Гиль
(Из истории низового сопротивления в России ) - Гончаренко Екатерина "Редактор" - Страница 32

В конце июля по Астрахани пронесся новый тревожный слух, что воевода «неведома для какова вымыслу у них у всех хочет обрать ружье». Слух имел вполне реальную основу, и позднее, когда восставшие судили воеводу, дьяк приказной палаты С. Васильев письменно подтвердил, что «Тимофей Ржевской, велел обрать ружье, собою, без указу». Видимо, Ржевский слышал о недовольстве служилых людей и намеревался их обезоружить, но не успел. Узнав о намерении воеводы «обрать ружье», заговорщики поняли, что медлить нельзя. Последнее собрание заговорщики «учинили без назначенья дня, ночью». По согласованному плану, «июля против 30 числа, в понедельник, часу в четвертом ночи, собрався они у Никольской церкви, человек с тристо».

У кремлевских Пречистенских ворот имелась охрана, но часть людей находилась в караульной избе. Сержант Т. Вятчанин и капрал В. Степанов спали. У ворот, которые были «задвинуты засовом да замком заперты», стоял солдат. Увидев вооруженный отряд «человек с шездесят», он бросился будить капрала. Тем временем Т. Корешило «подлез под щиты и у ворот замок сломил», а П. Носов «ухватя капитана, прозвищем Малую Землю, ударил о землю, да иноземца, от шмаков матроза, порубал саблею». Брошенный Носовым на землю капитан Малая Земля был заколот, убили также капитана и двух матросов-иноземцев.

В Кремле часть заговорщиков, пробежав мимо стоявшего на карауле у соборной церкви солдата и мимоходом сообщив ему, что «стали они за веру», отправились на воеводский двор. Часть отряда двинулась на Житный и Зелейный дворы. «Часовой караульщик, которой стоял у набату», спокойно пропустил на колокольню «неведомо каких людей», а другие солдаты пропустили заговорщиков на воеводский двор. Одновременно в Кремле и других частях города началась расправа с офицерами и дворянами. Полностью расправиться с «начальными людьми» восставшим не удалось. Полковник Д. Галачалов бежал в степь. Братьев Кореитовых воевода еще до восстания послал к калмыцкому хану Аюке. Не нашли сначала и воеводу, хотя заговорщики искали его «на воеводском дворе и в хоромах, на дворе у митрополита и в митрополичьих кельях».

Число принявших участие в расправе с «начальными людьми» было весьма велико, потому что по набату в центр города бросились ждавшие этого сигнала в слободах стрельцы и солдаты, а затем и другие жители города. Впоследствии среди казненных за участие в восстании оказалось 190 человек, которые «к бунту пристали по набату». О том, как вооруженные люди бежали к Кремлю по набату, рассказывали и очевидцы событий. Москвич И. Турчанинов, отбывавший посадскую службу на астраханском Кружечном дворе, проснулся ночью оттого, что били в соборный колокол и в колокол на караульне у Вознесенских ворот. Думая, что случился пожар, он влез на крышу посмотреть, где горит, но вместо пожара увидел, что «мимо двора… по улице бежали в город с ружьи, с копьи… стрельцы и солдаты, великим многолюдством».

Однако набат внес в действия восставших некоторую сумятицу и беспорядок: люди, не осведомленные о плане восстания, начали действовать по собственному усмотрению. Предвидя такую возможность, заговорщики, чтобы обеспечить порядок, тут же ночью ставили караулы около учреждений, складов и во дворах «начальных людей». Таким образом, заговорщики стремились не допустить стихийного разграбления материальных ценностей и документов. Но полностью обеспечить порядок не удалось. Некоторые дворы подверглись настоящему разгрому. И. Турчанинов утверждал, что при аресте подьячего А. Иванова «на дворе ево всякие ево пожитки все без остатку разграбили».

К утру город полностью перешел в руки восставших, и заговорщики приступили к созданию нового аппарата управления. По городским слободам, пригородным поселкам и станам были посланы люди созывать жителей на общую сходку — круг. Первое заседание круга, начавшееся утром 30 июля, было многолюдным, бурным и продолжалось несколько часов. В нем участвовала вся основная масса жителей города, включая русское и нерусское население. По словам Рычкова, «с четыре тысячи человек стояли с ружьями». Пришло на круг и приезжее купечество.

