Янтарная комната (ЛП) - Конзалик Хайнц - Страница 25

Доктор Руннефельдт отправился в Янтарную комнату, чтобы сообщить новость. Здесь уже стояли двадцать заполненных ящиков, в которых не хватало только древесной стружки. Шесть столяров сколачивали остальные ящики.

— У нас есть стружка! Сколько нужно! — радостно выпалил Руннефельдт. Всё идёт как по маслу! Герр Вахтер, можете больше не беспокоиться!

— Скоро всё закончится, — сказал вечером Вахтер Яне. — Если Руннефельдт действительно возьмёт меня в Кёнигсберг, что будет с тобой? Нам придется расстаться… и когда мы снова увидимся? Что бы со мной ни случилось, ты должна пережить войну, доченька.

Яна кивнула. Она готовила Вахтеру ужин и обдумывала план, которым была занята уже четыре дня. Она не рассказывала об этом Михаилу Игоревичу, он бы ее отговорил, да еще и отругал.

Доктор Волтерс был поглощен упаковкой произведений искусства. Для каждой бесценной иконы (многие принадлежали к известной новгородской школе) он приказал сделать коробки из толстой бумаги или картона. Потом разобрали и уложили по ящикам люстры. Трудности возникли только с кроватью Екатерины II и стульями с пенисами… Доктор Руннефельдт пообещал Волтерсу только два грузовика. Янтарная комната прежде всего. Если останется место, тогда пожалуйста. Насчёт мебели от Верховного командования не было никаких распоряжений, а о резных позолоченных пенисах вообще никак не упоминалось. Всё это не входило в приказ «О прерогативе фюрера». Подобные предметы ценил лишь любитель женщин Йозеф Геббельс.

— Надо забрать двадцать тысяч книг, — сказал Волтерс. — Это рукописи из монастыря под Мюнхеном. Заглавные буквы написаны кобальтом, пурпуром и золотом! А к библейскому тексту сделаны иллюстрации. Доктор Руннефельдт, мы должны это забрать. Обязательно нужно найти место.

— Главное — Янтарная комната, — в который раз повторил доктор Руннефельдт. — Возможно, вам и повезет, доктор Волтерс.

Ранним утром тринадцатого октября началась погрузка. Двадцать семь больших ящиков были заполнены фрагментами Янтарной комнаты. Прежде чем их погрузить, доктор Руннефельдт написал на крышке каждого свою фамилию. Ящики оказались очень тяжёлыми, и ему пришлось обратиться к генералу фон Хальденбергу за помощью.

Недалеко от Пушкина располагался сапёрный батальон из резерва командования, откуда в Екатерининский дворец прибыл взвод с передвижным краном и лебедкой.

— Осторожно! — попросил доктор Руннефельдт молодого лейтенанта, который командовал взводом. — Очень осторожно! В ящиках хрупкие предметы. Нельзя ни трясти, ни ронять — иначе будет катастрофа.

— Мои ребята — настоящие специалисты.

Лейтенант окинул взглядом окна разрушенных залов. Прямо из окна протянули толстую консольную балку и закрепили. Сработала солдатская смекалка: сапёры просто прибили толстые стальные скобы в подоконник, а внутри помещения — к голым стенам. Большую лебедку закрепили на конце балки.

Но и у специалистов бывают трудные минуты. Неприятность случилась не при спуске ящиков, а когда кран разворачивался к грузовику. Одна стропа порвалась, доктор Руннефельдт от ужаса схватился за голову, лейтенант выругался… но предотвратить падение не удалось. Ящик №19 выскользнул и с грохотом рухнул ребром на гравий.

— Ну вот! — в ярости выпалил доктор Руннефельдт. — Теперь в ящике одни осколки.

— Попрошу заметить, — хладнокровно произнёс лейтенант, — это не мы обвязывали ящик. Ответственность лежит на вас.

— Я разве вас упрекаю? — Оказалось, что голос доктора Руннефельдта тоже может быть громким, чего от него никто не ожидал. — Я лишь констатирую, что содержимое ящика придётся выкинуть!

— Это выяснится, когда вы его откроете и осмотрите. Может, вам и повезет. Ящик заполнен стружкой, а высота падения была небольшой.

— Но вы же не знаете, что внутри.

— Я и не хочу знать. — Лейтенант шагнул к ящику, который как раз спускали на лебедке, и оставил доктора Руннефельдта в одиночестве.

