Хорошее поведение (сборник) - Крауч Блейк - Страница 2

Надеюсь, данный эксперимент даст читателю и нечто большее – позволит понять, как формируется идея произведения, как развивается персонаж при его переносе в другую форму выражения.

Мои первые наброски, связанные с Летти, относятся к весне 2009 года. За последующие семь лет она прошла путь от идеи до рассказа, сценария, прослушиваний, читки и сериала на кабельном телевидении. На этом пути ей встретилось много замечательных людей, которые и помогли слепить из нее порочный, неотразимый, криминальный, очаровательный и отважный персонаж, с которым вам предстоит познакомиться и, надеюсь, увидеть на экране.

Самое замечательное во всей этой истории то, что Летти теперь принадлежит не только мне. Она принадлежит и моему соавтору по «Хорошему поведению» Чаду Ходжу. Она принадлежит и Мишель Докери, которая потрясающе играет Летти и заводит ее в такие места, какие мне и не снились. Она принадлежит и Шарлотте Селинг, режиссеру пилотного эпизода, которая придала всему сериалу эдакий поэтический нуар. Нельзя не упомянуть и художника сериала Курта Бича, и костюмера Алонзо Уислона, и сотни людей, которые не покладая рук трудились, помогая нам рассказать телевизионную историю длиной в десять часов о подсевшей на наркотики воровке, которая встречает наемного убийцу и выясняет, что он может стать ее спасением.

Эта книга – не просто три новеллы. Она помогает читателю понять, что персонаж существует не только в прозе. Летти – это смесь из прозы, сценариев, актерской игры и, наконец, самое главное – того впечатления, которое останется у вас после встречи с ней.

Спасибо за то, что читаете.

Спасибо за то, что смотрите.

Надеюсь, эта поездка доставит вам удовольствие.

Чужая боль

Летти Добеш, пять недель на свободе после девяти месяцев отсидки в исправительно-трудовом центре Флюванна за серьезную кражу, подровняла свой рыжий парик на каштановом ежике, поправила здоровенные моднючие очки, которые она два дня назад подсняла в чужом шкафчике в теннисном клубе «Эшвилл», и протянула водиле двадцатку.

– Сдачи нужно, мисс? – спросил тот.

– На счетчике девять баксов и семьдесят пять центов. Что тебе подсказывает твое сердце?

Миновав носильщика, она вошла в гостиницу «Грув парк-инн» с небольшой спортивной кожаной сумкой. Облачный осенний день был достаточно прохладным, и с двух сторон горели солидные камины из камня, посылая в вестибюль перекрестные потоки тепла.

Летти присела за столик неподалеку от бара, чувствуя легкое покалывание в ушах – перед выходом на дело так бывало всегда. Адреналин, страх и луч надежды – ведь никогда не знаешь, на что можешь наткнуться. Это даже лучше, чем секс, когда нанюхаешься.

Подошел бармен, и она заказала минералку «Сан-Пеллегрино» с лаймом. Когда он вернулся к стойке, взглянула на свои часы: без двух минут три. На диване у ближайшего камина уютно устроилась пожилая пара с бокалами вина. Через несколько столиков мужчина в темно-синей куртке читал газету. Похоже, при деньгах – первоклассный причесон, загарчик… Небось ходит в солярий или приканал с каких-нибудь островов. Двое из обслуги мыли окна, что выходили на террасу. Для субботнего полудня тишь да гладь, да и она вполне анонимна, хотя это не имеет никакого значения. Что вспомнят люди, если заявится полиция? Хорошенькая рыжуха лет тридцати с хвостиком, кудряшки, смехотворные очки…

Ее часы запикали – три часа, и тут же Летти услышала звук приближавшихся шагов – это бармен нес ее «Пеллегрино». Поставил на столик запотевший бокал, вытащил из нагрудного кармана салфетку.

Она подняла голову. Улыбнулась. Симпатичный паренек. Фанат бодибилдинга.

– Сколько с меня?

– За счет гостиницы, – ответил он.

