Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна - Страница 19

Стенка оказалась роскошной: из светлой ольхи, инкрустированной оригинальными узорами, со множеством секций и полочек. Огромный, изнутри зеркальный, бар, изысканная «горка» для столовой посуды. Услышав о стоимости, Валя присвистнула.

— Отец подарил, — как обычно, с горделивым самодовольством, проговорил Тенгиз.

Она уже не удивлялась этим словам, прекрасно зная, что Муртаз Аббасович решает все проблемы сына с размахом и щедростью, ни на что не скупясь. Тенгизу стоило лишь захотеть, и отец достал бы для него все, что угодно, исключая разве что луну с неба. Видимо, после смерти жены, парень был единственным светом в его окошке, а секретарша Лидия Александровна услаждала только тело хозяина, но отнюдь не его душу.

Осмотрев «стенку» со всех сторон, любовники вновь вернулись к постельным забавам и пришли в себя лишь к полуночи. Несмотря на то что день был у обоих тяжелым, спать не хотелось. Тенгиз пощелкал телевизионным пультом, отыскал какую-то спортивную передачу и уткнулся в экран. Валя полулежала рядом, как всегда, удобно устроив голову у него на груди, распустившиеся волосы плащом окутывали ее плечи и грудь.

— Тенгизик, — позвала она тихонько, глядя в потолок, по которому скользили смутные тени от пробивающихся сквозь шторы уличных огней, — а, Тенгизик!

— Что? — Тенгиз рассеянно потрепал ее по щеке.

— Я… хочу тебя спросить об одной вещи.

— Какой вещи, Валя-Валентина? — Он слегка убавил звук, выжидающе посмотрел на Валю и улыбнулся.

Она сглотнула сухой, неприятный комок в горле и произнесла, как можно спокойней и равнодушней:

— Вот если бы… если бы оказалось, что у нас… будет ребенок? Что тогда?

Улыбка моментально сбежала с лица Тенгиза, оно сделалось тревожным и напряженным.

— Ты смеешься надо мной, Валя-Валентина? Смеешься, да?

— Смеюсь, конечно. — Валя нежно погладила его по волосам.

— Это глупый юмор. — Тенгиз вздохнул с видимым облегчением. — Очень глупый.

— Глупый, — согласилась Валя. Помолчала чуть-чуть и прибавила совсем тихо, едва слышно: — Ну а все-таки, если бы…

— Нет, — непривычно резко произнес Тенгиз и аккуратно отстранил от себя ее руку.

— А почему, можно спросить?

— Потому.

— Это не ответ. — Валя изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал, даже кулаки стиснула незаметно под простыней.

— Это ответ. Никакого ребенка быть не может. Не должно.

— Но почему?! — Она, уже не сдерживаясь, выпрямилась на постели, требовательно и вопросительно заглянула ему в лицо. — Разве ты меня не любишь?

— Люблю.

— И я тебя люблю. Значит, мы можем расписаться. Станем мужем и женой и родим маленького. Что тут не так?

Тенгиз с силой надавил на пульт, телевизор щелкнул и погас.

— Все не так. Все. Я не могу жениться на тебе.

— Не можешь? — упавшим голосом переспросила Валя.

— Не могу. Исламский закон строго карает за брак с немусульманкой. Это против Аллаха.

— Разве ты веришь в Аллаха?

— Я нет. А отец еще как.

— При чем здесь отец?

— При том. Он не перенесет этого. Для него такое… а! — Тенгиз безнадежно махнул рукой. — Даже говорить нечего.

Он надолго замолчал. Валя исподлобья смотрела на него, тоже молча, тяжело. Ей казалось, неведомая, страшная сила вдруг пригвоздила ее к земле, рухнув на плечи. Наконец она произнесла другим, отрешенным тоном:

— Значит, мы никогда не сможем быть вместе?

— Почему? — искренне удивился Тенгиз. — Разве сейчас мы не вместе? И будем, сколько хотим. Я на тебя никаких денег не пожалею. Хочешь, к морю поедем? Прямо на Новый год, хочешь? — он ласково взял Валю за руки.

— Я не про то. — Она отодвинулась от него подальше на кровати, растрепанные волосы заслонили ей лицо. — Ты не понимаешь.

— Не понимаю — что?

— Мы никогда не будем вместе по-настоящему, по-нормальному, как это принято у людей.

— У людей принято по-разному, Валя-Валентина.

