Падение (СИ) - Андерсон Альбина - Страница 46

Кира видит, что Муся играет гранд даму. И это так не идет ей. У нее даже на лодыжках ссадины. Что же он делает с ней, этот ублюдок? Тем не менее Муся старается делать хорошую мину при плохой игре. Голова победно поднята, рука с вилкой и сигаретой на отлете, ножка выставлена в разрез халата. Брови играют, фигурные губки порхают. Именно так она себя и вела, когда Заболоцкий повесился. И вот еще что-то новое: У нее нотки барыни, у которой полный дом крепостной дворни: Мой косметолог, моя маникюрша, моя уборщица…В подъезде сквозняк. Кире хочется только одного — лечь в кровать, накрыться одеялом с головой, и чтобы все вокруг исчезло. Сгинули чужие квартиры, Муся, и вся Москва.

— Завтра найдем тебе комнату, — говорит Муся.

— Деньги кончились, мне работа нужна.

— Ну и это тоже… Я могу продать кое-что, на первое время тебе хватит. Гриша не дает денег, он делает подарки. Можно устроиться в магазин. Лучше всего в мужской, где продают дорогую одежду, там можно знакомиться с состоятельными мужчинами.

— Меня тошнит от состоятельных мужчин.

— Лучше пусть тебя тошнит от них, чем от голода.

— Муся, давай уйдем вместе? Я боюсь!

— За меня бояться не нужно. Бойся за себя, это ты без крыши и денег осталась и меня за собой хочешь? Я там уже была и плавала, чуть не утонула. С меня хватит.

Она осторожно тушит сигарету о кафель и заворачивает окурок в пластиковый пакет.

Огромное оранжевое солнце заходит за горизонт. Черное, страшное море раскачивает лодку и обрушивается на Киру и Глеба ледяным шквалом. Их ноги по колени в воде. Кире так холодно, что она не чувствует своих рук, ног, лица. А Глебу жарко, он раздет до пояса. Щеки его растушеваны румянцем, мускулистые плечи напряжены от весел. Кира протягивает к нему дрожащие руки. Улыбаясь, он вытягивает весло из воды и тычет им Кире в грудь. Лопасть проваливается в нее, проходит насквозь, но она ничего не чувствует. Он опускает весло обратно в воду и уже не смотрит на Киру, а остервенело гребет навстречу закатному, в пол-горизонта солнцу. Лодка вплывает в низкое, плотное облако, теперь Глеб то появляется, то исчезает за молочными клубами. Когда облако редеет, она оказывается в лодке одна. В небе собираются темные фигуры, они как водомерки по воде скользят по воздуху. Рассматривают Киру, как энтомологи рассматривали бы редкое насекомое под микроскопом. В их лицах несомненно интерес, но не сулящий ей ничего хорошего. Длинная рука опускается с неба и тычет Киру в затылок так сильно, что она падает со скамьи на днище лодки, лицом в холодную воду. Схватившись за сиденье она встает с колен, но огромные пальцы одним щелчком опрокидывают суденышко и она оказывается за бортом в ледяной, черной, бескрайней воде.

Сонная одурь развеивается и перед собой она видит Мусино лицо. Подруга трясет Киру за плечо, на ее заспанном лице наклеена вымученная улыбка. Глаза у нее бегающие и испуганные.

— Вставай, Гриша пришел. Он хочет с нами поужинать.

Кира медленно садится. Прямо напротив, развалившись на кресле сидит Питекантроп. В руках у него стакан с темно-желтой жидкостью. Прямо над ним висят огромные часы, половина-второго ночи. Какой ужин, — думает Кира. — Он что, ест круглые сутки?

— Здорово, — ухмыляется он.

Кира удивляется, что он умеет разговаривать, ему не идет это.

— Здравствуйте, — отвечает она.

Нужно одеться, но Питекантроп выходить не собирается. Он цедит из стакана и рыщет по ней глазами. Прочистив горло, Кира просит:

— Не могли бы вы выйти, мне переодеться…

Он нехотя встает с дивана и отпинывая в сторону Мусины новые сапоги, выходит на кухню. Быстро одевшись, Кира выходит вслед за ним. Муся уже нарезала горкой хлеб, вареную колбасу и огурцы. Яичница шкворчит на сковороде, на столе стоят две бутылки. Одна с водкой, другая с Реми Мартин. Питекантроп криво улыбается, прикладывает телефон к уху и подмигивает Кире.

— Лех, здорово! Ты че спишь? А че так рано, вечер только начался. Слышь, приезжай, посидим…У меня тут девчонки.

