Между двух войн - Чекалов Денис Александрович - Страница 41

Я покачал головой:

– Даже не хочется теперь делиться с тобой своими успехами. Ну да ладно.

Мои руки взметнулись к небу в ритуальном жесте, однако тут я вспомнил еще об одном.

– Здесь есть речка, Френки? Или ручеек.

– Был поблизости, а зачем тебе?

– Не мне, лопоушка. До того, как пойдем в город, ты должна хорошенько помыться. Я не могу показаться с тобой на людях, когда ты в таком виде.

Франсуаз поперхнулась – мне хотелось верить, что от стыда. Воздев над собой руки, я произнес:

– Хочу узреть пред собой духов Золотого леса.

Пару мгновений ничего не происходило. Затем я услышал негромкий треск. Мне не сразу удалось понять, откуда он исходит, однако я очень быстро получил ответ.

Лететь вниз пришлось не очень долго, поэтому падение оказалось почти мягким. Я поднялся на ноги. В первое мгновение могло показаться, что мы по-прежнему в лесу, и ночная мгла опустилась на нас.

Со всех сторон насколько хватало глаз величественными колоннами вздымались деревья – но были то не стволы, а корни, уходившие далеко внутрь земли.

В Золотом лесу никогда не было шумно – но здесь, в его подземном храме, нас окружила священная, таинственная тишина, которую человек слышит только в глубине собственной души.

Франсуаз медленно выпрямилась, и только сейчас я заметил, что под ногами у нас вязкая, черная грязь. В тех местах, где в нее погружались корни гигантских де­ревьев, на поверхность поднимались россыпи пузырей.

– Помнишь, что я говорил о речке? – спросил я. – Забудь. Ты даже в океане не отмоешься. Девушка прошипела:

– А ведь ты мне солгал, Майкл. Это твое зелье для путешествий, из-за которого ты всегда такой чистенький – оно годится не только для эльфов. Я спрашивала.

– Я сказал правду, – с достоинством отвечал я. – Не важно, на кого действует снадобье. Главное, что оно есть только у эльфов, и мы ни с кем им не делимся.

– Я смогу тебя переубедить, – пообещала девушка. – Дай только отмыться – и найти хорошую плетку.

Конечно же, я не слушал ее детского лепетания. Я шел вперед – туда, где меж темных корней белели три огромных кокона.

– Вот они, – проговорил я. – Так выглядят духи Леса, когда не нападают на людей.

Лепестки коконов растворились, и нашему взору предстали Хранители.

– Зачем ты пришел сюда, эльф? – спросил один из них. – Или ты не видел, как небеса наказывают тех, кто тревожит наш покой?

– У меня есть вопрос, – произнес я. – И за ответ я очень хорошо заплачу.

Призрачные фигуры дрогнули подобно хлопьям тумана, подхваченным утренним ветром. Это означало смех.

– К чему нам деньги, неразумный эльф? – спросил главный Хранитель. – У нас есть все, что мы можем пожелать.

– Если я узнаю то, за чем пришел, – я позволю вам распилить ведьму.

– Что? – взвизгнула Френки.

– Пилить, пилить, – заговорили призраки. – Распилим, распилим ведьму. Ответь ему скорей.

В их руках появилась пила – длинная и сверкающая, как радуга. Тогда, в темном лесу, мне показалось, что лезвие ее ловит свет сверкающих звезд; теперь я понял– оно сияет само по себе.

– Я хочу знать – что задумали Карайа Дархм и другие заговорщики. Как они намерены захватить власть в Золотом лесу?

– Это просто, – отвечал главный Хранитель. – Старик заключил договор со сворками – теми, что не хотят поддерживать Старейшину. Рептилии открыто нападут на людей, и тогда ничто не сможет остановить войну.

– Следовало ждать чего-то подобного… Что же, Хранители, прощайте, мне надо спешить.

– Постой, эльф, – проговорил призрак. – Разве ты не хочешь спросить у меня, как остановить заговорщиков?

– Нет, – отвечал я. – Незачем спрашивать о том, что я могу узнать сам.

– Тогда, – ответствовал дух, – мы можем перейти к делу. Распилим ведьму!

– Майкл! – воскликнула Франсуаз. – Разве ты не собираешься их остановить?