— Ничего подобного! — запальчиво возразила Валя. — Значит, когда-нибудь ты женишься на другой, она родит тебе ребенка, а меня ты забудешь. Забудешь нашу любовь! — она почти кричала. Или почти плакала.

— Глупости! — Тенгиз тоже повысил голос. — Я не собираюсь ни на ком жениться!

— А если отец потребует? — Валя глядела на него полными слез глазами и улыбалась, язвительно и горько.

Тенгиз заметно сник.

— Не потребует.

Валя отчетливо видела, что он подавлен не меньше ее. Но что он себе думал? Забавлялся с ней, как с игрушкой, будто не понимал, чем могут обернуться такие забавы. Слава Богу, она не беременна, но если бы, вдруг…

— Валя, — негромко окликнул Тенгиз.

— Я тебя внимательно слушаю. — Она обеими руками быстро и ловко принялась собирать волосы в косу.

— Ты ведь… насчет беременности… так просто? Ведь ничего нет?

— Нет. — Она взяла с тумбочки резинку, затянула конец косы и спустила ноги на коврик. — Нет, и не будет.

— Что значит, не будет? И вообще, ты куда? — Тенгиз схватил ее за плечи.

— Оставь меня! Убери руки! — Валя вскочила и, подхватив со стула вещи, начала лихорадочно одеваться.

Тенгиз стоял рядом, глядя на нее растерянно и жалобно.

— Ты уходишь?

— Ухожу.

— Но ведь поздно. Ночь уже, смотри, как темно.

— Мне все равно. — Она яростным жестом оправила джемпер.

— Валя! Валечка! Останься. Ну не сердись! Милая, не сердись.

— Ты… ты… — Валя отчаянно и беспомощно всплеснула руками. — Ты просто подлый предатель! Подлый! — По ее щекам ручьем хлынули долго сдерживаемые слезы. Она без сил опустилась на стул, закрыла лицо ладошками.

Тенгиз был уже тут как тут, нежно гладил ее волосы, прижимал к себе, целовал в макушку, в висок, в губы.

— Моя красавица, моя Валюшечка, ягодка…

Поначалу Валя сопротивлялась, отталкивала от себя руки Тенгиза, мотала головой, как упрямый бычок. Ее, однако, хватило ненадолго: вскоре настойчивые ласки и нежные словечки, нашептываемые ей на ушко, сделали свое дело. Валя, сладко рыдая, повалилась к Тенгизу на грудь, тот прижал ее к себе, перенес на кровать и принялся медленно и осторожно снимать все то, что было надето в спешке и с таким остервенением. Она лежала, зажмурившись, чуть подрагивая от его прикосновений, и расслабленно думала: «Пусть. Ничего тут не поделаешь. Может, он действительно ни на ком не женится, будет любить меня одну, а больше ничего и не нужно».

12

Жизнь продолжалась. Все текло, как обычно: днем Валя работала в поте лица, вечерами встречалась с Тенгизом. Однако ее спокойствию и беспечности пришел конец.

Из головы у нее все не шли слова «целителя», Валя то и дело вспоминала о них, причем в самые неподходящие моменты: во время работы, когда она обслуживала покупателей, ее вдруг охватывала паника, начинали дрожать руки, из-под машинки выходили кривые, бракованные куски. Валя бранила себя, на чем свет стоит, даже пробовала пить валерьянку, но все было без толку.

Улучив минутку, когда ей удавалось остаться одной в теткиной квартире, она, раздевшись, подолгу глядела на себя в зеркало, силясь отыскать некие изменения в своем теле, и ей казалось, что изменения, действительно, есть. В конце концов, Валя не выдержала и купила в аптеке тест на беременность.

К ее ужасу, тест дал положительный результат. В отчаянии Валя выгребла из сумки часть денег, отложенных на съем комнаты, отыскала в справочнике платную женскую поликлинику и записалась на прием.

Надменного вида, необычайно высокая, хоть и не лишенная привлекательности, врачиха осмотрела ее, кинула в лоток использованные инструменты и, брезгливо поджав губы, произнесла:

— Есть беременность. Срок пятнадцать недель. Или шестнадцать, ультразвук покажет точнее.

— Но этого не может быть! — жалобно проговорила Валя. — Я ж вам только что рассказывала…

— Все может быть, — перебила докторша, — есть категория женщин, у которых в первой половине беременности продолжается цикл. Очевидно, вы из их числа. — Она кинула на Валю равнодушный взгляд и добавила: — Одевайтесь.