Собрание круга происходило на Соборной площади в Кремле. Руководил им Шелудяк. Прежде всего он объяснил собравшимся причины переворота и призвал всех поддержать восстание. Речь Шелудяка вызвала общее одобрение и круг единодушно принял решение поддержать восставших. Тут же предложили обратиться с призывом примкнуть к восстанию в Красный Яр, Гурьев, Черный Яр и Терки, а также к донскому, яицкому и гребенскому казачеству. Собравшиеся «кричали, чтоб выбирать на Терек и в Гребени с воровскими письмами, чтоб на Терках и в Гребенях учинить такой же бунт и за веру с ними заодно б постояли». Круг также принял решение «под Царицын учинить посылку, для того, что всем же войском говорили, что бутто государя на Москве в живе нет, и чтоб про него государя под Царицыном проведать, а от Царицына итти верховыми городами до Москвы». Убедившись в поддержке круга, Шелудяк приступил к выборам старшины.

Люди, вошедшие в состав старшины, значительно отличались друг от друга и по положению, и по образу мыслей, и по характеру. Различной оказалась и их роль в восстании.

Одной из самых интересных и колоритных фигур, вошедших в состав астраханской старшины, был, несомненно, Я. Носов. Он был бурмистром «государевых рыбных промыслов» и придерживался старых традиций и раскола. В вопросах религии он был тверд и неуступчив. Перед смертью, после тяжелых пыток в Преображенском приказе, он отказался исповедоваться, «явился расколом и отца духовного не приняв, умре». К нововведениям Петра I в области быта Носов относился неодобрительно. Сызранец Д. Бородулин обвинял его в том, что во время восстания он резко и непочтительно отзывался о царе. «Здесь де стали за правду и за христианскую веру, — якобы говорил он, — коли де нибудь нам всем умереть будет, да не вовся бы и не всякому так, как ныне нареченной царь, которой называется царем, а христианскую веру порудил. Он де уже умер душою и телом, не всякому бы де так умереть». Как утверждал Бородулин, Я. Носов отказался пить за здоровье Петра, сказав: «Я про ево государево здоровье пить не стану, как нам пить про такова православных христиан ругателя». Вместе с тем Я. Носов не принадлежал к числу лиц, помышлявших открыто выступить против правительства. Выбранный атаманом против воли и вынужденный возглавить управление Астраханью, а затем и всем районом восстания, он не относил себя ни к числу вдохновителей и организаторов восстания, ни к числу инициаторов проводившихся в его правление мер. «Те де астраханцы, всяких чинов люди, которые приходили в круг, всякие дела делали своею волею», — подчеркивал он, и это утверждение было лейтмотивом всех его показаний. Но что бы ни говорил Я. Носов на следствии, его деятельность показывает, что он не был просто послушным орудием круга, а энергично осуществлял и решения круга и те меры, которые сам считал необходимыми. В Астрахани он пользовался всеобщим уважением. Фельдмаршал Б. П. Шереметев, столкнувшись с Я. Носовым и называя его «великим вором и раскольником», не мог не отметить, каким огромным авторитетом он пользовался даже после подавления восстания.

Линия его поведения определялась несколькими чертами. Во-первых, воспитанный в традициях посадской общины, он не представлял, что может отказаться от мирского поручения или выполнить его недобросовестно. Во-вторых, осуждая отдельные мероприятия Петра I и возмущаясь произволом администрации, Я. Носов считал протест астраханцев справедливым. Будучи противником крайних мер, он все же принимал до определенных границ борьбу с властью как борьбу за восстановление законности и традиционных устоев. Но как крупный купец и управитель промыслов, Носов инстинктивно боялся размаха восстания. Он не доверял «голытьбе», особенно массе работавших на рыбных промыслах людей, значительная часть которых состояла из беглых. Он опасался ситуации, в которой они могли бы захватить инициативу, и «взяв волю», стали бы распоряжаться, как хотели. Он не очень уважал с трудом тянувших посадское тягло ремесленников и мелких, погрязших в долгах, торгашей. Его пугали и солдатско-стрелецкие низы, навербованные из крестьян и «гулящих людей», жившие на скудное жалование и случайные заработки, озлобленные произволом офицеров и готовые на самые крайние меры. Поэтому он считал главным, оказывая сдерживающее влияние на восставших, обеспечить спокойствие и справедливый порядок, не допустив тем самым «до разорения». Наилучшим выходом он находил компромисс с правительством, если оно согласится на некоторые уступки. Внутри старшины и круга Я. Носову была гораздо ближе умеренная часть, состоявшая из представителей посадской и стрелецкой верхушки, родственная ему и по положению, и по духу. В дальнейшем, хотя Носов, сохраняя реалистический подход к фактическому положению вещей, часто шел на уступки радикальному большинству круга.