Роковые таблички (СИ) - Ечеистов Вадим - Страница 75

Он насчитал восемь светящихся пятен, которые двигались уверенно, но достаточно медленно. Видимо, преследователи не слышали на таком расстоянии звука шагов мужчины и девушки, но в свете электрических лучей умело находили их следы. Это замедляло охотников, и давало возможность перевести дыхание их жертвам. И ещё кое-что рассмотрел Максим – один из лучей несколько раз взрезал толщу леса вправо от основной массы рыщущих пучков света, и явно прорвался сквозь колонны древесных стволов на открытое пространство. Луч света оглаживал белёсой кистью тот край леса не единожды, что позволило Максиму сделать однозначный вывод – лесная чаща в той стороне резко обрывалась, уступая место протяжённому открытому участку.

Неужели трасса? Тогда получается, что он всё это время бежал параллельно большой дороге, выбиваясь из сил и волоча за собой измученную болью и усталостью Ольгу. Вот так поворот! Максим встал, и поднял на ноги Олю. Однако, стоило сделать лишь несколько шагов, как они едва не потеряли друг друга, запутавшись в плотном сплетении ветвей колючего кустарника. Бросаясь из стороны в сторону, Максим продолжал натыкаться на непроходимую стену из перевитых вместе веток многолетних зарослей. Наконец, изрядно помучившись, и помучив свою девушку, Максим смог протиснуться меж крепких стволов двух старых деревьев.

Шёпотом выругавшись, Максим споткнулся о торчащий из земли корень, но смог удержаться на ногах. В последний миг перед едва не случившимся падением, мужчина с холодной дрожью в груди, заметил, что почти напоролся на толстый сук, торчащий откуда-то сбоку. Однако, Максим прервал поток ругательств, когда понял, что нашёл способ устроить идеальную ловушку для своих недругов с фонариками.

Посадив Олю у корней старого дерева, он вытащил нож, и принялся срезать у самого основания молодое деревце. Орудуя ножом, Максим не переставал следить за медленным, но неотвратимым приближением фонариков. Наконец, он срезал етку, заточил один её конец, и получившуюся заострённую палку воткнул в землю так, чтобы остриё встречало желающих протиснуться меж двух стволов, как ранее это сделали Максим с Олей.

Другого пути у преследователей не было, принимая во внимание плотную стену из, переплетенных ветвями, кустов. Однако, Максим решил ускорить приближение недругов, и указать им «верное» направление. Он вытащил пистолет, и, уняв дрожь в усталых руках, как следует прицелился, и принялся стрелять, целя в источники яркого света. Лучи заметались потом погасли один за другим. Всё это сопровождалось грохотом выстрелов, вспышками пламени и руганью ошарашенных гвардейцев.

Когда попытка выстрелить стала заканчиваться лишь сухими щелчками, Максим отбросил бесполезную теперь железяку, и дотронулся до Олиного плеча.

― Родная, дай мне свой пистолет.

Девушка без возражений отдала оружие. Максим дождался, когда после выкриков угроз и ликования по поводу закончившихся патронов, вновь зажгутся фонарики. Но, стоило только лампочкам вспыхнуть, он тут же открыл плотный огонь по врагам. После первого же выстрела, лампочки сразу же погасли, и Максим стрелял больше по памяти, не сильно надеясь на точность попаданий. Когда закончились заряды и в этом пистолете, он швырнул его в ту сторону, где залегли недруги.

Пороховой дым щекотал ноздри, а в ушах продолжало звенеть эхо последнего выстрела. Мужчина помог девушке встать, и они пошли в ту сторону, где, как теперь стало известно Максиму, на самом деле проходила трасса на Москву. Напоследок он успел бросить взгляд на вспыхнувшие фонарики, и не досчитался двух огней. Макс ликовал – два выстрела достигли цели, оставалось надеяться, что кто-то третий встретит своим брюхом приготовленную им острую палку.

Мужчина бежал, девушка старалась не отставать от него, как вдруг, за спиной у них зазвучали выстрелы. Свиста пуль не было слышно, из чего Максим сделал вывод, что стреляют враги наугад в том направлении, куда они бежали всё время до того. Похоже, преследователям пока невдомёк, что беглецы резко поменяли направление. Но после встречи с острой палкой, у гвардейцев Верховного председателя вновь появится шанс по следам определить верное направление бегства, и тогда пули будут пролетать значительно ближе.

