Рутея (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 40

Я пересилил себя и всё же досмотрел визик. Не скажу, чтобы я теперь знал много, но вполне достаточно, чтобы понимать ситуацию. Мы собрали сумки с вещами и провиантом. Попрощался с Георгием, Джефом и Риной.

В нашем распоряжении были два тяжёлых старинных сферобайка – полутораметровые, что-то среднее между обычным сферобайком и полноценным сферолётом. Тесные для двух пассажиров, но достаточно просторные для одного. Рюкзаки укрепили на боковых дугах, заправились и вылетели в обед.

Вулкан впереди неумолимо приближался.

* * *

Вскоре мы миновали Чёрную Серьгу и вылетели на трассу у побережья, ведущей в сторону Кеолранского Берега и полуострова с Вулканом. Впрочем, назвать эту местность трассой можно было с большой натяжкой. Газона или твёрдого покрытия внизу никто обустраивать не собирался, а вырубка то и дело прерывалась молодой порослью и небольшими свалками. За полчаса полёта нам попалось всего два-три грузовика. Берег, к которому вела трасса, был шириной полтора-два километра и длиной тысяча восемьсот, и населяло его полмиллиона человек в паре десятков небольших посёлков. Зажатые между отвесным обрывом Пограничных гор и берегом Левиафанового моря, они предпочитали больше торговать со своим островным центром и с южным Ирниатаном, чем с рутенийцами.

По дороге я пробовал продуваться, продувки были жёсткими и опасными, от них долго кружилась голова, и приходилось снижать скорость. В итоге вместо продувок решили каждые десять минут делать небольшую посадку. К тому же, никаких систем общения в такой древности не было предусмотрено, и так казалось проще координировать полёт.

Чем ближе к морю, тем более сухим становился климат. Здесь нас не покидало полное ощущение края цивилизации. Придорожные кабаки строили из песочных кирпичей, которые не используют уже полвека. В крохотном хуторе на десяток домов, в котором остановились перекусить, старый конзанец готовил шашлык около бензинового гибрида – смешного и старого тарантаса сороковых годов выпуска, который, судя по свежей резине, ещё был на ходу. Одежда на нём была фасона десятилетней давности.

На последнем из таких привалов я рассказал Леониду, что я действительно ищу на Востоке.

– Ты всегда был чуточку безумным, – сказал он. – И романтиком. Не настолько, конечно, безумным романтиком, как я, но всё равно. Если Ирена действительно пропала из всех баз – искать иголку в стоге сена, знаешь…

– Сейчас я скорее упёртый циник, чем романтик. Люблю доводить дело до конца. К тому же, наводку Рина мне дала. Может, они действительно там.

– Может, это приманка для нас? А цели совсем другие? Хотя нет… что я говорю...

Он как-то странно упёрся взглядом в стаканчик с чаем.

– С тобой Рина, кстати, уже телепатически общалась? Эй! Слышишь меня?

– А? – Леонид вышел из оцепенения. – Угу. Сейчас вон сказала, чтобы я не болтал лишнего, а спокойно выполнял свою задачу.

Он выждал паузу, потом допил чай и посмеялся.

– Я пошутил. Хотя пару раз уже общалась. Слушать чужой внутренний голос как-то не очень приятно. Попахивает биполярным расстройством, или как там его правильно. Интересно, мне потом не придётся лечиться от этого всего?

– Не думаю. Судя по всему, ты не первый, с кем так общаются. Но на всякий случай передай ей, чтобы не следила за мной через тебя каждую минуту.

Леонид кивнул, потом опять замер на пару секунд.

– Слушай, это работает – передал. Ещё говорит, чтобы я не параноил, и что это она случайно подключилась в момент, когда мы беседовали.

В общем, проверка связи прошла успешно.

В Вулканск, один из двух приграничных с нейтральной полосой посёлков, мы прибыли засветло, ближе к четырём вечера. Вокруг крохотной по меркам других городов сорокаметровой цитадели в форме куба ютилось три десятка домиков – как песочных, старых, так и новых, напечатанных из пеностекла и керамобетона. Мы посмотрели по карте и обнаружили среди них гостиницу. Хмурый администратор с пропитым лицом смерил нас взглядом, в котором смешались удивление и отвращение. Удивление от того, что мы делаем в этих краях и отвращение по поводу нашей новой одежды. Номер на двоих с парковкой стоил копеечные двести рутен, мы сняли его, хотя и не знали, понадобится ли он нам следующей ночью.