– Зачем? – удивился я. – Они выполнили свою часть сделки. К тому же это недолго. На сколько частей вы собираетесь ее пилить?

– На девятнадцать.

– Вот видишь! К тому же не забывай, что распилов будет на один меньше, чем кусков. Так что не скучай. Призрачные тени заскользили между корней.

– Не стоит этого делать, – предупредила Франсуаз. Главный Хранитель приблизился к демонессе. Из-под ее ног начал подниматься серый туман. Девушка хмыкнула:

– Я вас предупреждала.

Она положила ладони на виски призрака и посмотрела ему в глаза.

– Будет немного больно, – предупредила она и сломала Хранителю шею.

Призрак опал вниз, как брошенное платье. Франсуаз развернулась и резанула его товарища по шее ребром ладони. Тот захлебнулся от боли и рухнул к ногам девушки.

Последний Хранитель не мог сам удержать огромной пилы. Франсуаз легко перехватила ее и рассекла несчастного пополам.

– Явное раздвоение личности, – бросила Франсуаз. – А теперь ответь – неужели ты бы просто так стоял и смотрел, как меня пилят на девятнадцать кусков?

– Боже мой, Френки, – я ужаснулся. – Конечно же нет. Я ушел бы прежде, чем они начнут.

22

Верховой ящер быстро бежал между высоких деревьев. Всадник, низко нагнувшийся над лукой седла, выглядел утомленным. И в самом деле, вот уже больше суток Тафар Дуэрбо не давал себе отдыха.

Теперь, когда его семья находилась на пути к окраинам Леса, под надежным присмотром управляющего и слуг, землевладелец мог подумать и о своем долге лендлорда.

Он мчался изо всех сил, ибо чувствовал – каждая минута может оказаться решающей. Каждый его шаг – верный или ошибочный – способен решить судьбу Золотого леса.

Четверо офицеров, одетые в цвета свободного города Беркен, дежурили на городской дороге.

Двое из них были верхом. Их товарищи держали ящеров под уздцы.

– Едет! – негромко произнес один из офицеров.

Двое верховых выехали на середину дороги, перегораживая всаднику путь. Тафар Дуэрбо издали заметил патруль, но не собирался останавливаться.

Лишь поняв, что ему не объехать вставших на его пути помощников констебля, Дуэрбо осадил ящера.

Изгородь, шедшая по обе стороны от дороги, была достаточно низкой. Но все же животное с седоком не смогло бы ее перескочить.

– Кто вы такие? – гневно спросил Дуэрбо. Он не узнал форму города Беркена, так как сам жил в другом районе Леса. – И по какому праву не даете мне проехать?

Землевладельцу уже порядком надоели всякие типы, что пытались преградить ему путь.

– Мы помощники городского констебля, – отве­тил верховой офицер. – Отвечайте нам – вы Тафар Дуэрбо?

Землевладелец не дал ему договорить, прервав его яростным криком:

– Да, черт возьми! Да что же такое творится в нашем Лесу, если уважаемого человека…

– Тафар Дуэрбо, предатель, один из зачинщиков мятежа лендлордов? Фермер окаменел.

– Что за чушь вы несете? – воскликнул он. – Какие-то сутки назад я слышал подобные речи от юнцов – зеленых молокососов, которые надышались тертой белены. А теперь эти же слова повторяет представитель власти?

– Я предлагаю вам сдаться, – невозмутимо ответил офицер.

Услышанное оскорбление нисколько не задело его. Он никогда не любил лендлордов. И теперь ему доставляла удовольствие возможность наложить кандалы на одного из них. Гнев Тафара Дуэрбо вызывал радость в сухой душе офицера.

«Что же, теперь и тебе придется хлебнуть лиха, богатей», – думал помощник констебля.

Этот человек мало разбирался в политике, и движения как против сворков, так и за дружбу с ними были столь же далеки ему, как какие-нибудь события в Каменной пустыне.

Простой служака, он выполнял свою работу и никогда не задумывался о том, доброе делает дело или дурное. Такие, как он, следуют понятиям о долге – но никогда не пытаются вникнуть, в чем именно тот состоит, помимо приказов начальства.

Пальцы Дуэрбо сжались на эфесе меча.

– Вы не посмеете арестовать меня, – произнес он. – Не настал еще день, когда кухаркин сын дотронется до землевладельца.