Максим спешил, и то ли от усталости, а, может, от частой стрельбы, в ушах его звучал назойливый гул. Максим помотал головой, сделал несколько глубоких вдохов, стараясь избавиться от наваждения, но звук не пропадал. Мало того ― гул становился всё громче и отчётливей. Наконец, Максим вспомнил, что напоминал этот звук – это был приближающийся рёв моторов и грохот тяжёлой техники. В теперешние времена это могло означать лишь одно – по трассе движется колонна грузовиков в сопровождении военных.

Максим понял, что у них с Олей появился, пусть небольшой, но шанс попасть в Москву, чтобы сообщить новости, способные вернуть мир к прежнему порядку и избавить его от тотального торжества голода, насилия, страха и ненависти. Максим уже видел мощный луч прожектора, который ощупывал дорогу перед автоколонной. Он сильнее сжал ладонь выбивающейся из сил девушки, и потянул её за собой, желая как можно скорее оказаться в потоке света, излучаемого головной машиной охранения автокаравана.

Но, внезапно, они оказались пойманными в пучках света, выпущенных ручными фонариками – гончие псы Нового мира всё-таки обнаружили их в густой тьме ночного леса. Слева от лица Максима, вырванный из мрака ярким пятном ствол дерева лопнул, как старый нарыв, плюясь щепками и кусками коры. Одновременно за спиной пастушьим кнутом щёлкнул выстрел. Тут же последовали частые хлопки пороховых газов, выталкивающих из коротких стволов резвые пули, которые принялись со свистом вспарывать тьму рядом с беглецами.

Максим бросился в сторону, стараясь вырваться из пятна света. И ему почти удалось это, как вдруг Оля тихо всхлипнула:

― Ой! ― и обвисла на руке своего мужчины. Максим склонился над притихшей девушкой. Обхватив ладонями её нежное личико, он принялся шептать над ней, как магический заговор:

― Оля, Оленька, что с тобой? Не молчи, родная, скажи что-нибудь. Потерпи, сейчас будет помощь, сейчас, ― Максим склонился к губам любимой, пытаясь уловить её ускользающее дыхание. Он не чувствовал, как его лицо царапают до крови щепки, сколотые пулями с ближайшего дерева, не ощущал и боли в измотанных долгим бегом мышцах. Единственное, что он сейчас чувствовал – это тяжёлый ком, подступивший к горлу, который не позволял нормально дышать, и грозил вырваться наружу жгучим потоком слёз.

Максим уже не помнил, когда последний раз на его глазах появлялись слёзы. В жизни случалось немало горестных моментов, подчас было очень сложно сохранить равновесие, но глаза всегда оставались сухими. Даже утраты и испытания последних месяцев не смогли выдавить из него ни слезинки. Но сейчас, когда любовь всей его жизни, его Ольга, лежала перед ним, смертельно раненная, и жизнь по капле уходила из её хрупкого тела, сдерживаться было невыразимо сложно. Давно забытые, а может, и вовсе, ни разу не изведанные ощущения одолевали мужчину – будто острый крюк вонзили в самое сердце, и медленно тянули его наружу.

Максим, из последних сил сопротивляясь натиску эмоций, способных скинуть его в пропасть смертельной апатии, прикусил до крови губу. Когда боль немного очистила его разум, он аккуратно подхватил девушку на руки, и бросился на дорогу. Всего двадцать шагов, и его усталые ноги ощутили твердь асфальтового покрытия. Максим выскочил на самую ось трассы, в сноп яркого света, испускаемый грохочущей массой металла на огромных колёсах. Впрочем, Максим видел лишь слепящий свет фар, и слышал оглушительный гудок сигнала. Гудок не прекращался, он становился лишь громче и ближе – значит, его заметили, и это хорошо. Желая показать, что он не уступит требованиям сигнала, и не покинет асфальт, Максим, продолжая прижимать к груди тело своей девушки, опустился на колени.

Сдерживаемые титаническим усилием воли слёзы, предательски заполнили глаза, исказив окружающее пространство, и без того сумбурно исчерченное белыми полосами лучей и черными пятнами тьмы. Наконец, слух Максима уловил долгожданный скрежет тормозов. Сквозь пелену слёз, казалось, что огромный слепящий круг фары, вот-вот поглотит голову человека, как мифический огненный змей. Когда движение прекратилось, до стекла прожектора было не более метра.