Безумное притяжение (СИ) - Караюз Алина - Страница 73

Особенно Северин, друг детства, которого Игорь искренне уважал. Ведь там, в том пожаре, погибла его пара — София, и Игорь чувствовал себя причастным к ее смерти.

Пока Бронич был жив, Игорь молчал, опасаясь за жизни своих близких. Да и кому рассказывать, если многие волки Малгожаты, не выдержав горя, ушли в леса? Ушел и Северин.

А спустя пять лет, когда Анджей Лауш убил Бронича на старом заводе, он вернулся. Вошел в Гервазу, как альфа, назначенный Советом, победив в схватке за этот титул четырех соперников. Тогда Игорь решил, что лучше молчать до конца. Все равно его откровенность мертвых не вернет, а вот живым сделает только хуже: всковырнет старые раны, заставит проснуться утихшую боль…

И так бы эта история поросла травой и забылась, если бы однажды Анна не встретила мужчину, представившегося ей как Влад Корса. И если бы этот мужчина ей не сказал, что у него есть видеозапись, на которой видно, как ее брат поджигает дома Малгожаты.

А самое главное, если бы этот мужчина не был одержим идеей разорить «Малгожата-трейд» — фирму, которая приносила основной доход обеим стаям. И у него на это была самая банальнейшая из причин — он мстил за отца.

Влад Корса оказался сыном Ежи Бронича. Его отец не понаслышке знал, что семья — это лучший способ давления, а потому тщательно скрывал единственного сына от предполагаемых врагов. А врагов у Ежи было ой, как много, наживать он их умел просто мастерски. В конце концов, непомерные амбиции и алчность сгубили обоих, но Северин не мог не заметить сходства между гибелью отца и сына.

По иронии судьбы, они оба были убиты за то, что посмели посягнуть на истинную пару другого волка.

Все это Северин выслушал в полном молчании, не перебивая Анну, голос которой дрожал от страха за собственную жизнь. Если бы он узнал об этом еще два дня назад, до того, как решил окончательно забыть о Софии, неизвестно, как бы он отреагировал на эту новость. Но теперь только шумно выдохнул и спросил:

— Кто-нибудь еще знает об этом?

— Нет, — она замотала головой.

— А Игорь?

— Нет. Влад сказал, что убьет меня, если я хоть кому-нибудь проболтаюсь.

— Ясно.

Он замолчал, разглядывая ее фигурку, сжавшуюся на неудобном стуле. Куда делись весь ее лоск и гламурность? Рыжей красавицы Анны больше не было, она исчезла, оставив после себя только жалкое существо, всхлипывающее и размазывающее слезы по грязным щекам.

И опять он почувствовал сожаление. Как же так? Недоглядел. А ведь она была у него под носом, совсем рядом, каждый день говорила с ним, улыбалась, строила глазки…

Всего этого можно было бы избежать, если бы он хоть иногда обращал внимание на то, что происходит вокруг.

— Я дам тебе денег, — заговорил он, наконец, глухим голосом, — чтобы ты могла уехать отсюда. Уезжай, как можно дальше. Так далеко, чтобы я забыл и тебя, и то, что ты сделала.

Потом он повернулся к двум мужчинам, сторожившим девушку:

— Освободите ее.

Она сначала обрадовалась, даже облегченно вздохнула, но тут же ледяной страх снова сжал ее сердце.

— А Игорь? — испуганно выдохнула она. — Что с ним будет?

Северин бросил на нее неприязненный взгляд.

— Ничего. Он уже сотню раз доказал свою преданность. К тому же я знал, что он был тогда в Малгожате. Это он вынес из огня то, что осталось от Софии и ее семьи.

Развернувшись, Северин направился к выходу. И, когда уже дверь собиралась захлопнуться за его спиной, он услышал слова, заставившие его замереть.

— Я надеялась, что ты однажды полюбишь меня…

Не оборачиваясь, он обронил:

— У тебя не было ни малейшего шанса.

ЭПИЛОГ

Несколько дней спустя после этих событий Ром все-таки был отправлен в Артемовку. В его обязанности входило аккуратно разведать обстановку и сообщить родственникам Мирославы, что она жива и здорова. А еще пригласить их на свадьбу, которую Северин решил организовать дважды. И первый раз по законам лугару.

Что это означало, Мира у него спросить постеснялась, но Марина, ставшая ей хорошей подругой, пообещала просветить, когда они вдвоем сидели в кафе за чашечкой чая.

— Я так боюсь, — Мира нервничала, постукивая ложечкой о чашку, — что скажет бабушка? Как она отнесется к тому, что Сев не такой, как мы?

— Не такой, как мы? — Марина изумленно вздернула бровь. — Позволь поинтересоваться, а «мы» это кто?

Мира смутилась. А ведь и правда, она ведь тоже не человек. Уже не человек. Так что бабушке придется с этим смириться, точно так же, как она когда-то давно смирилась с тем, что ее сын взял в жены волчицу.

— Так что там со свадьбой? — Мира заглянула подруге в глаза, ища там поддержку. — У вас отмечают как-то по-особенному?

— У вас, у нас, — проворчала Марина, подтрунивая над ней. — Ты уж определись, милая, у нас ты или у них, — и она многозначительно указала взглядом в сторону выхода.

А потом, подавшись вперед, хихикнула:

— А ты не догадываешься? Все будет во время охоты, когда ты первый раз обернешься перед всей стаей, и все увидят твою метку. Метка означает, что ваши человеческие ипостаси созданы друг для друга. И останется только узнать, подходите ли вы друг другу в зверином обличии.

— Это как? — Мира покраснела, уже догадываясь, что услышит в ответ.

— Вот сегодня вечером и узнаешь! Когда поведешь за собой волчиц.

Когда-то давно лугару охотились стаей, вместе выслеживая и загоняя дичь так же, как их прародители волки. Это был единственный известный им способ добычи пропитания. Тогда они вели кочевой образ жизни, не пахали землю, не держали домашних животных, не занимались никаким ремеслом. Но с тех пор прошло много веков. Больше, чем понадобилось человеку, чтобы слезть с дерева и построить себе первый дом. Теперь совместная охота была развлечением, древней традицией, наподобие праздников у людей. Она несла в себе глубокий смысл, служила напоминанием, что стая, это не просто несколько особей, сбившихся в кучу, это — единый организм, где каждый член точно знает свое место и имеет обязанности.

И потому в тот вечер все жители Гервазы отложили свои дела, чтобы собраться в условленном месте по приказу своего альфы. На лесной поляне недалеко от поселка. Три тысячи женщин, мужчин и детей, дрожащих от нетерпения и жадно втягивающих в себя вечерний воздух.

Кто-то нетерпеливо переступал с ноги на ногу, кто-то возбужденно переговаривался. Кто-то уже срывал с себя одежду и бросал ее прямо под ноги. А кто-то молча раздевался и спокойно, со знанием дела, складывал вещи на чистых камнях. Все они ждали лишь одного, когда появится вожак и скажет, что охота открыта. И тогда все то, что было в них человеческого, исчезнет, как по мановению волшебной палочки. Холодный рассудок отступит, давая волю звериным инстинктам и выпуская наружу хищное начало.