Обмани. И они поверят в обман-1 (СИ) - Белая Рина - Страница 2

Во враждебном действии, которое выдавало крайнюю степень презрения к власти женщин, он потер заостренный угол щетинистого подбородка, напоминающего наконечник стрелы. Взгляд, устремленный на Катарину, стал застывшим, пугающим, змеиным. Мог бы и не стараться – впечатление, которое нужно, гость и без того произвел.

Лицо Катарины тронула легкая вуаль бледности. Она подавила желание поднести пальцы к вискам в надежде хоть немного унять болезненные ощущения.

– Ребенок успеет еще хлебнуть взрослой жизни, так что оставьте детство мечтам и наивности, – твердо, но вежливо вымолвила хозяйка дома. Она не имела права показывать внутренний страх, лишь вынужденную досаду на произошедшее неразумение, ведь цена ее игры непомерно высока… На кону стояла жизнь несмышленой крохи.

– Ваша дочь совсем на вас не похожа, – неспроста обозначил он.

– Она пошла в мужа, хотя у того цвет волос был более насыщен, – без всякого зазрения совести соврала Катарина.

– И что же с ним стало?

– Мужа и родителей убили кочевники, – не в первый раз принялась пересказывать продуманную легенду хозяйка дома. – Мы с братом были в отъезде, возили дочь к городскому лекарю. Вернувшись… – она глубоко вздохнула и с неподдельной печалью опустила глаза, показывая, что не в силах продолжать. – Я не смогла остаться в родных краях, где все напоминало о муже, а брат, должно быть, и по сей день ведет хозяйство в отеческом доме.

– Каким даром обладал ваш покойный муж?

– Воздух, – сообщила тихо, но уверенно, попутно стирая скупую слезу белым платочком.

– А у вас слишком слабый дар земли… Что ж, союзы между представителями разных стихий вполне допустимы, – гость потер бородку костлявыми пальцами (видимо, это нервное) и брезгливо скривил губы. Разговор себя исчерпал. Мужчина подошел к двери из недорогого сорта дерева повсеместного использования, но выходить не торопился.

– Вы замечали у жителей вашей деревни способности, признанные законом как недопустимые?

– Нет, – ровно произнесла Катарина.

– Нет?

– Нет, – надавила она, повторив застывшему на пороге маразматику, склонному к излишним подозрениям.

– Что ж… – незваный гость вышел, так и не попрощавшись. Отвязывая поводья от столба с металлическим кольцом, он мимоходом бросил взгляд на девочку, гоняющуюся за возмущенно кудахтающими курами возле сарая с соломенной кровлей. Вскочил в седло и направил коня прочь. Любопытная толпа, которая успела собраться за неприглядным забором, утопающим в буйной зелени лимонника, внимательно следила за действиями приезжего: как-никак, а представитель СКАД в их деревне впервые и проворонить такое событие… Селяне почтительно расступились, пропуская коренастого жеребца с худощавым всадником.

– Элин? – позвала мама, нисколько не выдавая ни беспокойства, ни радости по поводу того, что беда обошла ее дом стороной. Так же нельзя было прочитать на ее спокойном лице и злости на соседей, ведь именно они явились причиной внимания властей к бедно живущей семье, никому не причиняющей неудобств.

– Я здесь! – прозвенел счастливый голосочек и довольная мордашка вынырнула из-за угла.

– Ну, разумеется, здесь. А вот куры разбежались в разные стороны. Идем в дом.

Мама пропустила меня на кухню и усадила за стол, изрядно вышарканный и потрескавшийся от времени. Катарина заботливо вытащила несколько перьев из моих спутанных прядей и, присев рядом, нежно приподняла мой подбородок, побуждая смотреть ей в глаза.

– Я думала, у нас тобой еще будет время, но все оказалось сложнее… – мама явно раздумывала над тем, как лучше начать беседу. – Послушай меня внимательно, милая. Твой внутренний свет подобен цветку белой лилии. Это энергия эфира - созидательная энергия.

– Это волшебно? – заинтересовалась я.

