Против силы ветра (ЛП) - Альварес Виктория - Страница 40

— На подобных карманных часах часто гравировали памятные надписи, — продолжал объяснять Лайнел. — Ну, вы знаете, все эти «Такому-то от его сотоварищей такого-то полка», «В честь ухода на пенсию того-то из такого-то госпиталя»… Может, это нам поможет продвинуться в расследовании.

— Думаю, мы ничего не теряем, если взглянем есть ли там что-нибудь, — добавил Оливер. — Впрочем, я, все-таки, не совсем понимаю какая нам от этого польза. Чем нам может помочь памятная надпись?

— Если нам немного повезет, то мы узнаем имя одного из убийц Ривза.

В коридоре послышались шаги и появился Джей с ножом в руке. Он передал его Лайнелу и остался наблюдать широко раскрытыми глазами как острие ножа проникает под крышку часов, украшенную выгравированной виноградной лозой. Наконец, крышка открылась.

— Готово, — провозгласил Лайнел, возвращая мальчику нож. — Взгляните, вода не проникла внутрь. Все осталось сухим, словно часы только что покинули магазин.

Александр взял часы и убедился, что они действительно не намокли. Его внимание привлекла скрытая крышкой надпись:

Pour

Charles Édouard Delorme

avec amour de son père Jacques

1 juillet 1860

(Шарлю Эдуарду Делорму с любовью от отца Жака, 1 июля 1860 (фр))

А ниже, еще более мелкими буквами:

Plonger au fond du gouffre, Enfer ou Ciel, qu’importe?

Au fond de l’Inconnu pour trouver du nouveau!

— Бодлер, — пробормотал Оливер, когда пришла его очередь изучить надпись. — Это последние строки из «Цветов зла» Бодлера[3]. Очень подходят тому, кто посвятил свою жизнь морю.

— Да, и закончил свою жизнь именно так, как написано в поэме, — согласился Александр. — «И бездна нас влечет. Ад, Рай — не все равно ли? Мы новый мир найдем в безвестной глубине!». Кто знает, в каком именно из этих двух мест находится сейчас владелец этих часов?

— Будучи членом команды «Персефоны», он, скорее всего, застрял между обоими, высказался Лайнел. — Шарль Эдуард Делорме, кто же он?

— Понятия не имею, — признал Оливер. — Однозначно можно сказать только одно — он французский моряк. Полагаю, что его отец, Жак Делорме, подарил ему эти часы перед первым плаванием.

Во время разговора, Александр вертел в руках часы. Стрелки, которые явил свету Лайнел, показывали 10:30, а Оливер говорил, что согласно газетам того времени, «Персефона» затонула ночью 10 апреля 1862 года. Кто знает, возможно, это и есть точное время, когда Миссисипи поглотила всех, и корабль, и экипаж, не оставив от них и следа?

—————

[1] Пресвитерий (храм) — в католических храмах пространство между нефом (внутренняя часть храма, расположенная между аркадами) и алтарём.

[2] Стиха́рь — одежда, богослужебное облачение священно- и церковнослужителей, прямая, длинная, с широкими рукавами.

[3] «Цветы зла» (фр. Les Fleurs du mal) — сборник стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера, выходивший с 1857 по 1868 годы в трёх редакциях с различным объёмом. Первое издание привело к судебному процессу, в результате которого Бодлер был оштрафован за нарушение норм общественной морали и вынужден убрать из сборника шесть наиболее «непристойных» стихотворений.

Глава 17

Из прихода Св. Патрика они ушли только через час, и, уходя, Александр нес в кармане часы Шарля Эдуарда Делорме. Он убедил Джея отдать ему часы в пользу расследования, впрочем, долго уговаривать парня не пришлось: тот был только рад, наконец, от их избавиться. В обмен на часы профессор вручил ему десятидолларовую банкноту и взял с подростка обещание не убегать больше из дома, пока не повзрослеет достаточно для того, чтобы распоряжаться своей судьбой. Джей дал слово выполнить свою часть обязательств и проводил их до дверей, улыбаясь, впервые с момента знакомства.

Покинув приход, Александр, Оливер и Лайнел не спеша двинулись по Кэмп-стрит, обсуждая полученную от Джея информацию.