Погрузку закончили во второй половине дня. Для Янтарной комнаты понадобилось десять машин. Восемь грузовиков остались пустыми. Доктор Руннефельдт отправился во дворец и обнаружил доктора Волтерса в одном из полуразрушенных залов.

— Вам повезло, доктор Волтерс, — сердито сказал он. — В вашем распоряжении восемь грузовиков… Вы довольны?

— Еще бы! — Доктор Волтерс быстро вспомнил, что он решил оставить, когда рассчитывал только на два грузовика. — Тогда я заберу иконы и картины из дворцовой часовни и церкви. Вы видели этот прекрасный иконостас? Резные позолоченные оклады с драгоценными камнями и иконы известных школ.

— Да. Видел.

— Дайте нам всего один день, доктор Руннефельдт. Я прикажу работать всю ночь, чтобы его разобрать.

— Завтра утром мы выезжаем. Успеете? Мы не имеем права менять расписание транспортировки без согласования с армейским командованием. Вы сами знаете. Генерал-полковник Кюхлер будет недоволен.

— Я успею.

Нервы доктора Волтерса были на пределе. Восемь полных грузовиков… подарков для фюрера… Если за это из «Волчьего логова» не последует благодарности, это будет вопиющая несправедливость. А пять, или, скажем, десять икон из этого изобилия можно и себе прибрать. Никто не обратит внимания на десять пропавших икон из семи сотен.. А эти резные, позолоченные пенисы… их нет ни в одном списке, ни в одном документе об изъятии.

— Когда вы планируете отправляться?

— Думаю, часа в три.

— Могу я взять десять специалистов и сапёров?

— Спросите у лейтенанта, доктор Волтерс.

— Герр Руннефельдт, мы же делаем общее дело...

— Верно… но каждый — свою часть.

Волтерс сердито посмотрел вслед Руннефельдту, когда тот направился назад к грузовикам. Вот свинья, подумал он со злостью. Мерзкая задница. Я всё напишу в секретном отчёте и доложу Риббентропу. Этот доктор Руннефельдт никому не нужен, ему не поможет даже знакомство с Борманом и фюрером. В ставке фюрера настроение меняется быстро.

Он покинул развороченный зал и широким размашистым шагом направился по длинному коридору в дворцовую церковь.

Доктор Руннефельдт застал Михаила Вахтера сидящим на своей скамеечке посреди опустошённой Янтарной комнаты.

— Мы всё закончили, — устало сказал Вахтер. — А этот прекрасный пол вы не заберёте?

— Не сейчас… В следующий раз — непременно.

— Вы хотите приехать в Екатерининский дворец ещё раз, герр Руннефельдт?

— Обязательно, герр Вахтер. — Доктор Руннефельдт посмотрел наверх. — Нужно придумать, как снять потолочную роспись и не повредить её. Тогда и наборный паркет заберём.

— Когда вы уезжаете?

— Рано утром.

— Я бы хотел присутствовать и попрощаться с Янтарной комнатой.

— Ах, да… — Доктор Руннефельдт снова перевёл взгляд на расписной потолок, чтобы Вахтер не смог заглянуть ему в глаза. — Нам нужно выехать ещё до отправления колонны. Доктору Волтерсу, мне и вам.

Вахтера как будто ударило током. Он вздрогнул и прижал ладони к груди. Только бы не упасть, молил он. Сердце, успокойся… Выдержи это, пожалуйста, пожалуйста, будь сильным. Не подведи меня, сердце.

— Я правда еду с вами?.. В Кёнигсберг? Вы берёте меня, герр доктор? Я могу остаться с Янтарной комнатой?

— До Кёнигсберга — наверняка. Что будет там, не мне решать. Это зависит от доктора Фидлинга и гауляйтера Коха. Я вам об этом уже говорил. Вы готовы к отъезду?

— Да, герр доктор. — Вахтер глубоко и с хрипом вздохнул. — Всё уже упаковано. Три чемодана, вот и всё, что я возьму. Всё остальное принадлежит дворцу.

— Подумайте о том, что вы уже никогда не вернётесь в Пушкин. — Разве что после окончательной победы, если Екатерининский дворец сохранится.

— Я не переживаю о дворце, герр доктор, хотя мы, Вахтеры, прожили здесь больше двухсот лет.

— Я знаю. Вы и Янтарная комната принадлежите друг другу. Я надеюсь, что и доктор Финдлинг смотрит на это так же.

Доктор Руннефельдт втянул подбородок в воротник кителя, чтобы не показывать чувств. Увидев, что глаза Вахтера заблестели от нахлынувших слёз, он развернулся и быстро покинул разграбленную комнату.