Летти выжала в минералку лайм. Через окно на террасу виднелись яркие деревья под серым небом, чуть подальше – центр Эшвилла, а на расстоянии – гребень Голубого хребта, верхушки срезаны полосками облаков. Она потягивала напиток и смотрела на салфетку, которую оставил бармен. Четыре рукописных номера из четырех цифр каждый. За полминуты она запомнила их и быстро огляделась по сторонам – отлично, мойщики окон и гостиничные постояльцы заняты своими делами. Затем подняла салфетку и по стеклянной поверхности стола подтащила к себе карточку-ключ, лежавшую под салфеткой. Взяв карточку, разорвала салфетку и выкинула обрывки в бокал с шипящей водой.

Час спустя она выудила из сумочки телефон и вышла из лифта на пятый этаж. Перед ней был коридор – роскошный и абсолютно пустой. Никаких тележек для уборки. Где-то за углом жужжит автомат с кубиками льда.

Проходя по северному крылу, Летти вся сияла от удовольствия – так бывает, когда все супер-пупер. В принципе, можно было бы и завязать на сегодня, улов-то немалый: в ее спортивной сумке, что оттягивала руку, уже собрались три крутых лэптопа, шестьсот сорок пять баксов наличными, один мобильник, два планшета, плюс она полностью обчистила три мини-бара.

Стоя перед запертым номером 5212, Летти с украденного телефона позвонила на стойку регистрации.

– Это «Грув парк-инн». С кем вас соединить?

– С номером пятьдесят два двенадцать.

– Пожалуйста.

По ту сторону двери зазвонил телефон; Летти дала ему позвонить пять раз, потом прервала связь, еще раз окинула взглядом коридор и карточкой открыла дверь.

Номер 5212 оказался самым скромным из четырех: одна двуспальная кровать (неприбранная), отделанная кафелем туалетная комната с душем и глубокой ванной, зеркало еще хранит следы конденсата. В зоне для отдыха – платяной шкаф, двухместный диванчик, кожаное кресло и окна во всю стену с видом стоимостью в 350 долларов на Эшвилл, горы и поле для игры в гольф – зеленое пространство оторочено соснами и кленами. В воздухе висит запах дорогих духов, от одежды на кровати пахнет сигарным дымом.

Летти обследовала прикроватную тумбочку, платяной шкаф, туалетный столик с зеркалом, ящички под раковиной в ванной, стенной шкаф у двери, чемодан, пошарила под подушками на диванчике (там часто бывало чем поживиться – иногда богатые, то ли по тупости, то ли от лени не хотели пользоваться гостиничным сейфом).

Номер 5212 оказался провальным – ничего, кроме трех сигар «Ромео и Джульетта», которые она, само собой, прикарманила, и мелких сувениров для носильщика и бармена.

Готовясь к выходу, Летти расстегнула сумку и открыла мини-бар – и, когда держала в руке бутылочку 12-летнего виски «Гленливет», ее телефон заверещал.

Она приняла звонок.

– Да.

– В каком ты номере?

– Пятьдесят два двенадцать.

– Смывайся. Он возвращается.

Летти закрыла мини-бар.

– Сколько у меня времени?

– Я тут закрутился с народом… Возможно, нисколько.

Она закинула сумку на плечо и пошла к двери, но безошибочный звук вставляемой в прорезь карточки пригвоздил ее к полу.

Раздался приглушенный голос:

– Похоже, надо перевернуть.

Летти открыла двойные дверки шкафа и проскользнула внутрь. Изнутри никакой ручки не было, и она захлопнула дверцы, держась за планки.

В номер вошли. Она позволила сумке сползти с плеча на пол, вытащила из сумочки мобильник и отключила его. Дверь в номер закрылась.

Через полоску света Летти увидела, что мимо нее прошли двое, один в синей куртке и брюках цвета хаки, другой в черном костюме; лиц она не разглядела.

– Выпьете, Чейз?

– «Джеймисон», если есть.

Она услышала, как открылся мини-бар.

Человек, который не был Чейзом, налил в стакан ирландский виски, щелкнула крышка от бутылки пива, и мужчины расположились в зоне отдыха. Летти стояла, затаив дыхание; сердце бешено колотилось в груди, поджилки тряслись, а ноги, казалось, вот-вот откажут.

– Чейз, мне нужно услышать от вас, что вы действительно все обдумали, что уверены на сто процентов.