— Нам пришлось буквально клещами вытаскивать из него каждое слово, — сказал Лайнел, — но я рад, что пташка в конце концов запела. Похоже, ему пришлось несладко.

— Думаю, что теперь дела в доме Джексона пойдут на лад, — кивнул Оливер и посмотрел на небо, которое постепенно приобретало угрожающий сизый цвет. — Что касается нас, то здесь нам больше делать нечего. Думаю, лучше вернуться в Ванделёр и расспросить тамошних жителей об этом Делорме, вдруг кто-то что-то о нем слышал.

— И толку нам от этого? — поинтересовался Лайнел. — Всем известно, что экипаж «Персефоны» затонул вместе с кораблем. С чего ты решил, что выжившие все-таки есть и среди них будет именно Делорме?

— Я имел ввиду не самого Шарля Эдуарда Делорме, а его потомков. Нет ничего странного в том, что они, возможно, продолжают жить в Ванделёре, как и до кораблекрушения.

— Если этот Шарль Эдуард Делорме действительно родом из Ванделёра, — предупредил его Лайнел. — Слишко много тут «если», Твист. То, что капитан Вестерлей жил на плантации своей супруги вовсе не означает, что и члены его команды тоже отсюда. Более того, Крис Гарланд рассказал нам, что хижины Ванделёра принадлежат потомкам бывших работников плантации. С чего ты решил, что капитан вдруг надумает нанять в матросы своих соседей, вместо того, чтобы…

Лайнел умолк на середине фразы. В этот момент они пересекали площадь Лафайетт, где уже не было танцующих и гуляющих пар, а музыканты торопились собрать свои партитуры опасаясь дождя. Взгляд Лайнела устремился к даме кружевным зонтиком в руке, в тон к черному шелковому платью, которая только что миновала одинокую скульптуру, украшающую центр площади.

— Разве у нее не болела голова? Как она может быть такой лгуньей?

— Даа, вот это сюрприз, — признал Александр. Все трое остановились, провожая взглядом мисс Стирлинг, которая пересекла площадь и направилась к Сент-Чарльз-авеню. — Полагаю, у нее есть личные причины для того, чтобы приехать в город одной, впрочем, все равно, выглядит это довольно подозрительно…

— Думаю, ты имел ввиду, «для того, чтобы снова нам солгать», — добавил Лайнел. — Уж не знаю почему, но меня это уже не удивляет. Сколько раз она доказала, что ей не следует доверять?

Пока они говорили, мисс Стирлинг затерялась в толпе идущих вдоль улицы прохожих. Лайнел поправил свою широкополую шляпу и заявил:

— Пойду-ка я, выясню, что она задумала. Встретимся позже в Ванделёре.

— Лайнел, оставь ее в покое, — предупреждающим тоном сказал Александр. — Ты же знаешь, что она будет не в восторге, заметив, что ты за ней следишь, а наше расследование и так идет черт знает как. Я не хочу, чтобы вы снова сталкивались лбами.

— Можно подумать, я впервые превращаюсь в ее тень. Не волнуйся за последствия, я знаю, как ее контролировать. На этот раз она меня не обманет.

Выражение лиц Оливера и Александра, с которым они проводили Лайнела, ясно говорило об их отношении к его хвастовству, но никто из друзей не стал возражать. Лайнел отделился от приятелей и влился в людской поток Сент-Чарльз-авеню, подобной Вавилону, где была слышна английская, французская и немецкая речь. Время от времени Лайнел видел всполохи черного платья то тут, то там, и мужчине пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять его из виду.

На этот раз преследование длилось гораздо меньше. Буквально через десять минут мисс Стирлинг остановилась, сверилась с листком бумаги и вошла в здание на правой стороне улица. Лайнелу пришлось отойти немного назад, чтобы прочитать название учреждения: «Вестерн Юнион Телеграф». Он так удивился, что его чуть не сбил с ног ехавший по Сент-Чарльз-авеню трамвай. Лайнел поспешил вернуться на тротуар и задался вопросом о том, что же было такого срочного у мисс Стирлинг, что она предпочла это телеграфировать вместо того, чтобы воспользоваться обычной почтой. Стоя спрятавшись за одной из колонн, он задумался о возможном адресате данного послания, и это заставило его нахмуриться. Возможно, Александр прав, и надо, наконец, расставить все точки над i и выяснить, что она задумала на этот раз.