Время взаймы (СИ) - Левин Александр Анатольевич - Страница 3

В коридоре светло и приятно пахнет. Людей нет; на самом деле их нет не только здесь. Город рассыпается, милая, дурацкая Лана, людям больше не нужен город, и ты это знаешь не хуже меня. Остатки системы, змеи, пожирающие сами себя, из последних сил делают вид, что... что? Тсс. Об этом не говорят. Мы с тобой тоже не говорим.

Не говорим - и правильно делаем. У нас все в порядке. Экономика который год показывает небывалый рост. Никому нет дела ни до каких прав.

Фридман смотрит на Ромашку и ругает себя за то, что все-таки нарушил тишину.

- Что ты сказал?

В голосе металл. Он не уйдет, не сдвинется с места, пока не получит ответ. Так уж она устроена.

- Ну прекрати, малыш, пойдем.

- Что. Ты. Сказал.

- Ты сама все прекрасно понимаешь...

- Нет, не понимаю. Повтори.

- С кем и зачем ты собралась бороться? Головой подумай, пожалуйста, а не...

- А не?..

Изгибает бровь. Глаза сухие и страшные.

- Договори. Головой, а не...

- Света.

- Чем я обычно думаю, Антон?

Фридман злится. Ему неприятно. Ясно же - чиновники просто стараются показать, что еще зачем-то нужны. Как могут, так и пытаются. Все эти новые поправки на самом деле не стоят и выеденного яйца, ничего не будет работать и никто никого не притесняет. Все самые важные решения уже приняты. Приняты не людьми. Но поди объясни этому воину за социальную справедливость, что война давно закончилась.

- Пошли, хорошо? - Антон старается быть дружелюбным.

- Пес с ними!

- То есть тебе правда кажется, что это нормально? Сегодня у меня опять отнимают базовые права...

Дрожит, медленно вдыхает и выдыхает.

- А что будет завтра? Ты понимаешь, что говоришь? Все кончилось? Остались одни идиоты, хорошо, нормальные люди подключены и спокойно ходят под себя в башнях. Нет смысла говорить о правах на руинах? Что еще? А когда они завтра придут за мной, эти идиоты, что ты будешь делать?

Фридману не хотелось отвечать честно. Не хотелось говорить, что Платформа Действий не работает лет пятьдесят как, а если разобраться, то и не работала никогда. (Нельзя воевать с войной и угнетать угнетателей). Фридману не хотелось напоминать Ромашке о том, как она была рада поправке 51, не хотелось спрашивать, чем в таком случае женщины или третий пол на ее взгляд, отличаются от верующих и почему последних мы заклеймили с вящей радостью?

- Ты же понимаешь, что это крючкотворство? Уберем вот то, введем вон то? Давай без эмоций. Ну что мы можем сделать?

- Бороться.

- Конечно, ага. Еще раз. С кем и зачем? Ты ведь понимаешь, что...

Бесполезно. Выключилась, ничего больше не услышит. Будет бороться.

- Я буду бороться, Антон.

Будет сражаться.

- Я буду сражаться.

***

...Фридман давно не спал, на такое в той дыре, куда его выслали, не хватало ресурсов, а память, все, что осталось после экстренного погашения кредита, он в последний раз сливал восемнадцать лет назад.

Проще говоря, сейчас спать было опасно. Проклятая мусорка, особенно без помощи регулировщика, может сожрать тебя с потрохами. Но другого выхода нет.

- Ты как, парень?

От белобрысого азиата с уродливым узором сетевого кода на лице невыносимо несло «открывашкой». Он наклонился к Антону чересчур близко и спросил:

- Готов встряхнуться?

- Готов.

- Спрошу еще раз. Точно готов? Ну, сам понимаешь... Спросить-то я должен.

В подвале, куда Фридмана привели инструкции Лапши, воняло сыростью и мочой. (Антон наказал себе больше никогда - и никогда значит никогда, старик - не возвращаться на свой остров, который стал похож на жуткое цифровое кладбище). Следуя за азиатом, имя которого уже и забыл, Фридман успел увидеть семь или восемь комнат, где в огромных креслах, не дающих возможности пошевелиться, в старомодных шлемах виртуальной реальности болтались такие же бродяги, как он сам.

- Эй, браток, ты на связи?

