Я - сыр - Кармер Роберт - Страница 28

Адаму не очень хотелось использовать это подходящее слово, но он все-таки забегая вперед, отводя глаза в сторону от Джона Уайна спросил:

- Это не связано с мафией, Па?

Это прозвучало смешно и мелодраматично, словно продолжением событий фильма на экране, а не их жизни.

- Я не могу сказать, кто это или что, Адам, для нашей же собственной безопасности. В любом случае Мафия - это только лишь слово, используемое людьми. Есть много разных слов, пригодных для описания одной и той же вещи. Много воды утекло. Очевидно, меня также использовали, и не раз. Это была ловушка. Никто не знает, где я выложил все сведения - все, что я знал. Есть и другие причины держать нас под контролем, для регулярных поездок Грея сюда. Он взялся за проверку некоторых сведений. Я ему объяснил, что больше ничем не располагаю и со стороны ко мне ничего не поступает. А он только смотрит на меня - с холодком. Иногда мне кажется, что я даже раздражаю его в своем замешательстве. А иногда, когда мы встречаемся, мы сидим как враги, словно играем в сумашедшую игру, когда ни один и ни другой из нас не верит во что-либо, и эта бесконечная игра продолжается...

Т: Те сведенья, о которых говорил отец, он не рассказывал тебе об их происхождении?

А: Нет.

Т: Когда тебе это стало интересно, после всего, когда эти сведенья изменили всю вашу жизнь?

А: Он сказал, что не может рассказать мне это, для моей же безопасности, и я не настаивал.

Т: Он сказал Грею, что никаких сведений он со стороны он не получал? Он как-то объяснял тебе это?

А: Я не знаю, что вы имеете ввиду.

Т: Я имею ввиду, спрашавал ли ты его, когда он рассказывал Грею правду, а когда, например, он уходил от разговора?

(пауза 9 секунд)

Т: Почему такая внезапная тишина? Ты на меня очень странно смотришь.

А: Я думаю, что это взаимно. Это вы смотрите на меня странно. Это напоминает мне то, как, из рассказов отца, они в разговоре холодно смотрели друг на друга, словно были врагами. И вы также смотрели на меня минуту тому назад. Наверное, я смотрю на вас так, когда вы спрашиваете о сведеньях.

Т: Жаль, что ты так расстроен выражением моего лица. Я тоже человек. У меня тоже болит голова, и иногда бывает расстроен желудок. Я плохо спал последней ночью. Может быть отражение того ты видишь на моем лице.

А: Неплохо иногда обнаружить в вас человека. Иногда я в этом сомневаюсь.

Т: Я понял. Полагаю, будет неплохо, если ты больше не будешь сердиться на меня.

А: Не знаю, что вы хотите этим сказать.

Т: Что когда мы касаемся правды, основнополагающей правды, той, что ты пытаешься отрицать или утаить, ты как-то изворачиваешься. Но я понимаю. Я всего лишь другая цель из досягаемых.

А: Что вы имеете ввиду - лишь другая цель? Кто же первая?

Т: Ты не знаешь?

А: Вы имеете ввиду меня? Я устал от всего этого. Вы все время жонглируете мыслями.

Т: Ты видишь? Снова злость. Только стоит нам коснуться важной территории.

А: Какой еще территории?

Т: Сведенья, что были у твоего отца - сведенья, которые, ты говоришь, он не давал тебе.

(пауза 15 секунд)

Образно выражаясь, Адам чувствовал себя тряпкой, скомканной в кресле. Конечно же, он знал, что на поверхности он был всего лишь сидящим здесь, как обычно, смотрящим на Брайнта, который уже не был каким-то там доктором. Но тогда кем же он был? Адам исходил из возможного. Если врагом, то наверное, одним из врагов его отца. Он чувствовал, как в нем снова начинала пробуждаться паника, и остатки пустоты снова стали напоминать о себе. Он старался уйти прочь от паники, как всегда рекомендовал ему Брайнт. И он осознавал свою зависимость от него. Был ли он врагом или нет, Брайнт помог ему открыться - вспомнить, кто он, и откуда он пришел. Он должен был помочь ему и делал это. На этом месте. Он знал, что он мог положиться на Брайнта, но должен был беспокоиться о тех сведеньях, которые так хотел от него получить Брайнт. И ему было не известно, что же на самом деле знал Брайнт, а что не знал. Был ли он честен, в конце концов? Он думал снова и снова. Это было похоже на ловлю крыс в лабиринте.

Т: Ты болен?

А: Нет. Я в полном порядке. Все открыто. Я вышел из равновесия.

Т: Это понятно.

А: Все худшее, что приходит мне в память, появляется не целиком, а обрывками, кусками. Полная картина не ясна.

Т: Надо постараться взять все одним прыжком во времени.

А: Да.

Т: Мы говорили о твоем отце - о том, как он рассказывал тебе о прошлом - твой ум должен идти в одном направлении - ты и твой отец...

В течении недели отец объяснял все Адаму. Его вопросы были бесконечны, и то, что он слышал, иногда вводило его в шок. Он в удивлении тряс головой, не понимая, как можно скрываться находясь среди людей и жить с этим двадцать четыре часа в сутки, непонятно зачем. Его изумляли заботы его родителей все эти годы. Очки его отца блестели также, как и оконные стекла окружающих зданий Монумента. Отец рассказывал, как каждые два-три года менялось поведение мр. Грея.

- Это почему я избегаю Доктора Хантли, оптометриста, чей кабинет вниз по улице от моего офиса. Однажды я сказал ему, что мой ближайший друг оптометрист в Нью-Йорк-Сити, и очки я заказываю только у него. - говорил отец.

Отцовские усы также были частью маскарада. Они не были усами того репортера из Блаунта. Он также бросил курить: "Это была пытка, Адам. Но Грей настаивал, и мать была рада видеть меня больше не курящим. Она сказала, что это одна из хороших сторон нашей новой жизни. По сей день мне так плохо без сигарет..."

Вопросы Адама продолжались.

- Вы с Мем на самом деле жили в Ревлингсе-Пенсильвания? - Адам спросил рассказав о посетителе редактора. Эмми расспрашивала его об этом тогда по телефону.

- Нет. Но мы туда ездили на неделю, чтобы как следует познакомиться с этим городком, изучить расположение улиц, домов, чтобы знать лондшафт. По нашей легенде мы встретились и познакомились в Ревлингсе. Я помню, как стою в стороне от офиса газетной редакции, и ловлю себя на мысли, что хочу познакомиться с редактором, побеседовать с ним. Но нет. Это факт, что я всегда избегал разговоров с газетчиками, а также и с отцом Эмми, боялся того, что могу расскрыться. - в его голосе была тоска.