконец, он продолжил, сосредоточив внимание на основном вопросе. Ошибок больше не будет.

Было уже далеко за полночь, когда пришли окончательные результаты. Цифры рассказали ему обо всем, и картина в целом прояснилась. Тело Диогена начала бить мелкая дрожь. Это была катастрофа! Где он ошибся? Но он уже знал ответ. Поскольку он имел в своем распоряжении материал только от одного трупа, ему пришлось сделать несколько допущений и пару незначительных, но весьма разумных предположений. Медицина как наука никогда не была простой. Он должен был начать с нуля, и теперь ему понадобится материал от двух трупов. Это была не роковая ошибка — по крайней мере, еще нет. Но для Констанс она уже стала проблемой, которую необходимо было решить — и как можно скорее.