За все годы на регалитовых рудниках в голове Фридмана не было такого раздрая. Память пробиралась в сознательное, как вирус, как мерзкий мороз в остывший, брошенный хозяевами дом. Аватара Ромашки стоит, безвольно свесив руки вдоль тела, словно забытая ребенком кукла... Сейчас защиплет в глазах. Фридман сжал алогидролевую клешню, строго посмотрел в стеклянные от кустарных ноотропов глаза оператора и, стараясь придать голосу металлические нотки, сказал:

- Мне нужен именно сон. Больше никаких вопросов.

- Имплант у тебя старый, перегруженный... ну, я предупреждал. Может быть, есть смысл спокойно умереть, я почищу память, найду то, что тебе нужно, и верну, а так - хрен его знает, выберешься ли. Ты ведь...

- Не тяни. Твоя задача прошить сраный чип и пустить меня в верхний мир. Все. Дальше я как-нибудь разберусь сам. Уяснил?

Азиат хмыкнул и что-то быстро прошептал себе под нос.

- Чего?

- Ничего. Как скажешь, говорю. Друзья Эдика - мои друзья, - и резиново улыбнулся, что сделало его лицо похожим на жуткую восковую маску. - Закрывай глаза, браток. Сейчас все будет.

***

...Икиаквиик. Тащило сквозь чужие сны: миллионы осколков. Влажные фантазии, извращения, потаенные желания, глубинные страхи. Когда-то, сорок лет назад, пятьдесят лет назад, этих слоев было в сотни раз больше, тогда большая часть населения Земли еще нуждалась в том, чтобы спать. Тогда не было регулировщиков и не было народа верхнего мира.

Тогда люди еще взаправду боялись смерти.

- Антон, Антоша, где ты? - звонкий, детский голосок. Вот она, бежит навстречу, словно только и делала, что ждала его у окна, как с войны. Бежит, стрижка под мальчика, волосы неровно торчат в разные стороны. Глаза большие, худенькие плечи.

Фридман вдруг понимает, что одет в военную форму. А Ромашка подбегает, не успевает он и опомниться. Бросается на плечи, впивается губами в его губы, отрывается точно через силу, будто сражаясь с мощным магнитом, что-то шепчет, опять целует. На некоторое время мозг отключается. Нет никакой разницы, никакой чертовой разницы, сон сейчас или явь. Она рядом. Здесь, с ним, в руках, теплая.

- Ромашка...

В этот момент исчезает крыльцо, исчезает девушка, все исчезает.

- Ромашка...

Еще через секунду Фридман обнаруживает себя где-то далеко за пределами города, внизу, в нищих районах у разбитых железных дорог. Стальное серое покрывало тумана, пыль забивает нос. Здесь жили проклятые. Люди, которые отказались лечиться от самой главной болезни. Антон оглядывается - никого.

Над пустой дорогой, на погнутых перилах, на которые будто бы рухнуло с неба что-то тяжелое, мигает желтым одноглазый светофор. Но в окружении есть что-то неуловимо знакомое, он раньше был здесь, но когда и при каких обстоятельствах - хоть убей.

И откуда здесь электричество?

Впереди - строение, барак или что-то такое, длинное и невысокое, всего два этажа. Антон понимает, что ему нужно туда, в подвал.

Глава 3

Дверь автопилотируемого электромобиля открылась. Механический голос сказал:

- Вы прибыли на место назначения. Спасибо за использование услуг Первого логистического центра. Оплата будет списана с вашего личного счета. Удачного дня!

Было жарко. Я вылез из машины, огляделся. Затем почти инстинктивно поднял голову, приложив ладонь козырьком ко лбу и все равно сощурился от яркого солнечного света. Далеко в небе, над городом, как хищные птицы, кружили маленькие черные точки - полицейские дроны.

И то, что я не могу разглядеть их с такого расстояния, совсем не значит, что они не видят меня. После погромов контроль усилен согласно правилам. (Правда лично я никогда не видел этих правил). Террористическая угроза третьего уровня - убивать вас мы будем только ради вашей же безопасности.

Но мне бояться нечего, нет, сэр. Ведь правда? Просто парень, обычный такой житель второго уровня, просто входит в старое, давно подлежащее сносу здание в нежилом районе у ненужных железных дорог и не возвращается. Кому какое дело? Нет никакой опасности. Нужно только убедить себя в том, что никакой опасности нет.