Безумное притяжение (СИ) - Караюз Алина - Страница 50

И почему господь сделал омегой это ходячее несчастье, а не ее — Анну? Разве не она столько лет была рядом с Севом? Помогала ему, подбирала персонал, следила за документами и делами? Организовывала для него встречи с нужными людьми? Практически жила его жизнью! И все надеялась, что вот, однажды, он захочет, чтобы кто-то ждал его дома, и тогда заметит ее…

Нет, она знала, что у него были женщины для одноразовых встреч, был секс. И знала, что зачастую он даже не спрашивал имени у своей партнерши. Оно было ему ни к чему. И все ждала, что однажды ему захочется чего-то большего. Отношений. А она будет рядом.

Но судьба спутала карты. Столько лет она безнадежно пыталась бороться с мертвой Софией, а теперь появилась еще и эта девчонка. Омега.

Полукровка без роду и племени!

Резкий звонок мобильного телефона заставил ее испуганно вздрогнуть. Последнее время ей было чего бояться. Достав мобилку она, уже зная, кто на том конце линии, невольно поморщилась.

— Алло…

Резкий мужской голос тут же спросил:

— Анна, твой альфа уже вернулся?

— Проходи. Это будет твоя комната.

Северин распахнул дверь с вставкой из рифленого стекла и пропустил миру вперед. Переступив порог, девушка с любопытством огляделась. Комната была небольшой, но достаточно просторной и светлой. Одну ее стену целиком занимало окно с балконной дверью, ведущей на застекленную террасу. Вторую — встроенный шкаф, середина которого была выполнена в виде открытого стеллажа, а по бокам — зеркальные дверцы. Стены покрывали обои мятного оттенка, на лакированном деревянном полу — такого же темно-зеленый ковер, больше похожий на искусственную траву. Добротная деревянная кровать с резным изголовьем, два кресла, небольшой стеклянный столик, комод и прикроватная тумбочка, на которой стоял торшер с абажуром цвета морской волны. Окна прикрывали полупрозрачные римские шторы. Тоже зеленые. Из-за этого солнечный свет, проникавший в помещение, приобретал приятный оттенок молодой листвы.

— В общем, располагайся. Дверь в ванную в углу, за шкафом. Если что будет нужно, говори, не стесняйся. В поселке есть несколько магазинов, кафе-бар, парикмахерская… Ну, в случае чего, можно и в город съездить.

— Далеко? — встрепенулась Мира, отрываясь от разглядывания себя в зеркальной дверце.

— Да не очень. Двести километров.

— Далеко…

— Зато все эти двести километров сплошные леса, — хмыкнул Северин. — Поверь, когда ты сможешь пройти оборот, то поймешь, что города — это ловушки. Настоящая свобода только здесь.

Мирослава только пожала плечами. Для нее, жительницы маленького села, город казался недосягаемой мечтой, прекрасной и яркой. И если бы у нее был выбор… Если бы он у нее был…

Но выбора не было.

— Ладно. Пойду приму душ и гляну, что сегодня на ужин. Я обычно готовкой не заморачиваюсь, заказываю в кафе.

Она подождала, пока за ним захлопнется дверь. Это ей показалось, или он торопился сбежать?

Закусив губу, Мирослава открыла дверцы шкафа, убедилась, что он пустой. Плюхнулась попой на кровать, немного попрыгала. Матрас оказался приятно упругим и не скрипел. Затем девушка открыла балконную дверь и выскользнула на террасу.

Тут стояли стол и несколько кресел из ротанга, а вокруг — на полу, на полках, вделанных в стены, и даже свисая с потолка — в цветочных горшках вилась петуния, поражая буйством красок и ароматом.

На террасу выходило еще две застекленные двери. С четвертой стороны была небольшая калитка, ведущая во двор. Мирослава подошла к одному из окон, заглянула. В комнате было слишком темно, чтобы она сумела хоть что-то разглядеть. Девушка приставила ладони по обе стороны от лица, закрываясь от солнечного света.

Странно… Комната, которую она разглядывала, тоже была спальней. Мирослава сразу увидела огромную двуспальную кровать с белым изголовьем, покрытым резьбой. По обе стороны от кровати — белые тумбочки. Над изголовьем — большая картина в дорогой позолоченной раме. На картине — лесной пейзаж. Остальная часть комнаты оставалась в тени, но… На белом атласном покрывале кровати лежало красное платье, аккуратно разложенное чьей-то заботливой рукой. И черные чулки с кружевом. И крошечные трусики-стринги, ярко-красные, с черной окантовкой. И сумочка — черный лакированный клатч. И еще какие-то мелочи, похожие на вытряхнутую из этой сумки косметику: разноцветные бутылочки, коробочки и тюбики.

Сердце Мирославы замерло, пропуская один удар. А потом забилось как сумасшедшее. В глазах потемнело.

Неужели у Северина уже кто-то есть?

Не та ли рыжая Анна? Не она ли оставила здесь эти вещи?

Мирослава уперлась лбом в стекло. Руки бессильно упали вдоль тела.

Нет, Северин не поступил бы с ней так! Он не подлец! Не мерзавец! Он не привел бы ее туда, где живет с другой женщиной…

— Мира! — она вздрогнула, услышав его взволнованный голос. — Ты в ванной?

О, черт, он ищет ее! А она стоит здесь. Разглядывая через окно его личную жизнь!

— Где ты была? — Северин вошел в комнату и обшарил ее подозрительным взглядом, как только Мира впустила его. — Ты не купалась, — сузив глаза, он глянул на девушку. — Чем занималась?

— Изучала обстановку, — сказала она, стараясь не выдать волнения. — Чья это комната?

— Ничья. Здесь никто не жил, — ответ был слишком поспешным, словно Северин заранее ждал вопроса.

— А та, другая?

Он нахмурился.

— Какая другая?

— Та, что выходит на террасу? С белой кроватью, — ну вот, сейчас она все узнает. Мирослава спрятала руки за спину, сжала вспотевшие кулачки. Пусть лучше она узнает об этом сразу, чем будет мучиться подозрениями. — У тебя кто-то есть?

Лицо Северина мгновенно потемнело, замкнулось. Челюсти сжались так, что на щеках выступили желваки. В глазах сверкнуло настоящее бешенство. Он вдруг шагнул к ней так стремительно, что она не успела отпрянуть. Схватил за плечи, встряхнул, зарычал:

— Никогда! Слышишь, мать твою, никогда! Не смей приближаться к той комнате!

Она вскрикнула, испуганная его внезапной злостью. Закусила губу, заморгала быстро-быстро, пытаясь справиться со слезами. Он замер, отпустил ее плечи, шагнул к дверям.

— Черт, Мира, — в голосе мелькнуло раскаяние, — прости. Прости, я не хотел тебя напугать. Просто больше никогда — поняла? — никогда туда не ходи!

ГЛАВА 23

Эта внезапная вспышка ярости ее испугала до нервной дрожи. И первой реакцией было — бежать! Бежать отсюда как можно дальше. Не видеть его. Не слышать его голоса. Не чувствовать на себе его обжигающий взгляд. Бежать так далеко, чтобы он никогда не смог ее отыскать.