Дальше начиналось самое рискованное и интересное. Мы оставили сферобайки, часть вещей и пошли на окраину, на пограничный пункт. Там Леонид должен был предъявить подготовленный Риной липовый УНИ от Средовского филиала бюро по изучения редких видов. К нему прилагались документы о неоконченном образовании биолога, из которых следовало, что он – волонтёр-исследователь, а я – его помощник.

Подходя ближе, я оценил, что преодолеть границу иными способами, кроме как через вахту, было бы не так-то просто. Бетонная стена высотой четыре метра шла с севера на юг и терялась на горизонте в соседней роще. Через каждые три сотни метров на ней виднелась площадка со сферодроном. Я вспомнил, что читал об этом ещё в юности – тогда в какой-то статье высказывалось удивление, что на границу с вулканической территорией длиной сто двадцать километров потратили столько средств, когда как есть не менее важные рубежи – с тем же Заповедником, например. Теперь всё становилось ясным.

Рина сказала, что сорок лет назад агенты этим же маршрутом уже проникали в замок Игоря. Но неужели Рина не знала об изменениях? Неужели единственный способ проникнуть внутрь – идти на такой риск?

– Ну, пожелаем друг другу удачи, – сказал Леонид и первым шагнул внутрь. Я вошёл последним и осмотрелся.

В будке-бункере, врезанной в стену, сидели трое человек – офицер пограничной службы лет двадцати трёх, парень, его ровесник в странном пиджаке, и девочка семи-восьми лет. На её руках сидел рыжий хорзь – судя по размеру, ещё детёныш. Перевернувшись на спину, он тыкался острым носом в детские ладошки, махал короткими лапками и пытался поймать руку, как котёнок. В помещении пахло ароматным чаем.

Леонид положил документы на стол.

– Мы из Средовска, филиал бюро по изучению Великого Вулкана. Прибыли по распределению для изучения вулканической флоры. Я остаюсь в посёлке, а вот этого сотрудника… нужно пропустить.

УНИ воткнули, принялись смотреть. Я краем глаза взглянул на Леонида. Он стоял нахмуренный, неподвижный, потом резко обернулся на меня, и я прочитал в его глазах лёгкий испуг. В этот момент Рина должна была подключиться к сознанию охранников и заставить их выдать разрешение. Судя по тому, что офицер замешкался, я понял, что этого не произошло.

Парень с девочкой, беседовавшие о какой-то ерунде, сверлили нас взглядом. Хорзь тоже затих и, посмотрев на нас, пару раз настороженно рявкнул.

Через десять секунд раздумий офицер почесал подбородок и сказал:

– В общем, сейчас нужно получать разрешение в секторе. Подойдите к той стенке, я вас сниму и черкну заявление. Подойдёте завтра. Пока что в гостинице остановитесь.

Чиркнула трёхмерная камера, снимая наши голографии.

Мы пошли обратно.

– Что-то пошло не так? – спросил я.

– Ага. Я ждал, когда Рина меня отпеленгует и подключится к этому офицерчику. А там никакого сигнала. Зато я почувствовал, что непроизвольно начал вспоминать всё, что со мной происходило за последние месяцы. Типа, кто-то меня расспрашивать начал. Потом ты на меня посмотрел, и я очнулся.

– То есть, хочешь сказать, кто-то шарился по твоему сознанию? Кто?

– То ли шарился, то ли глушил. Может, кто-то из этих? Ну, кто в будке? Может, хорзь? Специальный такой, обученный?

Я посмотрел на него, но по выражению лица понял, что тот шутит и толкнул в бок.

– Не смешно. Хотя – кто знает, какие там у них технологии. Рина что говорит?

– Молчит. Позвони ей по обычному видеовызову? Терминал же должен быть нормально зашифрован?

Рина долго не отвечала на звонок, и ответила, только когда мы заходили в гостиницу.

– Какая-то подстава, – сказала она. – Там блокировка, слепая зона. Я не могу подключиться к их разуму.