Дела магические - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 78

- Ничего, - ответил Ницан, выпрямившись. - В смысле, ничего тут нет. Итак, первое: отправляйся к секретарю - министр сказал, что документы, похоже, остались у него. Или же он их забрал отсюда уже после убийства. Постарайся выудить их у него. Если не даст - пусть хотя бы скажет, все ли на месте. И его притащи сюда. Ну, вы мне устроили подарочек... Хотя нет, первое - вызови-ка сюда целителя. Я имею в виду - того, который осматривал Шаррукена Тукульти.

- Почему именно сюда? - спросил эксперт. - Не лучше ли будет нам пройти к нему?

Ницан отрицательно качнул головой и уселся в кресло в углу гостевых покоев.

- Сюда, Лугаль, именно сюда, - сказал он. - Пусть заодно посмотрит обстановку - может, заметит какие-то подозрительные детали.

Лугальбанда согласился. Оставшись в одиночестве Ницан начал клевать носом и вскорости задремал. Ему даже успел присниться какой-то странный сон, в котором Умник то и дело пытавшийся всучить Ницану хрустальный кубок, наполненный, почему-то парным молоком. Сыщик терпеть не мог парного молока - ни во сне, ни наяву, и потому всячески пытался уклониться. Видимо, двигался он при этом весьма энергично, потому что в конце концов полетел из кресла на пол.

Разумеется, именно в тот момент, когда он пытался выбраться из-под кресла, в гостевых покоях появился Лугальбанда, которого сопровождал невысокий сухонький человек с наголо обритой головой, в темной хламиде профессионального целителя. Морщинистую шею охватывала латунная цепочка с амулетом в форме двенадцатиконечной звезды. Каждый луч звезды увенчивался символом зодиакального созвездия. В центре были помещены символы солнца и луны.

При виде сыщика, лежавшего на полу и придавленного ножками опрокинутого кресла, оба на мгновение окаменели.

Ницан несколько раз растерянно мигнул.

- Э-э... - пробормотал он. - Небольшой следственный эксперимент. Не обращайте внимания, я уже закончил.

Он осторожно выполз из-под кресла, зацепившись при этом ногой и перевернув его еще раз.

- Ну вот, - сказал сыщик, поднимаясь на ноги и возвращаю коварную конструкцию из красного дерева на место. - Прошу садиться. Теперь я к вашим услугам.

- Посвященный Думмузи-Хореф, - представил целителя маг-эксперт. - А это - господин Ницан Бар-Аба, ведущий расследование по делу об убийстве Шаррукена Тукульти. Ему даны полномочия опрашивать свидетелей.

Думмузи-Хореф коротко кивнул бритой головой и с явным опасением посмотрел на предложенное ему кресло. Было заметно, что слова о следственном эксперименте, связанном с мебелью, его несколько смутили. Правда, после повторного приглашения целитель сел, но сделал это осторожно, готовый в любой момент вскочить.

Ницан с грохотом пододвинул табурет, стоявший у окна, и сел тоже. Лугальбанда остался стоять у двери.

- Вы любите молоко? - неожиданно спросил сыщик, все еще находившийся под впечатлением от короткого, но реалистичного кошмара. - Я терпеть не могу, - он поморщился. - Гадость. Меня пичкали им в детстве при каждом удобном случае.

Думмузи-Хореф растерянно захлопал глазами. Ресниц у него почти не было.

- Э-э... молоко? - он беспомощно оглянулся на эксперта, стоявшего с непроницаемым лицом. - При чем тут... То есть, я не пью парного молока... А что?

- Нет, ничего, это я так... - рассеянно ответил Ницан. - О молоке мы поговорим в следующий раз, если хотите. Вчера вечером вас пригласили к больному, - он, не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону кровати под балдахином. - Вы оказали ему помощь - сняли приступ, - после чего удалились. Верно?

Думмузи-Хореф посмотрел на альков.

- И да, и нет, - ответил он. - Его превосходительство действительно срочно вызвал меня к господину Шаррукену Тукульти. И я действительно собирался ему помочь. Но мне не довелось это сделать.

- Почему?

- Потому что, едва я обратился к господину Тукульти с предложением провести срочное обследование его состояния, как он тут же сказал, что приступ уже прошел и все, что ему нужно - это полчаса покоя. Тогда я проводил его сюда, в эту комнату. Вот и все.

- И что же вы делали дальше?

- Оставил его одного, как он того требовал. У меня не было оснований настаивать, его состояние действительно не внушало опасений, насколько я мог судить. Это может подтвердить его секретарь. И референт.

Ницан посмотрел на Лугальбанду.

- То есть, вы хотите сказать, что секретарь и референт оставались здесь? После того, как вы ушли? - спросил тот.

- Нет-нет. Референт передала господину Тукульти папку с документами и тут же удалилась. А с секретарем мы вышли вместе. Господин Тукульти отослал нас обоих.

- Понятно. И что же - приступ действительно прошел? - спросил Ницан.

Посвященный в некотором раздумье почесал гладко выбритую макушку.

- Видите ли, если говорить откровенно, то никакого приступа не было, признался он. - Во всяком случае, пульс у него был спокойным... Даже чересчур спокойным.

- Что значит - чересчур спокойным?

- Как вам сказать... По моим сведениям господин Тукульти страдал серьезным пороком сердца. Врожденный дефект, редко встречающийся. Вы знаете анатомию?

- Увы, - ответил Ницан, имея в виду "увы - нет". Целитель же расценил ответ как "увы - да", и продолжил:

- В таком случае, вам известно, что в сердце существуют перегородки, делящие его на четыре камеры. У господина Тукульти в одной из таких перегородок имелось незарастающее отверстие. Так вот, при подобных заболеваниях даже более-менее длительная беседа, тем более, напряженная беседа, - вызывает перебои сердечного ритма. А тут - ровный пульс, прекрасное наполнение. Никаких сбоев, никаких шумов. Как у спящего.

- А что аура? - вмешался вдруг Лугальбанда. - Надеюсь, вы измеряли интенсивность и цвет?

Ницан с удовольствием посмотрел на друга, а затем на целителя. Думмузи-Хореф рассеянно играл астрологическим талисманом. Подняв голову, он бросил короткий взгляд на мага-эксперта. В его глазах появилось выражение уважения, смешанного со смущением.

- Вы правы, следовало провести проверку астральной оболочки. В отсутствие соматических проявлений и при субъективно хорошем самочувствии больного, любой профессиональный целитель так бы и поступил. И я тоже. Но увы, - посвященный развел руками, - мне запретили это делать. Но, повторяю, мне запретил проверку секретарь господина Тукульти. Признаться, меня это удивило. Сейчас я полагаю, что он опасался каких-либо недозволенных законом действий в отношении своего шефа.