Я - сыр - Кармер Роберт - Страница 19

Т: Очень хорошо. Мы можем отложить. Только когда ты действительно захочешь говорить, меня может и не быть здесь.

(пауза 10 секунд)

Т: Надо отложить.

(пауза 10 секунд)

Т: Отложим.

END TAPE OZK010

-----------------------------------

- Ты в порядке, сынок?

Я слышу голос, вижу лицо и, в то же время, всплываю из спиралей темноты, где не за что было взяться. Я хочу закричать в панике, но не могу. И тут внезапно: "Ты в порядке, сынок?" Паника проходит и надо мной доброе и заботливое лицо - лицо старика.

- Я в порядке. - говорю я, и пытаюсь подняться. Я не могу валяться на этом боку, я привык спать лежа на желудке, и не хочу быть ограниченным или обездвиженным. Инстинкт заставляет меня встать на ноги, взмахнуть руками и что-нибудь попробовать схватить, но что-то ограничивает меня.

- Теперь легче, сынок. - говорит человек, оставаясь деликатным и спокойным.

Я киваю головой и все медлю, пытаясь утвердиться в мире, куда я возвращаюсь. Мои руки болят, а во рту вкус металла или земли с кислотой, смешаных вместе.

- Ты, должно быть, упал. - говорит человек.

Я стою прямо, мир вращается вокруг меня, и вспоминаю, что же со мной случилось - хулиганы, их машина и падение в канаву.

- Байк в порядке? - спрашиваю я.

- На глаз - О'Кей. - отвечает человек.

Мы стоим на краю дороги. Недалеко в сторонке запаркована его машина большой панелированный стейшен-вагон. Седая женщина сидит в машине, у нее живое и взволнованное лицо.

- Он в порядке, Арнольд? - спрашивает она.

- Да, Эдна. - отвечает он, а потом поворачивается ко мне:

- Точно, ты в порядке? Парень, я еду медленно, жена не любит быструю езду с тех пор, как ее хватил паралич, и вижу - одно из колес твоего байка торчит из канавы. Мы остановились, и я вышел посмотреть, хотя жена говорила, что кто-нибудь занят своими делами. Смотрю, ты лежишь в канаве, словно уснул. Я оттолкнул байк в сторону, и твои глаза заморгали - ты проснулся.

Я киваю, думая о тех хулиганах. Оглядываюсь вокруг, было бы интересно, если б они вернулись. Интересуюсь, сколько же времени я пролежал в канаве:

- Который час? - спрашиваю я. Голова болит.

- Скоро четыре. - отвечает мне человек голосом Гнусавого Янки, похожим на расстроенную скрипку.

- Спасибо, что остановились, - говорю я. - Я опрокинулся - видимо, потерял равновесие и упал в канаву.

- Костей не наломал? - спрашивает он.

Я шевелю руками и хлопаю себя по груди и бедрам.

- Нет, кости целы.

- От куда ты?

- Мы поздно приедем, Арнольд. - кричит его жена из машины.

- Минуту, дорогая, - говорит он повысив голос. И поворачивается ко мне. - Можем ли мы трогаться, сынок? Мы едем в Хоуксет. Ты выглядишь усталым.

- Хоуксет - это прямо перед Белтон-Фолсом?

- Только миля или две.

Я знаю, что могу проехать все это расстояние на байке, но уже почти четыре часа, и я никогда не доберусь до Белтон-Фолса до наступления темноты свом ходом.

- Слушай, мы можем привязать твой байк сбоку. И не волнуйся о моей леди. Она не может шевелиться - у нее паралич. Это неважно, пустая мысль. Но она хорошая женщина.

Я понимаю, что нужно добраться до Ротербурга, как можно быстрее, и не важно на чем.

- Хорошо, если вы не беспокоитесь за вашу жену... - говорю я.

- Ты едешь с нами. Как далеко?

- Мне нужно в Ротербург-Вермонт, но я буду рад оказаться в Белтон-Фолсе этим вечером. Там есть мотель, где я смогу остановиться на ночь и прибыть свежим в Ротербург-Вермонт завтра утром.

- Хорошо, ты едешь сам, - говорит он. - Мы можем взять тебя до Хоуксета, а Белтон-Фолс - это дальше. Я мог бы тебя отвезти и дальше, но моя жена имеет направление к врачу.

Я толкаю байк к машине. Мои ноги не хотят двигаться. В них отзывается боль, руки дрожат, кровь пульсирует в венах. Я - мешок с дерьмом и болью, но машина ждет, и я могу отдохнуть и немного восстановиться по дороге.

- Не волнуйся о моей жене. - говорит он - Она сегодня не в себе.

Мы привязываем байк с боку стейшен-вагона, и я влезаю в машину. Женщина быстро мечет свой взгляд на меня и на свои повязки. У нее рябое лицо и сморщенный нос. Запах мази висит в воздухе, примерно такие же запахи в больничной палате.

- Посторонним не очень комфортно в моей машине, Арнольд, - говорит она. Человек качает головой и ворчит:

- Теперь, Эдна, бедный мальчик упал, но ему нужно ехать. И это все.Машина трогается и медленно едет. Около двенадцати миль в час на спидометре. Скорость постепенно увеличивается, когда мы переваливаем через холм, и женщина говорит: "Не так быстро, Арнольд, не так быстро."

Не проходит и минуты, как я закрываю глаза. Надо плыть, надо дать телу расслабиться. Я начинаю чувствовать тошноту. Еще ни разу в жизни меня не укачивало. Но теперь мой желудок дергается и подпрыгивает на каждой кочке, и мне не хочется рыгать прямо в машине. Я смотрю в окно на постоянно меняющиеся сцены. Мы въезжаем в город - Флеминг, наверное. Моя следующая остановка, и я думаю, что, наверное, стоит выйти во Флеминге и ехать дальше на велосипеде до Хоуксета, но я говорю себе: "Держись, держись."

Я начинаю петь про себя, тихо, чтобы этот пожилой человек и его жена не слышали меня:

Отец в долине,

Отец в долине,

Хей-хо, зе мери-о,

Отец в долине...

Я пою и думаю о мотеле, ждущем меня в Белтон-Фолсе, и о том, как добрый ночной сон охватит мое тело и восстановит все мои силы, и еще о том, как завтра я увижу отца в Ротербурге.

Жена берет ребенка,

Жена берет ребенка,

Хей-хо зе мери-о,

Жена берет ребенка...

Теперь хорошо, я еду и пою. Желудок не прыгает больше внутри меня. Машина урчит, и я слышу голос этого человека: "Все, мы уже здесь, сынок..."

Я должен отойти ото сна. Мы на занятой улице. Очень плотное движение. Неоновое освещение пульсирует в стае летящих уток.

- Это Хоуксет? - спрашиваю я, удивляясь быстро пролетевшему времени.

- Ты думаешь, мы обманываем тебя? Спрашивает женщина, снова разглядывая свои повязки.

- Сейчас, Эдна. - говорит ей человек.

Он остонавливает машину, и я готов сойти. Я беру портфель и карту. Меня снова тошнит, и я знаю, что зайду в первую же аптеку, что мне попадется, и закажу "Алка-Селцер". Я открываю дверь, и рокот городского шума возростает в моих ушах, словно кто-то повернул регулятор громкости.