– Да, моя девочка. Эта энергия есть в каждом человеке, будь он магом или дремом, не наделенным силой, – глубоко вздохнув, Катарина продолжила свой рассказ созидательным тоном, в котором прослеживались невесомые нотки печали. – Благодаря эфиру возможна магия… Элин, ты не обычный ребенок. Небесные старцы позволили тебе работать с эфиром. Словно художник кисточкой, ты способна создавать любые образы. Но если хоть кто-то, кроме нас, об этом узнает, посвященные Совета Судеб заберут тебя у меня. Я не могу допустить этого, не могу позволить им разлучить нас. Иначе…

Не найдя слов, Катарина взяла с полки мою самую любимую тарелку, на которой посреди нежно-розовых цветков миндаля и просыпающейся зелени были нарисованы две маленькие птички, и поставила ее на стол вверх дном.

– Смотри, что ждет тебя, мое милое дитя, если ты не научишься держать свой дар в секрете.

Неожиданно мама ударила по тарелке кулаком. Послышался резкий треск и через мгновение моему взору предстали неправильной формы осколки, безжизненно лежащие на столе.

Я ужаснулась. Самая лучшая мама на свете с такой легкостью разбила так полюбившийся с малых лет предмет! Мои глаза увлажнились и спустя мгновение по щекам покатились крупные слезы.

Крепко прижав меня к себе, мама зашептала:

– Я не смогу уберечь тебя от боли и горя. Только молчание станет нам щитом и убережет от бед. Только молчание! Помни это, Элин!

Нежно поцеловав меня в макушку, Катарина заверила:

– Все будет хорошо.

Тем днем представитель СКАД действительно обманулся и списал случившееся на буйную детскую фантазию. А я на всю жизнь запомнила, что только один человек на всем белом свете мне друг и искренне обо мне печется. Остальные же должны пребывать в блаженном неведении, включая и предателя Яспера.

После я извинилась перед соседским мальчишкой за то, что «наврала». Хотя и сделала это только потому, что настояла мама.

ГЛАВА: 2

Наше небольшое южное королевство называется Лариус. Одно из немногих королевств, в котором в относительной гармонии проживают дремы - простые смертные - и маги. Последние способны управлять светом или тьмой, подчинять своей воле духов или же повелевать стихиями воды, земли, огня и воздуха.

Катарина была магом земли. С одной стороны, практичная до глубины души, она не любила, когда в доме царил «бардак», считая, что порядок в голове начинается с порядка в доме; не терпела сплетен, пустых разговоров и прочих бесполезных действий. С другой – обладая талантом подмечать красоту даже в самых простых мелочах, Катарина нашла способ выражения своего эстетичного видения мира. Она могла часами отдаваться работе, спокойно и кропотливо выводить виток за витком на глиняном кувшине или какой-нибудь напольной вазе. Формы, которые получались из глины, были интересны, линии изящны, а цвета волнительны. Даже самые простые ромашки в ее исполнении смотрелись настолько волшебно, что так и манили на них погадать. И так приятно было видеть изменчивое проявление такого знакомого мира, что я невольно поддавалась стихии ее творчества, загораясь желанием создать нечто свое, особое.

– Элин, что это? – Катарина вдумчиво нахмурила брови.

Я удивилась. Неужели ее зрение подводит или она и в самом деле не может понять, что я наколдовала?

Я едва могла устоять на месте рядом со столом, за которым сидела полноватая женщина в платье персикового оттенка с белоснежным воротом и безупречно белыми манжетами, с убранными в пучок русыми волосами и подчеркнуто прямой спиной. Овальное лицо с нежной материнской улыбкой было полно спокойного внимания.

Нетерпеливо подпрыгнув несколько раз, я посмотрела на маму светящимися от удовольствия глазами.

– Ну? – поторопила я.

Катарина отодвинула плошку, в которой мгновением ранее замешивала желтки с просяной кашей, коринкой и толченым сахаром для каравая.

– Это… – она внимательно следила за моей реакцией, – снежинка?

Моя челюсть стукнулась о поверхность стола, а взгляд вмиг стал подозрительно недоуменным. Какая снежинка?

– Может это цветочек? – так же осторожно начала гадать мама. Я закатила глаза.

– Облачко? – более уверенно спросила Катарина.

Ну все! Как после такого творить?! Я полдня потратила, а она не может отгадать.