Дела магические - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 68

Точно так же думал и судья Габриэль.

- Вот и славно, - сказал он с любезной улыбкой. - Мы очень рады видеть здесь столь почтенную даму, причем в добром здравии и душевном спокойствии. И вдвойне будем рады, высокочтимая госпожа, если вы действительно начнете свой рассказ незамедлительно.

- Да? Ну хорошо, - госпожа Баалат-Гебал милостиво кивнула. - В таком случае, извольте. Вчера вечером мой друг Ницан позвонил и попросил учинить скандал нашему казначею Кислеву.

- Что-что?! - изумился судья.

- Ваша честь, я требую прекратить! - снова подскочил Шамаш. - Это переходит всякие границы! Вы же сами видите: частный детектив постоянно прибегает к откровенным провокациям!

Ницану в конце концов надоел бывший обвинитель и бывший однокурсник. Он собрался осадить Шамаша, но тут судья, вконец заинтригованный услышанным, рявкнул на следователя:

- Заткнитесь, прах вас побери! Я хочу выслушать госпожу Баалат-Гебал и разобраться, наконец, во всей этой истории! Лишаю вас слова до конца слушаний, - подкрепив это распоряжение небрежным движением жезла в сторону обвинителя. Отныне Омри мог лишь беззвучно разевать рот, что он и проделывал время от времени, забывая о наложенном запрете.

Между тем госпожа Баалат-Гебал продолжила:

- Так вот, я и устроила такой скандал. Тем более, что основания имелись: этот крючкотвор по моей доверенности перевел деньги в коммерческий банк Ир-Лагаша, для приобретения лекарств. А лекарства так и не поступили. Как вам это нравится?

- Я уже рассказывал об этом факте суду, - сказал Ницан. - Прошу вас, переходите к дальнейшим событиям.

- Да? А, ну хорошо. Так вот. Я легла спать, а сплю я, господин судья, весьма чутко. Поверите ли, приходится глотать всякую гадость от бессонницы... Так вот, разбудили меня какие-то звуки у входной двери. Я прислушалась: так и есть! Кто-то что-то пытался то ли снять с моей двери, то ли наоборот, повесить. А так как кроме магических амулетов на моей двери отродясь ничего не висело - записочки от поклонников, цветочки всякие остались в далеком прошлом, - то я и поняла: Ницан оказался прав!

- И вы, конечно, вышли в коридор? - подсказал судья.

- Я конечно не вышла в коридор, потому что именно об этом меня просил Ницан, - язвительно отрезала престарелая дама. - В отличие от вас, уважаемый, он понимал, что от меня осталось бы мокрое место, если бы я вышла. Каким местом вы обычно думаете, судья, и каким местом думали те, кто назначил вас на это место?

Странно, судья нисколько не обиделся на замечание Баалат-Гебал, а благодушно махнул рукой и даже улыбнулся.

- Как и велел Ницан, - повторила престарелая дама, - я дождалась утра, а потом, когда все наши опекуны, - она кивнула в сторону неподвижно сидевших жрецов Анат-Яху, - когда все эти преподобные господа уехали в суд, я вышла и сняла с двери охранительные печати. И привезла их сюда, - она замолчала, торжествующе глядя на судью. Ницан зааплодировал. Госпожа Баалат-Гебал величественным кивком поблагодарила его.

Некоторое время судья молчал, переваривая услышанное.

- Ничего не понимаю, - расстроенно произнес он. - Ни-че-го! Если все было так, как рассказал господин Ницан Бар-Аба, вы, госпожа Шульги, должны были умереть нынче же ночью. Но вы, хвала небесам, живы и здоровы, и это очень хорошо, но еще больше запутывает и без того запутанную историю!

- Вовсе нет! - воскликнул Ницан. - Все очень просто. В отличие от несчастных Алулу-Бази и Энненет Сэрэн-Лагаши, госпожа Баалат-Гебал традиционалистка. Как и прочие представители Дома Шульги. Иными словами, носит амулеты на теле и на руках. Поэтому замена печатей над дверью ничего не дала убийцам.

В подтверждение этих слов госпожа Баалат-Гебал медленно подняла руки вверх. Широкие рукава платья упали, продемонстрировав всем присутствующим полтора десятка заговоренных браслетов - от запястий до плеч. Величественная дама побренчала браслетами и медленно опустила руки.

Тишину разорвал скрипучий кашляющий смех. Это смеялся подсудимый. Он буквально заходился от хохота, утирая выступившие на глазах слезы.

- Ну вот, - сказал Ницан. - А теперь мы можем воспользоваться помощью госпожи Баалат-Гебал и проверить, что представляли собой печати, подмененные на ее дверью сегодня ночью, после размолвки с храмовым казначеем. Надеюсь, здание суда заговорено от проникновения Ламашту-насылающей-болезни и ее демонов?

- Разумеется, - буркнул судья.

По знаку Ницана госпожа Баалат-Гебал сошла с помоста, подошла к столу вещественных доказательств, выложила из своей сумочки три амулета и скромно отошла в сторону.

- Прошу мага-эксперта Лугальбанду определить, существует ли связь между подсудимым и этими амулетами.

- Не надо, - сказал вдруг Балак, перестав смеяться. - Ваша взяла, господин сыщик. Я признаю, что изготовил эти печати - именно так, как вы сказали, заменив сердолик камнем-хамелеоном эльмешу. Но устанавливал их не я.

- Кто же? - недоверчиво спросил судья.

Балак пожал плечами.

- Этого я не знаю, - ответил он. - Я ни разу в жизни не видел заказчика. Получал задания анонимно. Сначала об изготовлении печатей для спальни господина Алулу-Бази. Потом - для спальни госпожи Энненет. Правда с их использованием он несколько задержался - приказал мне сначала изготовить голема и убить начавшего о чем-то подозревать Сивана. Потом приказал дать показания в суде против этого человека, - он указал кивком на Ницана. А прошлой ночью я сделал печати для спальни госпожи Баалат-Гебал.

- Вот подлец! - громыхнула дама.

Балак сдержанно улыбнулся, словно его похвалили.

- Вы наложили заклятье, чтобы лишить меня памяти о той ночи? - спросил Ницан.

- О, это было комплексное заклятье! - с видимым удовольствием ответил Балак. - Я горжусь им. Оно содержало, во-первых, воздействие на Сивана, побудившее его вечером прийти на площадку для собранного урожая, во-вторых, воздействие на вас - чтобы вы тоже пришли туда, сразу после убийства и попытались выдернуть из раны кинжал. Наконец, оно же заставило полицейских изменить свой маршрут и явиться прямо на место преступления. Они, конечно, ничего не помнят. И объяснить не могут. Изюминка в том, что каждая фаза должна была включаться в строго определенное время.