Мусино лицо зеленеет и она испуганно взглядывает на Киру. Питекантроп двигает ей стакан и она поспешно доливает в него коньяк, руки ее дрожат. Он тут же шумно отхлебывает.

— Не, до Зверя не могу дозвониться. Да ты че! Што че он сказал? Што че? Не, ну понтовщик, сука!

Кира зажмуривается, Питекантроп — настоящий скот.

— Ну че, приедешь? Давай, через полчаса чтоб был.

Глаза у Питекантропа осоловевшие, но в них нет пьяного умиротворения. Выпив залпом коньяк, он жрет прямо из сковороды. Поддевает яичницу вилкой и ошметки ее падают на стол и его брюки. Он не замечает, а смачно хрустит огурцом и молодецки поглядывает на Киру.

— Тоже из балетных?

Она кивает, ей не хочется с ним разговаривать. Он заглатывает еще одну рюмку. Кире противно слышать как он чавкает. Муся снова доливает ему, хотя Кире кажется что ему лучше уже не пить. Ковыряясь в зубах вилкой он беззастенчиво разглядывает обеих подруг.

— Девчонки, как гулять будем! — зло и задорно говорит он. — Танцевать будете леБЛЯдиное озеро. В упряжке, в упряжке!

— Упряжки для тягловых животных, — не выдерживает Кира.

Он зычно хохочет.

— Дерзкая, да? А если дерзкая, че такая худая? Ешь! — командует он.

Муся следит за каждым его движением, старается предугадать все его желания. И каждый раз подает ему то нож, то хлеб, то двигает сковороду в его сторону. Он роняет огурец себе на джинсы, она сразу же подает ему салфетку. Но он вдруг размахивается и сильно бьет ее по руке. Глаза ее наливаются слезами, но она улыбается.

— Сапоги новые надень, — приказывает он.

Муся вскакивает и бежит в гостиную. Питекантроп ощупывает глазами Киру с головы до ног.

— Худая, — с сожалением говорит он себе и бросает огурец в тарелку.

Муся возвращается в новых сапогах. В руках маленький пакетик.

— Разверни.

Дрожащие руки достают коробочку и открывают ее. Под ярким кухонным светом блестит золотая цепочка.

— Надень.

От волнения Муся не может справиться с застежкой. Кира помогает ей.

— Зарисуйся! — манит пальцем Питекантроп.

Подруга наклоняется к его красной морде. Огромная его пятерня ложится на лицо Муси, толстыми, крепкими пальцами он продавливает ей лицо и тянет к себе. Чтобы не упасть, Мусе приходится обеими руками опереться о табурет.

— Ты у меня ничего. Красивая…И жадненькая…Сучка!

Кира вскакивает с места, ее высокий стул с грохотом валится набок. Питекантроп отпускает Мусю, белые пятна от его пальцев остаются на ее лице.

— Хочу, чтобы весело, бляди! — вдруг орет он, — Сейчас приедет Леха и у нас будет праздник всех трудящихся. Всех трудящихся шлюх, бывших работников театра.

Он начинает зычно ржать.

— Ты! Иди сюда, — зовет он Киру и похлопывает себя по ляжкам.

Муся вскакивает и хочет присесть к нему на колени вместо подруги. Но он сталкивает ее с такой силой, что она падает и ударяется головой о стойку с кастрюлями. Кира кидается поднимать ее, но как только Муся оказывается на ногах, она отталкивает Киру как можно дальше, к двери кухни.

— Уходи, немедленно, — испуганно шепчет она. — Беги со всех ног, завтра созвонимся.

— Иди сюда, я сказал, — угрожающе говорит Питекантроп Кире и придавливает своим тяжелым взглядом. — Не выделывайся, я же видел как ты каталась с тем доходягой, на Ягуаре. А теперь стесняешься!

Муся кладет ему руки на плечи.

— Гриша, Гриша, — осторожно зовет она его, как спящего. — Это же моя подруга.

— Хочу весело! — настаивает Питекантроп. — Сделайте праздник, шлюхи. Я что, зря кормлю?

Он хватает Мусю за руку и выворачивает ее. У нее меняется лицо и она стонет от боли. Второй рукой он с силой бьет ей в плечо. Еще раз, потом ритмично, в каждую секунду она получает новый удар.

— Отпусти ее, — вдруг говорит Кира. — И я подойду.

— О! — удивляется Питекантроп. — У нас язык есть, оказывается. Умеешь языком, значит?